На губах принцессы появилась едва заметная улыбка.
– Да, именно так. Будет война. И на тот случай, если вороны замешкаются на ее пороге, у меня имеется еще один… аргумент, о котором пока что рано говорить.
– Первым говорил Капитан Ворон, и сказал он так: «Братья и сестры мои! Вижу я, что люди этого мира уже не ходят на четырех конечностях, словно животные, и не пожирают плоть подобных себе. И это хорошо!» – нараспев проговорил Фейра. Брови Ризель чуть-чуть приподнялись, рот на секунду приоткрылся. – Я правильно цитирую?
Сандер застыл, держа в одной руке нож, а в другой – трепыхающуюся рыбу.
– Да, – сказала принцесса. – Но… откуда вы это знаете?
Вместо Фейры ответил Джа-Джинни:
– Мы с Амари украли у одного старого пирата тетрадь, в которой были записаны странные легенды, включая и эту. Интересное чтение. Жаль, ее забрали цепные акулы вместе с остальными вещами. Ну как нам было тогда догадаться… хм… ну, уж точно не мне.
Ризель снова посмотрела на брата.
– Я сразу узнал твой почерк, – сказал принц с робкой улыбкой. – Сразу захотел ее забрать, хоть это и было опасно… Мне и в голову не пришло, что Звездочет не мог ее заполучить иным способом, кроме как от тебя. Я решил, он ограбил какого-то лорда или даже самого капитана-императора.
– Он ограбил меня. – Ризель немного помолчала, собираясь с мыслями. – Что ж, давайте назовем вещи своими именами. С того момента, как я покинула Облачную цитадель, мои интересы больше не совпадают с интересами капитана-императора. В настоящее время мы на одной стороне, хотя я и не знаю, что произойдет потом. Нам выгодно быть вместе, по крайней мере пока клан Корвисс не решится начать войну. А что касается тетради… она не нужна. Я помню всю Книгу Основателей наизусть. И в оригинале, и в переводе.
Джа-Джинни хмыкнул; Фейра взмахнул рукой, похожей на птичью лапу.
– В самом деле, это может упростить нашу задачу, – сказал он. – Если вороны решат воспользоваться шансом, который выпадает раз в три тысячи лет, то, вероятно, они не станут возражать против того, чтобы мы немного похозяйничали на Земле тысячи огней. Тебя это успокаивает, друг?
Крылан упрямо покачал головой:
– Если Вороны пойдут против капитана-императора. Если их клан не расколется напополам и половины не начнут междоусобную грызню. Если они не решат просто взять на абордаж фрегат мятежников и скормить рыбам всех, кого обнаружат на борту. Если, кракен меня раздери, мы вообще доберемся до Росмера, не погибнув во время шторма, не повстречав на пути какую-нибудь безымянную тварь, не напоровшись на Талассу, в конце концов! Как-то слишком уж много «если», Кристобаль.
– Раньше ты был смелее, – заметил Фейра после недолгой паузы.
– Раньше ты был благоразумнее, – с горечью парировал Джа-Джинни.
– Есть еще кое-что, – сказала Ризель, поглядывая то на Фейру, то на Джа-Джинни. – Это связано с Фаби… – Голос принцессы не дрогнул, но глаза подозрительно заблестели. – Я опущу подробности. Насколько можно судить, от случившегося в тронном зале у нее пробудился дар Воробья. Тем самым был найден ключ к древней саморегулирующейся охранной системе Облачной цитадели, который считался утраченным. Мехи заполняют весь дворец от крыши до самых глубоких подвалов, они живут в стенах и под кроватями. Они все слышат – и передают той, кого теперь считают своей… скажем так, матерью. Вероятно, именно из-за столь обильного потока информации она до сих пор без сознания. Не знаю, сумеет ли она справиться с ним без должной подготовки. Так вот, мехи разговаривают с ней, а она повторяет вслух то, что слышит. Под утро она вторила капитану-императору.
– И что же он сказал? – вежливо поинтересовался Фейра, когда принцесса сделала паузу.
