ГОД ТРЕТИЙ "…ПРОКЛЯТИЕ ТРИЖДЫ ТОБОЮ ЗАСЛУЖЕННОЕ…" Нить 17
– Разве не рада ты снова увидеть меня? – вопросил он её, взяв под руку и поведя в новом танце сквозь зал.
– Сперва просто желала, чтобы волки тебя разорвали обратной дорогой из нашего селища – или чтобы со взгорий помежных самый хищный из львов за твоими кишками пожаловал… – помолчав, ответила холодно Майри – в душе проклиная себя за согласие, кое дала прежде дяде явиться с ним ко двору ёрлов. И вот теперь дочери Конута подчас веселья вдруг суждено было снова того повстречать, кто когда-то был ею любим, потом ненавидим, а теперь безразличен – но кто сейчас твёрдо ведёт её за руку в круге и не желает ничуть отпускать от себя.
– Неужели я так презираем тобою и нынче, что и взор на меня повернуть не желаешь – за то лишь, что тогда я быть может обоим нам жизнь сохранил, решив повременить с нашей свадьбой поспешной? Слишком уж ненавистно было для ёрла одно только имя кого из потомков Стерке, дабы оставил он это непокараным…
Майри молчала, лишь с холодной усмешкой встречая его оправдания, с нетерпением всё выжидая конца того долгого танца – или может быть хода на шаг в новый круг, когда прочий мужчина возьмёт её руку, а тень от минувшего сгинет на целый десяток шагов от неё, ведя прочую в паре.
– Но сейчас, как уж видишь, времена наступили иные. Стейне мёртв, а прочие Скъервиры не так непримиримы как прежде. Тем больше за эти два года я сам стал вхож к Когтю и его родне, развозя их приказы и выполняя поручения по всему воинству – и немало добыл ратной славы в сражениях на юге. Теперь уже не посмеют они противиться моему выбору невесты, чтобы враждовать с нашим дружным к ним домом. Или думаешь, разлюбил я тебя за такой долгий срок? – он на миг притянул её ближе к себе, сильно обняв рукою за пояс, – ещё прекрасней ты стала за три пролетевших зимы, клянусь взором Гефа?дринн!
– Любил бы – не покинул меня бы трусливо в слезах одну, Хаукар, – она встретилась взглядом с ним, – ступай вольной дорогой, много лучше невест ты отыщешь при Скъервирах и дружных им орнах.
– Невест среди семейств свердсманов вправду в избытке теперь-то, тем более в доме у Когтя – с той поры, как тот а?рвейрнский зверь мужей стольких скосил под Гъельбу?рсти-гейрдом… В чертогах Хатхалле седмину стоял бабий вой, как вскоре за Огненной Ночью дошли и известия о гибели воинства ёрла. Но не кого из них, а тебя одну я попрежде хочу себе в жёны – или сама ты того не желаешь?
– Не возьмёшь ты меня и сейчас в законные жёны, как в глазах вижу – а мой родич Хеннир ещё тогда сказал тебе всё – и мой дядя тебе повторит. Уходи, куда волен идти… – с горечью молвила Майри.
В памяти дочери Конута неотрывно стоял чёрный час расставания… но не с ним, её бессловесно покинувшим в волнительном девичьем ожидании скорой их свадьбы – а с ним, Львом – залитым не высохшей ещё кровью врагов в то злосчастное утро под затянутым гаром пожарищ небом Помежий. И если Аррэйнэ и отторг её прочь от себя, то не от страха за себя и за их родовые укрепи и лари с серебром, точно этот гордый сокол – а лишь за неё саму, желая её отдалить от неминуемой смерти, от алчущей пасти вновь разгоравшейся там кровопролитной войны…
– Скажет ещё или нет – не от тебя это нынче зависит тут, Майри. Или быть может тебе он иного уже подобрал жениха, много меня выше чином? С чего бы сейчас тебя дяде везти ко двору, едва ты успела вернуться домой из неволи? – хитро вопросил тот, пронзительно глядя дерзкими глазами на смущённую и встревоженную под его взором дочь Конута.
