Конечно, он больше с охотой остался бы в воинстве, где за все эти месяцы смог добыть славы в боях против вражьих загонов из Эйрэ. Уж на копьях был славно обучен сражаться в строю, да и меч научили держать не как палку. Где-то там был его дядя Мейнар и прочие родичи матери. Был и тот сын почтенного Бруннэ, с кем успел он сдружиться тогда на пути в ходагейрд ко двору ёрла Къёхвара. Где теперь он, куда устремил свои силы Железной Стены в этот раз? Две седмины тому увидал его там во дворе их стерквегга на Круче, когда отошёл к праотцам старый скригга Дейнблодбереар. Жаль, даже обмолвиться словом не вышло у них и теперь…
Бундин порой задавался вопросом – для чего он пошёл вместе с Брейги и их земляками из Дьярви и прочих семейств северян под знамёна Гальтхафура. Вроде был он и вправду тут свой, и платил Хугиль честно и щедро, и жизнь в ходагейрде была то что надо. Потратить монету есть где тут в избытке – одеться как свердсман, купить себе добрые меч и броню, пировать, играть в кости с шарами на деньги иль так – или даже тишком от своих посмотреть на каких лицедеев и их представления. А уж девок тут было не счесть – и таких… И за ними растаял из памяти образ той дочери их кузнеца, что как хрупкая нитка держал его некогда дома. Но какое-то чувство твердило Ничейному, что быть должен он с дядей средь Къеттиров, а не тут, где иные из новых товарищей и земляков шепотком поминали в спину его кровь от Харлаусэ семени. Ну и пусть… Он свою клятву дал – и её не изменит.
Бундин отпрял от шершавых камней зубца стенки, возвращаясь назад в оружейни стерквегга. Порой часто казалось ему, что не той стороной изловил он монетку в питейне… Но зачем тогда сын Иннигейрд среди них, северян и остатков родни, кто по че?сти своим его так и не видит – ответов на то он не знал. Лишь наитием неким он чувствовал – так быть должно?, что так нужно… как там у ворот предрекла ему зрящая. Но зачем – его сердце не знало.
Ведомое новым скриггой орна Дейна войско дейвонов выступало на юг, покидая Дубовый Холм. Остались позади прощания близких и прошёптанные-проговорённые вслед уходившим братьям, мужам, сыновьям и отцам заговоры-обереги от всякой погибели и беды. Затих не прекращавшийся шум кузниц и плотницких снастей, опустели конюшни стерквегга и исчезли уходящими вдаль тенями те, кто теперь ехал конно во главе своих скиров, херв и когуров – все, кто держал меч и копьё. Созванные их вершним ратоводцем соратники Бурого догоняли его воинство, стекаясь подобно живым ручьям загонов в одну закованную в сталь и кожу чешуйниц реку, ощетинившуюся пиками копий и секир-шипниц, блестевших ярче тысяч самых ярких из девичьих глаз – то сама Матерь Костей улыбалась отблесками граней на хищном металле.
Фыркали тысячи скакунов, выбивая подковами тяжких копыт комья грязи из утоптанных дорог Дейвоналарды, покидая её сердце и устремляя наездников в сторону юга. Там теперь прочно стояли вражеские твердыни, когда минувшей зимою Стремительные Рати под предводительством Убийцы Ёрлов одним скорым ударом лишили дом Скъервиров и их союзников их власти над этими обильными землями, в зимнюю пору разгромив большую часть воинств в городах и стерквеггах, перерезав пути и прочно осев на них обнесёнными частоколами и валами гнёздами, грозя разорительными набегами ещё остававшимся под рукой ёрлов владениям.
Большаками дорог и речными путями на снаряжённых тяжёлых судах дейвонское войско двигалось к югу.