– Он сказал, что беглецов не следует искать так уж рьяно, потому что есть более важные дела. «Они несут с собой собственную гибель» – вот такими были его слова. Такое, как вы сами понимаете, трудно забыть. Сейчас наверняка кто-то из вас думает, что Фаби просто бредила и принимать сказанное во внимание не стоит. Ограничься она лишь этим – я и сама считала бы так же… – Ризель замолкла на несколько секунд. На лице ее не дрогнул ни один мускул, но руки, до сих пор спокойно лежавшие на коленях, сжались в кулаки. – Но это было лишь начало. Дальше она заговорила о вещах, которых знать не могла, и это убеждает меня в серьезности угрозы. Скажите, заметил ли кто-то из вас изменения в облике «Утренней звезды» по сравнению с тем, какой она была раньше?
Остальные переглянулись. Изменения они и в самом деле заметили, но облик фрегата, особенно молодого, часто менялся – цвет парусов становился темнее или светлее, вырастали новые плавники или даже новые мачты… «Утренняя звезда», насколько можно было судить в те моменты, когда она подходила достаточно близко к «Невесте ветра», теперь выглядела намного темнее, чем год назад. Цвет ее корпуса, раньше коричневато-красный, стал почти черным. Паруса тоже местами почернели, словно кто-то испачкал их сажей. Но хотя бывший фрегат Звездочета и вызывал у команды «Невесты ветра» не самые приятные ощущения, никому и в голову не пришло, что происходящее имеет какой-то особый смысл.
– Что с ней происходит? – Амари кинулся к Ризель и схватил ее за руку. – Она превращается в черный фрегат?
– Сильное слово, – еле слышно прошептала принцесса. – Мне снова нужно сильное слово.
Принц стиснул зубы, сжал кулаки – на его лбу выступили крупные капли пота.
– Расскажи, – с усилием проговорил он. – Я хочу все знать.
Ризель тяжело вздохнула, закрыла глаза и, откинув голову так, что затылок уперся в оплавленную стену, сказала:
– Вот уже несколько лет по просьбе капитана-императора представители отдельных семейств – вороны, чайки и некоторые ласточки – занимаются тем, что воплощают на практике вычитанный в одной из запретных книг способ… скажем так, изменения фрегатов. Изначально перед ними поставили хоть и непростую, но довольно-таки определенную задачу, не требовавшую обязательного обращения к магии полужизни: нужно было избавиться от непереносимости звездного огня. Согласитесь, это открывает широкие возможности…
Сандера передернуло, он чуть не порезался.
Джа-Джинни чуть слышно пробормотал:
– Шире некуда.
– Но итог исследований оказался настолько странным, – продолжила принцесса, – что советники Аматейна даже не сразу поняли, что же такое им открылось. Они разрезали и заново сшили немало фрегатов вместе с их навигаторами, изучая давно забытые секреты связи между теми и другими. И внезапно… я опущу подробности… они обнаружили новый способ связи, доселе не ведомый никому, даже нашим предкам-основателям. Они поняли, как связывать фрегаты еще и с другими фрегатами. – Ризель перевела дух. – Ну и проблему звездного огня тоже решили, хотя в этом смысле стабильных результатов добиться не удалось по сей день.
– То есть, – сказал Фейра после достаточно длинной паузы, глядя на Ризель немигающими разноцветными глазами, – черные фрегаты подчиняются… одному навигатору?
На губах Ризель мелькнуло подобие улыбки.
– Приятно, что вы меня так быстро поняли, капитан. Да, все верно. Каждым черным фрегатом руководит… я не знаю, как его теперь называть… словом, у него есть непосредственный навигатор, основная задача которого заключается лишь в том, чтобы удержать корабль на плаву. И в нужный момент он отступает, а на передний план выходит главный навигатор. И все черные рыбокорабли, к которым должна была в скором времени присоединиться и «Утренняя звезда» – ее успели подвергнуть некоторым изменениям, – действуют как единая сила. Вообразите на каждом из них пушку, начиненную звездным огнем, – представьте себе, как сильно меняется стратегия боя в таких условиях. Достаточно одного похода на Окраину – настоящего военного похода, а не той разведывательной экспедиции, что имела место не так давно, – чтобы та навсегда ушла в историю. А еще через какое-то время Империя станет единой и неделимой. Навечно.
