– Дейвонала?рда ковалась в единый кусок железом дейвонов и кровью всех прочих народов, почтенный – и знаем мы оба, что когда и железо ржавеет, то прежняя прочность не так уж незыблема. Однако твой дом ещё отделался малой ценой для сохранности наших уделов, дабы получить помощь Прибрежий в войне с арвеннидом.
– Дав им палец однажды, можно потом потерять и всю руку в пасти Владыки Моря… – хмуро усмехнулся скригга Скъервиров, – ты это знаешь и сам, почтенный. Недаром их предки и а?рвейрны были одного корня, как говорят то сказания…
Хранитель казны и печатей за эти два года осунулся, поседел и иссох весь с лица. Взор его стал ещё более пронзительным и угрюмым, хоть и не утратившим прежней колкой проницательности и хитрости. Он всё так же оставался тем прежним Скъервиром, коим и был всю жизнь, вознявшись при Стейне до самых вершин своей власти в их доме, а теперь держа её в собственных узловатых руках, пока малый наследник погибшего Къёхвара слаб был здоровьем и некрепок умом.
– Мой владетельный родич так неразумно втянул нас в столь непростую, как не казалось сначала, распрю с домом арвеннидов… Что бы не веяли обо мне пустословцы, я всегда был против открытой войны с владетелем Эйрэ – так как сражения это лишь деньги и кровь – а то и другое не бесконечны и в наших могучих домах… И желанных плодов мы могли бы достичь тихим ходом руками самих же семейств а?рвейрнов. Но Стейне избрал иной путь, уповая на скорый успех грубой силой железа.
Сигвар смолк на мгновение, хмурясь.
– Теперь после его гибели я вынужден обоими плечами подпирать эту рухнувшую подпору нашего дома, дабы не обрушить единство дейвонских уделов перед пришедшим нежданно потопом с восхода.
Держа в ладони кубок с вином Доннар пристально взглянул в глаза Клонсэ.
– Ведь и сам ты держал на ладони те угли, почтенный, которыми Стейне разжёг этот гибельный жар…
– Как и все большие и малые дома дейвонов и их союзников, Бурый – как и ваш дом среди прочих. Или не твой славный родич Эрха не произнёс ни единого слова в своё несогласие перед ёрлом – он, чьих речей прислушивались все семейства? В тот день Большого Совета все возняли мечи в знак согласия с волею Къёхвара. Да, я хорошо знаю, почтенный, что наши семейства давно не в ладу, что орн Дейна не забывает утраты их власти – и то, что мой родич виновен в убийстве твоего храброго брата…
– Двух братьев, почтенный…
Глаза их на миг снова встретились, и Бурый, казалось, готов был прожечь Когтя взглядом насквозь – явственно дав тому знать, что кровь эта не прощена и поныне, и по разумению нового скригги Дейнблодбереар также лежит и на Клонсэ, всегда бывшем советником Къёхвара.
– Двух. Мертвецов за века? у нас много набралось в обоих семействах… – ответно прищурился Сигвар, – но теперь наша общая ноша важнее всех распрь между орнами – потому я и вынужден искать прочного союза с твоим домом Дейна, не боясь потерять этим малого, дабы мы все не утратили больше. Вряд ли с тобой будет разговаривать арвеннид всех земель Эйрэ, встреться ты с ним к лицу в этот час, Бурый – чьих родичей от рук вашего орна в Ночь Смерти полегло много больше…
– Может и так, Сигвар… – скригга Дейнблодбереар задумчиво оглядывал пиршественную залу и всех собравшихся в ней, разыскивая взором дочь Конута.
– Так, почтенный Доннар, так… – кивнул скригга Скъервиров, – ты и сам хорошо понимаешь, как тяжела та огромная ноша, которую я взвалил на себя, ратуя о спасении наших домов. Так же тяжела как и твоя – после смерти вашего старого скригги примирять всех в орне Дейна: как желающих мира с нашим семейством, так и алчущих разразить войну против Скъервиров. Таких много среди Дейнблодбереар, почтенный – и тех, и других – тебе это известно лучше меня.
Скригги двух великих дейвонских домов снова встретились взорами, пристально глядя друг другу в глаза.
