Сергей Куковякин "Девки гулящие 2"

Девки гулящие 2
Сергей Куковякин

Попал, так попал… Прямо в теневого содержателя сети вятских публичных домов… Тут, и понеслось…

Сергей Куковякин

Девки гулящие 2

Глава 1 Объявление мобилизации

Точной хронологии событий попаданец в Ваньку Воробьева не знал.

Помнил, что начнётся всё где-то летом одна тысяча девятьсот четырнадцатого года. Даже месяц в его голове из школьной программы не отложился.

Каждое утро, когда появлялись свежие газеты, искал на первой полосе – случилось уже? Нет. Слава Богу – ещё денёк мирной жизни…

Однако, всё хорошее когда-то кончается, а приходит и чёрная полоса – прозвучали выстрелы в Сараево, застрелили наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его супругу герцогиню Софию Гогенберг. Как и во времени попаданца сербский гимназист это учинил.

Австро-венгерский орел грозно крыльями захлопал, острые когти выпустил и объявил Сербии войну. Сначала ультиматум был, но сербы его отклонили – на поддержку России понадеялись.

Заворочался и русский медведь, на задние лапы встал, рыкнул страшно…

Император российский мобилизацию объявил.

Ванька Воробьев газетный лист с Указом «О призыве нижних чинов запаса армии и флота в губерниях, областях, уездах Европейской и Азиатской России» несколько раз внимательно просмотрел. Не пропустить бы чего. Всё, что относится к Вятской губернии даже карандашиком подчеркнул.

Самому то ему нечего переживать – загодя он к этим событиям готовился. Запасся соответствующими медицинскими заключениями о собственной негодности к военной службе. Хорошо это или нет – посмотрим на развитие событий, но погибнуть на фронте ему как-то не хотелось…

Про Вятскую губернию в газете было прописано, что призываются на действительную службу согласно действующему мобилизационному расписанию от одна тысяча девятьсот десятого года нижние чины запаса из Вятского, Глазовского, Орловского и Котельнического уездов. Про остальные семь уездов губернии пока ничего не было сказано, а может и сам Ванька что просмотрел.

Кто, о чем, а вшивый о бане. Помнил попаданец, что в России проводы в армию – это прежде всего пьянка. Ну, а как напьется российский мужик – его частенько на баб тянет. Примут на грудь будущие воины и ломанутся в Ванькины заведения. Перспектива на войне туманна, так что напоследок могут призванные так погулять, что от публичных домов одни угольки останутся и бабы из заведений на лоскутки, порванные.

После того, как Ванька от «Парижа» избавился, квартировал он у Марии на Больше-Хлыновской. Незаконно это, но кто сейчас законы буква в букву соблюдает. Ну, если дурачки какие только.

Послали за Федором. Ему сейчас предстоит дома терпимости на режим военного времени переводить.

– Садись. Разговор к тебе будет, – начал Ванька с Федором немного издалека.

Тот кивнул, голову от нового модного картуза избавил, на венском стуле разместился. Стул скрипнул, но устоял. От спокойной жизни в последний год Федор раздобрел, почти пуд прибавил. Не дело, это конечно. Ванька Федору не раз уже пенял, но тот всё только отговаривался… В возраст мол он входит, с батькой у него так же было.

– Сам сейчас в Котельнич поедешь. За заведением нашим проследить надо. Не пострадало бы оно во время призыва. Ставни затворите и сидите тихо. Работу, конечно, не прекращать, но опасаться. Стражей порядка, кому мы там деньги платим, тоже подтяни, – инструктировал Ванька Федора.

– Прямо сейчас ехать? – уточнил Федор.

– Что, у тебя какие-то ещё неотложные дела есть? – несколько резковато оборвал его Ванька.

– Нет вроде… – вставая проговорил Федор.

– Сядь. Я ещё не закончил. – указал на стул Ванька.

Стул ещё раз скрипнул. В этот раз сильнее.

– В Глазов Ивана пошлёшь. Он, вроде, у нас понадежней, а в Орлов – брата его старшего. Пусть помогают там нашим бабам. Справятся? – уточнил у Федора Ванька.

Федор на секунду задумался.

– Должны. Мужики тёртые, – поддержал решение Ивана Воробьева Федор.

– Сам я здесь останусь. Ежели что – телеграфируй. Поезжайте прямо сейчас, не тяните, – закончил Ванька.

После разговора с Федором Ванька сестрам ещё распоряжения отдал и решил немного по городу пройтись. Не сиделось ему на месте. Вон какие события начались – теперь только держись. Завеяли вихри враждебные.

На улицах Вятки народа было больше чем обычно. Не одному Ваньке дома не сиделось. Сбивались в кучки, что-то бурно обсуждали. Что-что? Понятно – о событиях в мире говорили, о возможной войне, о мобилизации. События почти десятилетней давности вспоминали. Много чего тогда не совсем ладно получилось.

На домах флаги России и Сербии появились. Первые-то ладно, а вот сербские – откуда взяли? Быстро реагируют владельцы магазинов на появившийся спрос.