– Что за блажь ты тут мелешь? Какого ещё жениха? – поразилась его нежданным словам зардевшаяся по щекам Майри, всё ещё пытаясь вырвать ладонь из его крепкой руки и покинуть круг танца, озираясь – не слышат ли их разговор и иные тут пляшущие.
– Скъервиры не имеют уже прежней силы, хоть и выкормыш их хвороватый сидит сейчас в Красной Палате… – презрительно кивнул головой в тот бок Хаукар, указав на возвратившегося к пиру из опочивальни, оцепенело воссевшего за Столом и безвольно взиравшего по бокам сына Къёхвара, – а иных наследников здоровее не оставил нам Стейне. Вот старый Клонсэ и загодя ищет невесту для Вигара, чтобы от его худого семени хоть сколько зачать поскорее законных наследников, нежели допустить до Стола кого из малолетних детей Уннира…
Он кивнул в бок сидевшей за пиршественным столом с тремя сыновьями дородной крепкой женщины в богатых одеяниях, высокомерно говорившей о чём-то с усмехавшимся ей в ответ домоправителем Высокого Чертога, вокруг которого то и дело крутились две юные девушки – явно дочки того.
– С тем и заранее оттёр эту хитрую бабу подальше от Красной Палаты, а после и выдал вдову неуёмную за наследника Гунноров. Так что теперьмногие из свердсманов с дочерьми на выданье уже желали бы породниться со Скъервирами и быть при их власти в Высоком Чертоге.
– Вот пусть и роднятся… – буркнула хмуро дочь Конута.
– Только Коготь сам прежде всего ищет среди тех сильных семейств, кто мог бы стать им надёжным союзником в нынешнее-то неспокойное время. Так что смотри, Майри – не начать бы тебе свадебный наряд украшать цветами скорее, чем лето на склон побежит? Ваш род славнее иных – а твой дядя став новым скриггой явно желал бы вернуть Дейнблодбереар прежнее величие и потеснить зашатавшихся Скъервиров. Или ты думаешь, что он упустит такую возможность? Чтобы гнилой дуб рухнул в нужную сторону – на то и клонят его древорубы куда следует прочной подпоркой – а не то кто попрытче даст нашему ёрлу жену для рождения наследников…
– Лжёшь ты всё… – не веря в услышанное негромко проговорила потрясенная во всё сердце Майри.
– Вот как знать, лгу ли я? Лишь то говорю, о чём тут уж иные негромко твердят с глазу на глаз. А если бы ты гнев уняла и за меня согласилась пойти в жёны – так я, будучи нынче столь близко около Скъервиров и иных союзных им орнов мог бы уговорить старого Сигвара поставить твоего дядю еще и главным среди всех лучших мужей Круга, которые опекают нашего малого и небогатого рассудком ёрла – и оба наших семейства были бы в немалой на то выгоде. Или не так – и неправ я?
Она так и молчала, словно не внимая его уговорам.
– Сама рассуди, какой муж тебе лучше – худой умом и телом мальчишка, что с лица иных родичей вспомнить не может и слюни пускает при речи – или тот, кто тебе был по сердцу когда-то, и нынче как прежде тебя так же любит и жаждет? Вспомни, как жарко меня обнимала до расставания?
Дочь Конута так и не произнесла ни единого слова в ответ, и Хаукар снова заговорил.
– Отчего гонишь прочь меня, Майри? А если я сегодняже попрошу твою руку у Доннара, и не откажет он в этом мне – разве ты не желаешь процветания с миром вашему роду, если откажешь мне в браке? Что в ту осень случилось – то ветер развеял, и теперь я уж не отступлюсь от тебя, присягаю десницей Горящего!
– Даже если и так – не свободно сейчас моё сердце… – негромком ответила Майри, – не тебя я люблю уже, Хаукар, чтобы мужем своим зрить желала…
– Отчего же сейчас не подле тебя тот сердечный соперник мой – что не слышал о нём никто больше из родичей ваших, с кем я уже за сегодня обмолвился? – вновь хитро спросил её Хаукар, – или может не столь уж я глуп, как тебе это кажется, Майри?
Она хмуро молчала, не в силах сказать ничего.