– Ты помнишь, как мудро поступил твой славный предшественник, вняв голосу разума и не желая кровавой усобицы среди дейвонских уделов, дабы сохранить дом и страну нерушимыми. Как и ты, я тоже хочу только этого – как бы не думали про меня тут иные – и жертвую многим. Но и допустить утраты власти моего орна я не желаю, и не допущу того – клянусь Всеотцом и хищными зубами Эльда…
– Не могу оперечить тебе в том, достойный. Дела наших домов за века слишком уж омрачились багряным… но пред общим врагом в этот час нету места для мести – и ту общую жертву, что мы понесли на войне, мне непросто забыть.
– Так, Бурый – а сколько их будет ещё, тех утрат… Скольких наших детей из обоих семейств мы лишились за распрю уже? Как и ты, я иду на уступки во многом – и готов к тому больше, чем прежде – в том свидетель мне твой новый чин.
– Что же – взаправду то так… – пожал Бурый плечами, в согласии кивнув.
– И ещё… – скригга Скъервиров смолк на мгновенье, – дабы мир был прочнее, плетут воедино не только одни лишь дела все могучие люди. Ты ведь знаешь одну поговорку, что древнее всех наших домов и уделов?
– И какую же, почтенный? Их столь много – в каждом доме своя есть порой. Вот у нас…
– Ту, что кровь не прощают…
Скригга Дейнова рода молчал, пристально глядя на Сигвара, чей взор был так же прям.
– Всем известна она средь народов, достойный.
– А ты знаешь другую – которая подле неё точно тень?
– Нет, почтенный – не помню такой, – пожал Доннар плечами.
– Ту, что кровь только кровь порождает…
Скригга Скъервиров смолк, обопёршись всем телом на посох.
– Забывают иные о ней иногда – или может быть вовсе не знают, что как зелье любое та правда двояка. Кровь есть смерть – и она же есть жизнь. Кровь пролитая тянет другую – и нет меры в том вечно, нельзя препынить этот дождь воздаяния, так уж то повелось…
Но и кровь к крови также рождает иную – даря жизнь для грядущих, продляя наш род. Дому ёрлов дейвонов уж скоро нужны будут чьи-то невесты, как знаешь. И не только невесты…
Глаза скригг снова встретились.
– Я довольно сказал. Ты и сам ведь не глуп, славный Доннар. Ибо жертвовать нужно порой больше прочих – дабы кровь порождала лишь кровь… но то было бы в радость для нас, а не в гнев и скорбь горя.
Сигвар снова умолк, глядя Бурому в прямо в глаза.
– Жаль, что сын твой приехать не смог с тобой рядом к Совету… Знаю, Бурый, как дорог тебе он теперь – став последним из крови твоей корня Дейна. Для него я готов сам отдать даже то, что ценнее чем всё серебро в погребах под Хатхалле – ту, что разумом схожая с Айниром – лишь бы выждать с женитьбой ему хоть два года…
Взор скригги Скъервиров потеплел, кивком головы указав на сидевшую подле родителей юную девушку с рыжим каштаном волос, что задорно смеялась и слушала россказни родичей, средь которых виднелись и новый конюший их с братом – кто слыл теперь будущим первым писцом у владетеля, раз уж старый предшественник был сильно хвор и с лежанки уже не вставал.
– Кровь есть жизнь – ибо так лишь должно быть под солнцем. И подумай об этом, почтенный глава дома Дейна – ибо сам ты свидетель, как много мой дом вам готов даровать, ожидая поддержки с согласием вашим в грядущем.
Хранитель казны и печатей умолк. Бурый же, пристально глянув на девушку, словно взвесив незримые Сигвару помыслы с мерами, лишь учтиво кивнул головой.
– Что же… под осень, я думаю, сможет явиться он в Вингу и сам – коль пролягут на то его помыслы, самому чтоб воззрить на такую достойную братову внучку твою, почтенный. Но обещать тебе в том ничего не могу, ибо сердцу его не хозяин и я. А мой сын, как ты знаешь, упрям… и он тоже кровь Дейна.