Всколыхнулась жизнь российской глубинки. То ли ещё скоро будет. Вот объявят о вступлении в войну, тогда и начнётся…

У Спасского собора что-то уже толпу напоминающее. Кто-то опять же сербским флагом размахивает, а там вот отечественный гимн петь пытаются…

Представители еврейской общины тут уже тоже присутствие своё обозначили – не отстают от народных масс, держат носы по ветру.

Полиции много, начинаются у господина полицмейстера веселые денечки.

Вдоволь нагулялся Ванька по улицам города. Погода позволяла.

Пьяных всё больше встречаться ему стало – пора и на Больше-Хлыновскую в осаду садиться…

Глава 2 События в Котельниче

Наверх, о товарищи, все по местам!

Последний парад наступает!

Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,

Пощады никто не желает!

Поезд из Вятки шел согласно расписанию, сейчас ещё только перед мостом через одноименную реку находился, Котельнич на горизонте маячил, так что Федор из Бакулей слов «Варяга» пока не слышал, хотя его на котельничском перроне весьма громко распевали…

Все вымпелы вьются, и цепи гремят,

Наверх якоря поднимая.

Готовятся к бою орудий ряды,

На солнце зловеще сверкая.

Горланили «Варяга» мобилизованные из Котельничского уезда. Призывали их в армию из-за конфликта с Австро-Венгрией, но почему-то поющих не смущало, что данная песня написана на стихи самого что ни на есть австрийского поэта Рудольфа Грейнца. Не знали они, скорее всего, происхождение песни, а то как-то не политкорректно получалось…

Из пристани верной мы в битву идём,

Навстречу грозящей нам смерти,

За Родину в море, открытом умрём,

Где ждут желтолицые черти!

Этот куплет из множества пьяных глоток Федора уже хорошо по ушам ударил. Его вагон как раз перед деревянным зданием вокзала остановился. Всё правильно – не добралась ещё до этих строчек цензура. Запретили его распевать немного позже. Япония-то объявила войну Австро-Венгерской империи, когда? Правильно – только двадцать пятого августа. У нас же пока июль и подданные Российской империи про желтолицых чертей имеют право петь. Не стали ещё Россия и Япония в мировой войне союзниками.

Свистит, и гремит, и грохочет кругом

Гром пушек, шипенье снаряда.

И стал наш бесстрашный, наш верный «Варяг»

Подобьем кромешного ада!

Пушки в Котельниче не стреляли, но свиста, грома и грохота хватало. Кромешный ад пока не начался, он чуть позже будет. Федор бочком-бочком с перрона поспешил убраться и к месту своего командирования двинулся. Улицы были заполнены пьяными мобилизованными. В основном из крестьян. Почти шесть тысяч их сегодня по улицам небольшого уездного центра шарашилось. Сначала разграбили магазин Бабинцева. Чуть позже до магазина Зубарева добрались. Его тоже разгромили.

Шесть тысяч ведер спиртного совершенно бесплатно в распоряжении мобилизованных внезапно оказалось. Это почитай по ведру на душу – пить не перепить…

В предсмертных мученьях трепещут тела,

Вкруг грохот, и дым, и стенанья,

И судно охвачено морем огня –

Настала минута прощанья.

Моря огня пока не было, а вот под ногами белело. Как будто среди лета снег выпал. Мобилизованные пока до водки добирались, по ходу дела в магазине Бабинцева растащили и разбросали писчебумажного товара на семь тысяч рублей. Сейчас он и шуршал под ногами Федора из Бакулей. Можно было что-то и поднять, но не до того Федору было. Ему бы скорее до публичного дома добраться и там оборону от гуляющих чудо-богатырей организовать. Не стал Федор бумагой запасаться.

Прощайте, товарищи! С Богом, ура!

Кипящее море под нами!

Не думали мы ещё с вами вчера,

Что нынче уснём под волнами!

Спящие по дороге Федору встречались. Не у всех организм обильное потребление алкоголя выдержал.

Между тем толпа призывников перестала быть управляемой. Местные власти поделать с ней ничего не могли, силы полиции были незначительны. Пьяная орда двинулась к магазину Лебедева. Вооруженная полиция и стражники данную торговую точку всё же чудом отстояли и на какой-то момент остановили пьяных бунтовщиков…

Длился этот момент не долго. Мобилизованным оружие пока не было выдано, так они камни начали использовать. На углу Московской и Троицкого переулка ими чуть жизни помощника исправника Мазунина не лишили.

Не помогли и водометы. Мобилизованные хоть и пьяны были, а сообразили шланги перерезать.

Не скажут ни камень, ни крест, где легли

Во славу мы русского флага,

Лишь волны морские прославят вовек

Геройскую гибель «Варяга»!

О событиях в Котельниче было доложено губернатору. Экстренным поездом на помощь местным властям был направлен начальник жандармского управления и тридцать вооруженных стражников.

В бунтовщиков начали стрелять, но сразу навести порядок не получилось. Даже железнодорожное движение через данную узловую станцию было нарушено.

Девять человек было убито, двенадцать ранено. Разбитые носы никто не считал. Да, четверо ещё запились, не получилось у них проснуться…

Федор подоспел вовремя – Ванькины заведения в Котельниче почти не пострадали. Косметический ремонт – вот и всё. Легко отделались. Ну, а несколько синяков и порванную рубаху Ванька Федору компенсировал.