В голове Сандера словно пронесся ураган. Он подумал сразу о многом: о Кааме, о морях к югу от края Империи, о поселениях, которые не примкнули к Лайре Отчаянному, но и имперскими себя не считали. Он подумал о трех тысячах лет, на протяжении которых почти все семейства магусов успели или погибнуть в междоусобных войнах, или выродиться. Словно отвечая на незаданный вопрос, Ризель встала, развела руками и с внезапной яростью произнесла:
– Капитан-император Аматейн отказался от своих детей, забыв, что даже Заступница уже не пошлет ему новых. Он мнит себя владыкой более великим, чем сам Великий Шторм, и скорее сожжет весь мир в пламени звездного огня, чем позволит кому-нибудь отнять у себя власть. Надо признать, у него есть возможность добиться своего. И тем не менее мы должны его остановить.
В каюте стало очень тихо.
– Как? – нарушил молчание Фейра. – Мы безоружны и лишены всего, что требуется для… военных действий. Мы не умрем от голода или жажды, но для любого имперского фрегата сейчас нет более лакомой добычи, чем банда сбежавших из столицы преступников. Мы почти ничего не можем сделать для спасения самих себя, чего уж там говорить о мире.
Ризель улыбнулась:
– И это слова того, кто хочет рискнуть собственной жизнью ради третьей части артефакта, который, быть может, не работает?
– Да, – сухо ответил Фейра, на этот раз без паузы. – Прозвучит парадоксально, принцесса, однако мои планы не столь грандиозны, как ваши!
– Разумеется. Вы всего лишь хотите вернуться на три тысячи лет назад и добыть улики, свидетельствующие о том, что вашего предка оболгали.
Огни в глазах феникса вспыхнули ярче.
– На сегодня разговор окончен, – сказал он и поправил сползающую с плеча куртку изувеченной рукой, а потом обвел собравшихся пристальным взглядом, не упустив стоявшего за спиной Хагена. Феникс совершенно по-птичьи повернул голову, и выглядело это очень неприятно. – Амари, останься – я попробую кое-чему тебя научить. А вы все можете заняться своими делами.
– Это и тебя касается, Сандер.~
– Ну вот, – сказал Гратти. – Я же предупреждал, дубина, что ты порежешься.
Под утро над водой сгустился туман, а ветер стих. «Невеста ветра» замедлила ход, неотступно следующая за ней «Утренняя звезда» сделала то же самое. Вскоре наступил полный штиль, и оба рыбокорабля легли в дрейф на небольшом расстоянии друг от друга. Наблюдая за расплывчатой темной громадиной справа по борту от «Невесты», Сандер ловил себя на том, что вновь и вновь вспоминает, каким был Кузнечик когда-то. Молоденький воришка. Юнга с чудным голосом. Полутруп с растерзанным горлом. И вот он повзрослел – ох, как быстро, – стал навигатором, да еще и получил в свое распоряжение фрегат, чье имя вызывало трепет на море и на суше. Ничего уже не будет как прежде, никогда он не споет о звездном свете и отражении моря в небе…
– Хотел бы я вновь услышать, как ты играешь.
Сандер медленно повернулся:
– Доброе утро, капитан.
– Тебе не трудно без сирринга? – спросил Фейра, глядя на матроса разноцветными глазами. Сегодня первопламя едва теплилось, хотя в зрачках капитана танцевали красноватые огоньки, слишком яркие для того, чтобы быть плодом воображения. – Я чувствую, что ты немного растерян. Столько дней без музыки – наверное, это трудно.