– Всеотец ему в помощь – и надеюсь, твоё в том напутствие также…
Учтиво попрощавшись со скриггой Дейнблодбереар, Сигвар покинул того, направившись к выходу из пиршественной залы – неся на себе всю ту тяжкую ношу из су?деб и дел множества земель и семейств Дейвонала?рды. Бурый же, к которому подошёл его давний товарищ Ме?йнар Быстрый, после краткого разговора с достойным Стиргейром Сильным из Къеттиров сел наконец за обильно накрытый стол, намереваясь дать отдых речам и труда животу. Подняв взгляд, он встретится им с ещё одним из Скъервиров.
Напротив Доннара на скамье расположился дальний родич Клонсэ из младшей ветви их дома – вернувшийся из уделов юга Храфнварр Прямой, вот уже два года как возначаливавший воинство Верхней укрепи после гибели старого Ульфгейра Ржавого.
– Рад встрече, почтенный. Сколько раз я был в Винге за весь этот час, но с тобою не виделся в доме ёрлов лицом к лицу, – учтиво поприветствовал его Доннар, – много доброго я услышал о храбрости Гераде в час Огненной Ночи. С нежданной кончиной твоего родича Айнира от дурной воды в час выправы мало осталось в вашем семействе мужей столь прославленных отвагой и мужеством.
Храфнварр одобрительно кивнул в ответ.
– Благодарю за слова, почтенный Доннар. Рад встрече с первым из Дейнблодбереар. Пусть даст Всеотец мир между нашими семьями.
Оба воителя крепко пожали друг другу протянутые через стол руки.
– Печально было узнать о кончине достойного Хаттэиз Стрюмме-гейрда. Я так надеялся, что это будет самый разумный из голосов Скъервиров – но у богов оказалась иная на то воля.
Храфнварр пожал плечами, угрюмо вздохнув.
– Мой родич Айнир всегда был за примирение наших семейств, и так некстати взяла его хворь от кишок в трудный час. Впрочем мы с ним всегда были бельмами на глазу нашего дома – хоть и для всех остаёмся всё теми же Скъервирами.
– Однако же Клонсэ благоволит тебе и прислушивается к речам и советам Прямого, как знаю я?
– Может и так – но это он теперь скригга всего нашего дома, а не я. И ноша его тяжела, а хитрость и упрямство в стремлении сохранить власть Скъервиров над дейвонскими землями после гибели Стейне нам обоим известны. А я… я всего лишь один из нашего дома и вершу укрепью ходагейрда.
– Я уповаю, что ты будешь и дальше добрым советчиком Когтю, почтенный Храфнварр. Прямосердечия тебе не занимать, как и ума. Да и я вижу, ты уже не один, как о тебе всё твердили иные – что будто бы Гераде суров и не знает даже собственной тени?
Подле Прямого за столом по левую руку сидела молодая женщина в вышитом серебром лазоревом платье, чьё лицо с редкими ещё морщинками в уголках синих глаз было усыпано тонким золотом ярких веснушек точно рябью от солнца, и из-под лёгкого наголовного платка по плечам падали две толстые ярко-рыжие косы с заплетенными в них лазурными нитями. Она почтительно преклонила голову перед скриггой Дейнблодбереар. Рядом с женщиной на скамье сидел бойкий мальчик лет девяти, а на коленях она держала двух ещё маленьких девочек-близняшек чуть старше года, робко державшихся ручками за мать, чьи короткие пока волнистые волосёнки были так же рыжи как и у неё самой.
– Достойный Доннар, это моя супруга из славного в Эйрэ семейства. Те неучтивые языки, кто молвили про неё здесь иное, уже не говорят… – кратко сказал Храфнварр – точно отрезал, – её имя Гвенхивер-мерх-Кинир – и я не знаю другого более милого мне.
– Рад видеть, что достойнейший из дома Скъервиров наконец обрёл своё счастье, почтенная! – учтиво ответил ейДоннар, преклонив голову, – пусть будут теплы стены вашего дома вовеки!
– Благодарим тебя, тиу?рр! – кратко ответила женщина, улыбнувшись, и посмотрела на мужа. Взгляд её был счастлив.