– А если и вправду он есть, как уверить меня в том ты хочешь – быть может не устрашится мой вызов в хриннауг принять, за твою руку сразиться один на один? – взгляд его вспыхнул на миг как огонь, – уж теперь не отступлюсь от тебя я, пока ты не станешь моей!
– Будь уверен, он примет… – глухо ответила Майри сквозь всколыхнувшие душу слова прежнего наречённого, – лишь дай нитям сестёр вас свести где вдвоём…
– Уж надеюсь, его не заждусь я узрить? – прищурился Хаукар.
– Не заждёшься быть может… – зло ему бросила прямо в лицо дочерь Конута, слыша то, как закончился танец, – а теперь мне довольно с тобою плясать – не по чести такой лишь подошвы сбиваю. Прощай, Хаукар!
– Твоё слово поспешное я услыхал – но ещё поглядим, что твой дядя назавтра мне скажет! – ответил тот, проводив её жгущим и пристальным взором из круга танцующих.
Доннар Бурый сидел за пиршественным столом подле Герадеи его семьи, рядом с которыми разместился с детьми и супругой и первый помощник писца Хёдин Рослый – младший из племянников Клонсэ. Разговаривая с Храфнварром о текущих событиях в ходагейрде и на полях шедших сражений, он весь с головой ушёл в эти дела, когда лишь изредка обращавшаяся к нимженщина внезапно спросила у скригги Дейнблодбереар:
– Почтенный Бру?ннэ – кто эта дева из вашего дома, с которой ты прибыл сегодня в Хатхалле?
Взгляд Гвенхивер отыскал среди переполненного гостямичертога ту, о которой она говорила.
Доннар спустя мгновение заминки ответил супруге Прямого:
– Единственная дочерь моего брата Конута, чья гибель ещё сильнее омрачила и так непростые дела между нашими домами… – сказал он уклончиво, не желая напрямую говорить всего при уважаемом им Храфнварре как тоже одном из семейства владетельных Скъервиров. Но тот, словно и не замечая сказанного и сам хорошо зная о горькой судьбе двоих родичей Бурого промолчал, лишь угрюмо вздохнув – и взяв с блюда тонкой глины-костни?цы налитое яблоко ловко разрезал его пополам, очищая нутро от осте?й и семян – и подал в ладонь жены. И протянул следующий краснобокий налитый плод сыну.
– При властвовании упокойного ёрла она выросла далеко от ходагейрда и мстительного ока владетеля Стейне, и лишь сегодня впервые явилась подле меня в Высокий Чертог её предков.
Женщина протянула в ручонки близняшек по половинке разрезанного их отцом яблока, и малышки радостно запищали, хватая их и запихивая себе в ротики.
– Похоже, почтенный, твоей племяннице выпало жить и в уделах владетеля Эйрэ, если меня не обманывают глаза?
Скригга Дейнблодбереар удивлённо поднял взгляд на супругу Прямого.
– Словно ветры тебе нашептали о том, добрая Гвенхивер… Да, два года провела она в неволе в ардкатрахе при дворе арвеннида, о чём мы лишь нынче дознались, давно уж считая нашу девочку мёртвой. Боги не были к ней милостивы, когда Майри решилась поперёк воли родичей отправиться вслед за братом в наше воинство в начале войны. Но и волей богов это её рука едва не сразила там Убийцу Ёрлов.
– Она – и самого Льва А?рвейрнов ранить сумела? – в изумлении отёр подбородок Храфнварр, отстранив нож от следующего яблока для жены.
– Она, Прямой. Сам не мог в то поверить. Лишь неким чудом моя братова дочерь выжила от полученных ран и сумела бежать из неволи в родные края, успев ещё застать живым нашего старого скриггу в день его внезапной кончины. Однако откуда тебе это известно, почтенная?
– Женскому взору порой много заметнее то, что не видят отцы у своих дочерей. Как она заплела косы у головы нездешним пробором, как шла в танце с тем свердсманом, как скоро прочла одним взором свиток Мурхаддова дара – написанный старым восточным наречием, кое не в силах понять дурно знающим языки Эйрэ. Многие непривычные мелочи обретаем мы мимо воли, оказавшись в чужой нам земле…
Она внезапно умолкла, задумавшись о чём-то известном лишь ей, и на усеянное золотом веснушек лицо Гвенхивер набежала незримая тень. Однако муж, заметив её беспокойство взял ладонь жены в свои твёрдые пальцы, поддерживая – и в глазах дочери Ллугайда снова вспыхнул прежний свет счастья.