Сандер побледнел, потом покраснел. Капитан должен был знать, отчего он на самом деле растерялся: собственно, магус наверняка слышал их ночной разговор от первого до последнего слова. ~Песня~ «Невесты ветра», сделавшаяся чуть спокойнее под утро, вновь понеслась, будто ускоряющийся перестук дождевых капель в начале сильного ливня. Может, надо поговорить по душам, задать все вопросы, понять, наконец, стоит ли надеяться на что-то хорошее? Он уже почти осмелился, набрал воздуха в легкие и открыл рот.
Но заговорить не успел, потому что на палубу вышла Эсме.
Они казались странной парой еще прошлой осенью, когда все только-только начиналось. Фейра был старше больше чем в два раза, хотя, как и все магусы, не состарился. На его красивом лице отпечатались годы, проведенные в море, и эти же годы отточили его движения, сделали похожим на острейший кинжал, который слишком часто приходится вынимать из ножен. Эсме походила на бабочку, трепещущую на лезвии этого кинжала…
А теперь на Фейру нельзя было взглянуть без содрогания. Он не позволил Эсме исцелить раны, полученные в темнице капитана-императора, и если часть из них скрывала одежда, то руки он спрятать не мог. На правой у него сгибались только три пальца, на левой – два. Вместо ногтей их венчали изогнутые черные когти – тут уж палач Аматейна был ни при чем – все сотворил пробудившийся Феникс. Феникс, из-за которого рядом с Фейрой пахло то гарью, то грозой. И глаза, глаза – словно два окна с разноцветными стеклами, за которыми бушует чудовищный пожар.
~~~~~~~~~~~~~~~~~
Сандер понял, что его захлестнула музыка «Невесты ветра» и что он стоит с открытым ртом словно истукан. Эсме ободряюще улыбнулась ему и отошла в сторонку, а Фейра крикнул:
– Амари, она близко! Выходи, позанимаемся!
На целительницу он даже не посмотрел.
Спустя четверть часа феникс сидел у правого борта, скрестив ноги и положив руки на колени. Его глаза были закрыты. Напротив него в той же позе расположился Амари. И если капитан «Невесты ветра» казался сейчас более спокойным, чем во все прошедшие дни, то сказать того же о новом навигаторе «Утренней звезды» не смог бы ни Сандер, ни кто-либо другой из невольных свидетелей «обучения». Молодой магус все время дергался, вздрагивал и оглядывался, как будто боялся кого-то стоящего за спиной.
Они так сидели далеко не впервые, но раньше «Утренняя звезда» не приближалась к «Невесте ветра» на расстояние настолько близкое, чтобы можно было невооруженным глазом рассмотреть многочисленные черные пятна на ее обвисших парусах – пятна, появившиеся недавно. Сандер, хотя и не был навигатором, понимал: Фейра почему-то рассчитывает, что сегодня у них все получится. Сегодня Амари наконец-то поймет, что ему следует делать.
– Не суетись, – приказал Фейра, шевельнув пальцами. Черные когти царапнули по палубе. – Закрой глаза и успокойся.
– Я не могу…
– Можешь. Раз она выбрала тебя, значит – можешь.
– Я…
– Молчи. Еще одно слово – и я тебя выдеру, высочество.
Голос Фейры был таким властным, что Сандер тоже закрыл глаза.
И услышал.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~
«Утренняя звезда» тихонько ~пела~. Сквозь отзвуки чьих-то голосов внизу, плеск волн и шелест парусов ее ~пение~ слышалось отчетливо и довольно-таки громко. Голос у темного фрегата оказался чистый и звонкий, совсем не подходящий ее устрашающей внешности, и от незатейливого мотива у Сандера вдруг стало так легко на душе, что он широко улыбнулся.
«Ну же, Кузнечик, услышь ее. Она ведь для тебя старается».
И Амари вдруг выпрямился: на его лице появилось новое выражение – удивление, смешанное с восторгом.
– Вот мы и сделали первый шаг, – проговорил Фейра, заметно смягчившись. – А теперь попробуй ей ответить.