Подле старого Когтя за стол сел подозванный служками фе?йнаг Катайр, льстиво лыбясь владетелю Скъервиров, с чьей он милости жил при Хатхалле, лишившись земель своих прежних уделов. Гвенбранн, долгий как жердь, недовольно прихлёбывал хмель из старинного рога, говоря о делах их семейства с почтенным хранителем казны и печатей.
– Раз так требуешь нынче, достойнейший, конечно же выведу воинство к бою. Но только людей наскребу здесь с трудом одну тысячу копий. Племянник, скотина, едва лишь разбил его воинство Ллугайд в то лето, немедля ему присягнул и сдал наши укрепи все точно трус. Прозри то наперёд – придушил бы его в колыбели, паршивца! Вот как знал этот старый кривец, когда выбыл я в Вингу, чтоб взять мой удел в свою власть…
– Видно вправду как знал… – Коготь пристально глянул на Гвенбранна, – или кто нашептал ему вовремя?
– Может и так… Если кто из моих же – если только узнаю про то – своею рукой с того шкуру спущу как с телёнка! – Два Камня оскалился, стиснув кулак.
– И при Высоком Чертоге, как вышло, водился один очень долгий язык. Надеюсь, один лишь… – рука Когтя бесстрастно, но сильно и резко пилила ножом колбасу на тарелке.
– Когда уж подохнет проклятый Клох-скайтэ! – Гвенбранн в ярости стукнул рукою о доски столешницы, – чтобы скайт-ши его до скончанья времён в темень Эйле по скалам тащили!
– Наслышан, как стал он теперь всех Помежий хозяином, и всех непокорных изгнал, либо вырубил в корень.
– Всё так… Одни трусы кругом, как ни плюнь куда! А прочие фейнаги сразу ему присягнули, и выщенку Дэйгрэ склонились под власть… – Два Камня уныло хлебнул хмель из рога, моча в нём короткую щётку усов, – уж вернусь – перевешаю всех как собак, будут дохнуть на сучьях восьмину! Ты, почтеннейший, хоть и твёрд дланью сам – но уж милостив был к тем изменникам с юга. Всех казнил – как и должно владетелю, правда – а ещё ведь и жёстче бы стоило! Заведённый порядок сломать захотели! Я бы их… я бы…
– Рог держи – расплескаешь так с пылом под ноги… – Сигвар бесстрастно налил себе в кубок вина, – хмель стал дорог теперь уж втройне, как на юге война с мятежами…
– Как верну свой удел – я их кровь расплескаю! И до Каменной Тени руку? дотяну – поглоти его Эйле, кривую скотину из Кинир! – Да?клойх желчно скривился, взирая на стены Хатхалле, где он был лишь непрошеный по? чести гость, не хозяин, – мои предки владели всем речищем Чёрной – триста лет эти земли лежали под властью у Катайр! Но принёс к нам тот ветер смрадной из-за гор эту старую дрянь из Га?ирнеан-глас… Удружил же нам Дэйгрэ, грызи его Шщар! Прислал пса своего…
– Кто давно уж до волка озлобился, – так же бесстрастно опять перебил Коготь гостя, кинув в сторону взгляд на другой из столов. Два Камня заметил то.
– Я-то думал, давно передохло всё семя его. А она-ка, гляди – в твоём доме хозяйкою даже теперь… – Гвенбранн криво метнул взгляд направо, к тому из столов вдалеке, – знал бы старый кривец этот с сердцем из камня, скольких внуков дейвонских ему наплодила она тут за годы.
Фейнаг Катайр скривился, скаля зубы в ухмылке и глядя на женскую стать в рыжем пламени кос поверх синего платья.
– Жаль, дочурку его не успел оценить тогда в Ард-Кнойх – Нож со сворой гостивши с неё там не слазили…
Скригга Скъервиров молча вкушал колбасу из копчёной дичи?ны с подливой из сливы с мукой в чесноке. Вполуха лишь слушая речи льстивого нынче без меры союзника, с широкой улыбкой спокойно орудовал он своим острым ножом и вильцом, нарезая мясное кольцо на куски, сталью лезвия гулко царапая донце тарелки – как будто пилил ею кость.