– Почтенный Храфнварр – твоей супруге стоило быть бы пророчицей, так остр её взор! – обратился скригга Дейнблодбереар к Прямому.
– Быть вещей, зрящей сквозь мглу – суровая доля, полная одиночества, благородный, – с печальной улыбкой ответила Гвенхивер, несогласно мотнув головой, и взяла из рук Храфнварра поданное им для неё самой яблоко.
– Мне же боги опять дали счастье – быть подле супруга с детьми – и я вовсе уже не одна, чтобы предсказать грядущее больше, чем сама могу зрить его.
– А что же ещё ты о ней так прозришь, глядя на мою братову дочерь, почтенная? – с усмешкой, но почтительно спросил её Доннар, разливая в их с Храфнварром кубки зимнее вино из расписанного золотом узорчатого сосуда зелёного камень-света, сам взяв его из рук подошедшего юноши-виночерпия.
Гвенхивер пригляделась, бросив взор над рядами ломившихся от блюд и питья столов, окружённых скамьями с многочисленными гостями различных семейств – где вдали подле старого ратоводца Блодо?ндура из Раудэ сидела молча внимавшая его речам молодая племянница Доннара в вышитом серебряными нитями аксамитном платье. Отстранённая и встревоженная, устремившая взор в широко распахнутое ставнями и слюдяными чешуями решётчатое оконце она словно была не на шумном пиру между сотен сновавших в Высоком Чертоге гостей, а где-то неимоверно далеко отсюда – точно подле кого-то другого, незримого прочим.
– Нет счастья сейчас в её взоре, почтенный, – промолчав некоторое время дочь Ллугайда дала ответ скригге Дейнова рода, – как будто сердце её словно надвое разорвалось…
Однако заговорившийся с Храфнварром Бурый уже не расслышал ответа, продолжая что-то горячо обсуждать с повеселевшим от вина и учтивых речей супругом Гвенхивер, и рыжеволосая жена Прямого прижала к себе дочерей и старшего сына – с молчаливым сочувствием издали глядя на ту, чья судьба своей нитью дорог и событий лишь на малую толику, но тем не менее так разительно походила на её собственную…
За столом подле соседствующих с людьми дома Альви гостями из Гунноров сидел домоправитель Высокого Чертога Брейги Костлявый, и усмехаясь слушал недовольную речь вдовы Уннира Вёрткого – лишь изредка отвечая ей словом на десять.
– И где это видано, вот ты скажи мне, чтобы Стол Ёрлов переходил к негодному для него? Все свердсманы говорят уже прямо, что сами боги не одобряют такого тщедушного владетеля без рассудка и сил. Разве будет он годным воителем, когда слабо держит в руке и перо?
– Иным и того ведь бывает достаточно, чтобы вершить делами с умом… – домоправитель налил себе в кубок алого точно кровь вина из уделов астириев, и не торопясь принялся смаковать тонкий хмель лоз закатных земель.
– Знаю я, чьи это речи! – фыркнула недовольная Трюд, насадив на вилец колбасные кольца из дичи, и бросила желчный взгляд вдаль, где посланник владыки Арднура воссел подле старого Когтя, о чём-то с ним тихо твердя с глазу на глаз, – а как твой хозяин надеется дальше дождаться потомства от Вигара? Этот сопляк и на девку залезть вряд ли сможет – что уж заделать той отпрысков – не с его-то силёнками!
– Ты сама уж их мерила будто, почтенная… Или мерила вдруг за вдовство?
Трюд вспыхнула, слыша его витиеватую колкость.
– Коготь знает не хуже меня – мои сыновья должны сесть за Стол Ёрлов как доброе потомство от следующего в роду Скъервиров! Так нет же – делиться он всем не желает, один жаждет править за этого глупого Вигара!