– Песня~ «Утренней звезды» сделалась такой громкой, что на мгновение заглушила мотив «Невесты ветра», к которому Сандер так привык, что не мыслил жизни без него. Он удивился и испугался: чужая мелодия всколыхнула его душу, и в глубинах памяти зашевелились те воспоминания, которые он прятал в себе вот уже много лет и хотел бы вырвать насовсем, выкинуть прочь.
Чей-то затихающий крик в темноте.
Шелест тростника на ветру.
Звон железных цепей.
Матрос-музыкант закрыл глаза, но ничего не изменилось – перед ним по-прежнему были два магуса, цапля и феникс, и сразу два фрегата ~пели~ в его голове. «Утренняя звезда» окуталась тьмой и стала похожей на кракена: одно ее щупальце – длинное, тонкое и полупрозрачное, словно дым от костра, – протянулось сквозь пространство, разделявшее рыбокорабли, и тронуло голень Сандера.
«Нет-нет, тебе нужен не я. Будь повнимательней!»
Щупальце, поколебавшись несколько секунд, поползло к Амари и мягко обняло его за шею. Он вздрогнул и поднял руку к шраму на горле – через мгновение Сандер услышал сдавленный стон.
– Впусти ее в себя, – проговорил Фейра чуть слышно. – Открой свой разум. Позволь ей…
Внезапно щупальце натянулось и задрожало словно струна. ~Музыка~ сменилась басовитым гудением, как будто из трюма «Утренней звезды» вырвался разъяренный пчелиный рой. Амари схватился обеими руками за горло и захрипел, а потом упал, громко стукнувшись затылком о палубу, и забился в конвульсиях. Фейра вскочил, бросился к нему; через секунду то же самое сделала Эсме, а через две на палубу выбежала Ризель. Принцесса кинулась к брату, но Фейра схватил ее за руки и оттащил в сторону.
– Не мешайте целительнице, – сказал он. – Это ее работа.
Ризель на миг застыла, ее кажущаяся покорность обманула феникса – он отпустил тонкие белые запястья и мгновенно получил пощечину.
– Это за то, что ты сделал с моим братом, – прошипела она сквозь зубы.
От благовоспитанной дамы, к которой вся команда «Невесты ветра» успела привыкнуть за время невольного соседства, не осталось и следа. Фейра потрогал покрасневшую щеку – рука у принцессы, как и у всех небожителей, была тяжелой – и беззлобно сказал:
– Я спас ему жизнь.
– И заставил вернуться в Облачный город! – парировала Ризель. Ее глаза пылали почти так же ярко, как огненные очи феникса. – Заставил снова встретиться с отцом, с Рейго и остальными!
– С матерью, – добавил Фейра. – И с сестрой.
– Он не должен был возвращаться!
С трудом оторвав взгляд от сцены, разыгравшейся на палубе «Невесты ветра», Сандер посмотрел на Эсме, которая стояла на коленях возле Амари и держала его за голову, положив ладони на виски. Припадок уже прекратился, хотя юноша по-прежнему был без сознания и казался очень бледным.
Но щупальце, которое Сандер по-прежнему видел, никуда не подевалось, и теперь оно было намного… реальнее. Связь между навигатором и фрегатом. Связь между Амари и его «Утренней звездой».
Связь, которую Сандеру, чужому матросу, не полагалось видеть.
«Что со мной происходит?..»
– Прямо по курсу! – крикнул впередсмотрящий. – Земля в тумане!
На самом деле, конечно, это была не земля.
В Море Обездоленных не имелось других островов, кроме плавучих скоплений водорослей – временами таких плотных и долговечных, что на них вырастали деревья и поселялись стаи птиц. Однако перед «Невестой ветра» оказался остров совсем иной природы.
Не только народ Окраины отказывался подчиняться капитану-императору. Но остальным хватало ума держаться тихо, откупаясь деньгами или другими жертвами от чрезмерного внимания цепных акул. Ну и еще были такие, кто оказался никому не нужен.