– Храбр ты, Гвенбранн – ничего не страшишься… Живи же ты долго, достойный. А знаешь, к такому что нужно подспорьем? – спросил он Два Камня с какой-то усмешкой.
– И чего? Мужской корень для снадобий, слышал, годится…
– Мужской корень… – насмешливо хмыкнул в ответ ему Сигвар, – язык!
– Чей? Людской? Или дикого вепря хромого? – почесал висок Даклойх, задумавшись – вспоминая приметы с советами травников.
– Твой. И чтобы был роста не длиньше… – Коготь ткнул вильцом в мясо, наколов на зубцы новый кус колбасы, – может Ллугайд забыл свою дочь – раз и сердце его всё из камня, как видно – но и ветра не нужно слова? эти вдуть в чьи-то уши вблизи, чтобы люди твои без владетеля вскоре остались.
– А что я тут такого сказал-то, почтенный? – скривился глава дома Катайр.
– То, что лучше держи за зубами – пока они есть ещё… – скригга Скъервиров смолк и поднёс на вильце к губам кус колбасы – хищно впившись в горячее мясо с подливою цвета как кровь.
Гвенбранн скис, обернувшись нахмуренными взором на стол, где со скриггою Дейнова рода сидел подле дочери Ллугайда Меченый, державший жену за ладонь. И опять льстиво лыбясь в усы и почтительно поклонясь обратился к владетелю Скъервиров:
– Не дождётся тот старый волчара с уродом своим моего покаяния… Пусть подавится всеми уделами Катайр! Лучше жрать буду кору как лось, чем склонюсь перед Ллугайдом, чтоб он подох – забери его Эйле!
Он умолкнул на миг – и лицо его стало ещё умилённей и льстивей.
– Только может быть всё же подбавишь немного монет мне, почтеннейший? А то люди без денег роптать начинают, им жрать что-то всегда подавай…
Празднество было в разгаре. Столы ломились от обилия окороков, колбас, вареного и жареного мяса, привезённых издали живыми морских и изловленных тут речных рыб с голыми мягкими тварями и ракушками, свежатины дичи и запечённых гусей с перепёлками, мясных и иных пирогов. Созванные в Высокий Чертог музыканты с певцами искусно уже потешали гостей ёрла своим превеликим умением: гудели рогатые козьи мешки с нарисованными на них дивными обличьями говорящих зверей, птиц, рыб и неведомых духов, надрывались рожки и трубы с свистульницами, звенели струны лир, лютен и колесцовиц, ухали и бренчали большие, малые и ручные бубны.
В это самое время Майри кружила в парном танце-перешаге поручь с увлекшим ее туда и расспрашивающим дочерь Конута о последних событиях в Вестрэвейнтрифъя?ллерн и о её двух годах неволи в Эйрэ старым ратоводцем и главою копейных людей орна Ра?удэ Къеттиром Кроводышащим, когда перед ней словно резко нависшая тень возникла высокая стать в верховнице, на которой блеснул тонко вышитый знак их семейства из стаи кружащих над кручей теней хищных птиц.
Она в смущении вскинула взгляд ввысь, и вздрогнув от волнения встретилась с тем, кого уже позабыла три года как – и по ком давно выплакала все скупые в тот час горькие слёзы.
– Позволь, почтенный Трирсон, на следующий танец забрать у тебя эту деву столь славного рода? – учтиво промолвил тот, обращаясь к утомившемуся уже немолодому Къеттиру Блодондуру.
– Был бы сам я в твоих же годах молодых, и не подпорти мне вражье копьё бок с ногой подчас смуты той в Аскхаддгейрде… – с печалью вздохнул старый ратоводец, отирая со лба ладонью обильно выступивший пот, – так ни за какое золото не позволил бы тебе того, Хаукар – забрать у меня даже на один пляс такую чудесную деву. Но увы, мои молодые лета уж давно миновали в отличие от твоих с ней… Ступайте вы в круг, а я дам себе отдых уже.
Прихрамывая от давней боевой раны и взявшей его усталости ратоводец из Ра?удэ отошел от них прочь, и Майри осталась один на один с былым наречённым женихом, обличье которого уже исподволь вытравилось из её памяти.