– Однако и ты ведь изгнала из Красной Палаты возлюбленную нашего Стейне, не успела осесть ещё гарь от пожарища – пока Коготь был с раной без чувств. За волосы вытянула ту из Хатхалле точно потаскуху какую на торжище…
– Так потаскуха она и была – или стал той наш ёрл по закону супругом? Довольно терпеть её было в Высоком Чертоге, негодную Альду! Пусть радуется, что я не отрезала патлы этой подстилке из Фрекиров! В смоле и пуху её выкачать стоило, сучку! – распалилась вдруг Трюд.
– Сдаётся, почтенная, было тебе опасение, что на тот раз не будет сухим семя Къёхвара – и придётся твоим сыновьям потесниться и дальше, роди Альда второго наследника нашему ёрлу поздоровее за Вигара. Бывали и у дейвонов владетели не из брачных уз – а в Эйрэ как раз воссел такой арвеннид – и оказался достойнее братьев законных в умении править и воевать.
Домоправитель лениво вертел резной кубок в ладони, вдыхая аромат согревавшегося хмельного напитка, но так и не притрагиваясь к нему, тогда как Трюд уже алчно хрустела запеченным в меду гусем, облизывая пальцы от капавшего на них жира.
– Вот ещё! Не бывало такого вовек! – с полным ртом возразила она, горячо негодуя.
– Свитки в хранилище ты не читала, почтенная… – усмехнулся Брейги, попробовав наконец-то глоток вина и блаженно вздохнув, – могу принести – ведь читать ты обучена?
Однако вдова Уннира словно отмахнулась от его слов, не желая и слушать.
– Вот ещё! Не бывало такого!
Брейги неторопливо смаковал алый хмель, наслаждаясь глоток за глотком.
– Весь Высокий Чертог сплошь в коросте позора! Противно взирать на такое! – ворчала жена Долговязого, недовольствуя – и жуя крыло гуся.
– И что же такого дурного ты видишь, почтенная Трюд? – усмехнулся домоправитель, – да, я люблю добрые вина, мой грех – но не столько их пью, как вот нынешний твой супруг Освир…
– Да что ты тут сам? Все здесь сплошь таковые! Ты посмотри вот на этого змеем отмеченного! Благородным себя почитает – от крови Скъервиров третья вода – а что за жену себе взял?! Подстилку Ножа, эту рыжую – и с приплодом его же в придачу! И прабабка его таковою была потаскухой – вот срам к сраму и тянутся, и плодятся. Хоть бы уж постыдился такого, раз сам вылез из грязи Прибрежий к Столу!
– И чего же такого? – недоуменно приподнял бровь Брейги.
– Как чего?! Служит ёрлу, а сам? Того мало, что эта при всех называться по прежнему имени стала, как оседлала того дурака дыролицего – а как дочек назвала? Айне с Айфе – мол, сёстры Прямого так звались в Прибрежьях. Ага – из Эйрэ то бабские имена, я же не дура!
– Да, почтенная – тут ты не дура… – Брейги томно вдыхал терпкий запах напитка, прижмурясь в блаженстве.
– Вот! Сидят со своими потомствами как голубки на жерди, от довольства аж рожи их лопаются… Как же – стал десницею Когтя, сам Сигвар ему благоволит!
– Завелась ты как буря… Чем же Прямой так задел тебя? Не улыбнулся с почтением, или не по душе тебе, что нашёл он супругу по сердцу? А права твоих отпрысков на Стол Ёрлов не в его заботах, чтобы он о том пёкся. Если бы не его воля и храбрость, от Хатхалле со всем стерквеггом остались бы одни головешки в час Огненной Ночи.
– Великая честь – разлить десять чанов по пожарищу… – ворчала та, не унимаясь.
– Иные в ту ночь и вовсе голышом в окна со страху вылазили… – усмехнулся в ответ домоправитель – заметив, как зарделась от гнева вдова Уннира.
К Костлявому подбежали две богато одетые светлокосые девушки лет пятнадцати, обнимая отца и радостно шепча ему что-то на ухо с обеих сторон как сороки.
– Что – почтенный Блодо?ндур о винах из южных уделов у крватов просил разузнать? Я-то думал, что старый хитрец вас обеих посватал своим сыновьям – так вы светитесь нынче как звёзды…
Тордис с Турой засмеялись, краснея как вишни от шутки родителя.
– Ну бегите, хорошие вы мои. Повелю принести ему бутыль-другой на дорогу до дома.
Они со смехом пустились обратно, как лани снуя меж столами и ловя на себе улыбки гостей, кто иные уже из отцов примеряли двух дочек почтенного Брейги в скорые невесты своим сыновьям – дай Горящий им вырасти старше на годик-другой. Та же Гудрун, любимая младшая дочерь племянника Сигвара была юна, лишь четырнадцать было недавно тому чуду в каштановых кудрях волос – рановато для брака – зато эти уже скоро будут годны к материнству с супружеством.
– Многие свердсманы признаю?т, что мои сыновья по чести? должны ёрлами стать – и готовы стоять на том вместе с иными из Скъервиров, кто не желает единоличного правления Сигвара! – Трюд потянулась за колбасой.
– Ага – чтобы рискнуть потягаться с умом и влиянием Когтя… Слабы те рассудком, кто пойдёт за тобой. Зубцов на Хатхалле в избытке, чтобы новые петли там вывесить подле пытавшихся в заговор дурней с лазутчиками…
– И пойдут – не побоятся того змееокого! Вот клянусь Всеотца именами – мои сыновья будут править в Хатхалле! Не вечно сидеть за Столом этому последышу Къёхвара – ты-то о том знаешь сам! Как не станет законных наследников, Сигвар сам приползёт ко мне – и ещё будет молить, чтобы я позабыла обиды! И не такие в Биркгейрде мне кланялись в ноги, как прежний мой муж там делами их вершил!
– В Бирксведде должно быть… – поправил её домоправитель, однако вдова Уннира даже не заметила того, что и попрежде не знала названия городища, где прожила много лет.
– Сколько же у тебя есть обидчиков, почтенная? – поразился с усмешкой домоправитель, смакуя вино, – ладно Прямого супруга красивей тебя… раз так в пять… – ухмыльнулся он хитро, нажав на последнее слово, – и на спесь твою прежде не держит обид – хоть теперь она много выше чем ты при Хатхалле, а по-прежнему вершит служанками со швеями, и весь стол этот ею накрыт… Но чем провинились перед тобой новый скригга Дейнблодбереар – или к примеру его вот племянница, дочь самого многославного Стерке – которая, говорят, два года пробыла в неволе в ардкатрахе Эйрэ, недавно сбежав – и чья рука чуть не до смерти смогла поразить самого Убийцу Ёрлов?
– Она-то? – вынув из губ недоеденный кус лососины расхохоталась дородная Трюд, взирая издали на севшую подле Къеттира из Раудэ молодую женщину, с тоской взиравшую куда-то в распахнутые оконицы чертога, – да брешут всё, Брейги – она-то, жердь эта длинная – и зверя того одолеть?! Ты вот спроси у их скригги – как его племянница смогла из неволи вернуться без чьей-либо помощи – и что она делала в Эйрэ? Небось под каждым мужиком из стражи и провожатых на спинке побыла, пока целой добралась до родичей! А теперь её Доннар в невесты кому рядить будет, как говорят? Срам и только!
– По себе что-ли судишь, почтенная? – с улыбкой ухмыльнулся домоправитель, наслаждаясь тем, как налилась кровью в лице рассвирепевшая от его дерзких слов Трюд, забыв поднести ко рту кусок пирога с олениной.
– Хотя нет – не бывала ведь в Эйрэ ты прежде… – сделал он озадаченный вид, почесав голову, – что – ужель так опасна короткая дорога в Хатхалле от Гунноров?
За столом возле прибывших с севера орнов Хъяльти и Хроар толковавшие подле своих земляков жена Брейги с Хи?льдигунн Острой – супругой хранителя сбруи с повозками в укрепи Стира Дубового – мельком взглянули туда, где ворчливая вдо?вица Уннира шумно вела речь с домоправителем.
– Вот же дал Всеотец этой дуре в Хатхалле попасть! Десять лет тут покоя не знаем – язык как косу дали боги заразе… – покосилась на Трюд Хи?льдигунн, пригубив из кубка вина.
