В этот момент с улицы донесся быстро приближающийся стрекот вертолета. Накатил, накрыл пятиэтажку – березки во дворе пригнулись, хрусталь в буфете жалобно заныл. Лариса Георгиевна отмотала из клубка немного нити, но петелька вдруг выскользнула из-под спицы и побежала вниз, распуская связанное.
За окном уже сгущались сумерки, когда Лариса Георгиевна постучала в комнату дочери. Не дождавшись ответа, заглянула. Настя скрючилась, отвернувшись к стене и, похоже, крепко спала. Лариса Георгиевна поправила подушку, укрыла дочь мягким шерстяным пледом. Из комнаты выходила на цыпочках. Снова занялась вязанием. Спицы ловко сновали у нее в руках, пальцы, на которые была наброшена нить, делали быстрые круги.
Может попросить Володю Тетерина поговорить с Настей? Человек он хороший, профессиональный журналист, вдруг Настя сможет ему довериться?..
Вообще Володе не стоило бы мотаться по тундре с поисковыми группами. Два года назад бандиты, друзья его партнера по бизнесу, стукнули Тетерина по голове. Едва оправившись от травмы, Володя после выписки переехал на север. В Мурманске поработал корреспондентом на местном телеканале, а спустя год перевелся сюда.
Вдруг не просто так? В закрытом городке Тетерин скрывается от бандитов?
Часы с маятником засипели, готовясь бить. Послышался звук открываемой двери. В прихожей загорелся свет. Лариса Георгиевна положила пряжу в корзинку, поспешно бросилась на кухню, к плите, вспомнив, что не приготовила ужин. Зажгла газ, поставила на конфорку глубокий сотейник с сардельками, в небольшую эмалированную кастрюльку налила воду для макарон.
– Привет, жена!
– Привет. Ты руки вымыл?
Юра продемонстрировал чистые ладони. Как всегда нежно поцеловал в щеку и сел за стол. Лариса Георгиевна бросила макароны в кипящую воду, перемешала.
– Настя дома? – спросил муж.
– Да. Из похода вернулась рано утром, поела, потом ушла к себе, уснула и пока не выходила.
– Двенадцать часов проспала?..
– Ну где-то так. Петухов пропал, разволновалась, говорит, последняя его видела.
– Да знаю я, – Юра вытащил из хлебницы корочку зачерствевшего бородинского, стал жевать.
– И ты всухомятку! – Лариса Георгиевна посмотрела на кастрюлю с макаронами. – Прости, замешкалась, переволновалась, не успела ужин приготовить. Еще минут пять. Достань, пожалуйста, приправы, кетчуп.
Юра распахнул угловой шкаф. Все нужное гордо выставил на стол.
– Директор дал показания в милиции. В протоколе про Настю ни слова. Я поговорил со следователем, Протасов обещал…
– Юра, зачем ты вмешался? – Лариса Георгиевна сняла сотейник с плиты и чуть не обожгла руки кипятком.
– Моя дочь не станет объектом пересудов, – отрезал муж.
В прихожей послышались шаги. В кухню протиснулась заспанная Настя.
– Папа, ну что?
– Было бы что сказать – сказал бы. Я выезжал на место происшествия. Вообще ничего – ни следов борьбы, ни следов крови. За день прочесали всю местность, подняли вертолеты. Поиски продолжим завтра. Люди устали, промокли. Странные глюки пошли. Одному солдатику показалось, что кто-то лезет из-под земли на оползне, говорит буквально грязные пальцы видел. Другому померещились мелкие зверьки, вроде крыс, утверждает их было видимо-невидимо. А вертолетчик вообще учудил. Уверяет, что мимо него медленно пролетел камень величиной с хорошую крупную собаку. Просто проплыл в воздухе. Горизонтально.
Лариса Георгиевна накрыла на стол, уместилась между мужем и дочерью. Юра обильно полил сардельку кетчупом, поперчил и сразу набросился на еду. Настя вилкой передвигала макароны с одного края тарелки на другой.
– А что с Александром Евгеньевичем? – спросила она.
Юра прожевал сардельку и ответил.
– Вроде пока дело не возбуждают. Но судя по всему не работать ему здесь. Даже если выяснится, что состава преступления нет, он все равно несет ответственность за исчезновение подростка. В Управлении образования уже обсуждается кандидатура на его место. Завуч школы номер три, в прошлом учитель химии. Очень серьезная, солидная женщина. Уж она точно не потащит детей в сомнительные походы.
– Мы сами согласились пойти, а вы нас отпустили, – вступилась за директора Настя. – Александр Евгеньевич ищет в сопках летающий сейд. Он считает, сейд существует. И я ему верю.
На минуту на кухне повисла пауза. У Юры между густых бровей прорезалась морщина. Даже Ларису Георгиевну удивило дерзкое заявление дочери.
– Глупости это, – муж снова склонился над тарелкой.
– А ты что-то слышал про затопленные пещеры? Про стенающие льды?
– Настя, – Юра бросил вилку, и этот звон отозвался у Ларисы Георгиевны в ушах. – Все это чушь, байки. И поменьше болтай, что видела Петухова последней.
– Да все в Катином классе знают… И Светка…
– Ты можешь сделать так, как я прошу?
По лицу Насти было заметно, что она не станет обещать. Лариса Георгиевна хотела бы поддержать дочь, да вмешаться не решилась. Юра устал, не выспался. Утром он переменит решение, сходит с Настей в милицию…
– Все, я в душ и на боковую, – сказал муж, выбираясь из-за стола. – Поиски возобновятся уже через шесть часов.
Рано утром в понедельник Лариса Георгиевна спешила в поликлинику. До рассвета минут тридцать-сорок, городок крепко спит. Ни людей, ни машин. Только на улице Ленинского Комсомола тускло горят фонари. Идти на работу в поликлинику в такой час совсем не страшно. Да, в субботу ограбили видеосалон, но алкашей, которые там порезвились, уже нашли. А медицинские карты, скопившиеся за неделю, сами не заполнятся. Их следовало отнести в регистратуру еще в пятницу вечером.
Или стоит опасаться?
В каждом шорохе за спиной, в шелесте гонимой по асфальту листвы мерещилось, что кто-то идет следом. Лариса Георгиевна оглянулась. Из мусорного контейнера выскочила кошка и бросилась в подвал ближайшей пятиэтажки.
У семейного кафе Овчинниковых было намного оживленнее. В больших окнах ярко горело электричество. Дверь без конца хлопала. На ручке болталась табличка в золотой рамке – «Закрыто на спецобслуживание». Обычно эта табличка вывешивалась, когда в кафе отмечали дни рождения или свадьбы. Сегодня – не такой радостный повод. Судя по всему, здесь кормили военных, занимавшихся поисками Петухова. Входившие офицеры оставляли на сдвинутых стульях плащ-палатки, устало пожимали друг другу руки, усаживались за накрытые столы. Юра тоже был здесь. Лариса Георгиевна узнала его по новому кителю, на который она недавно вшивала новые майорские погоны. Муж, прижимая к уху трубку радиотелефона, энергично жестикулировал. Должно быть, ругался с кем-то.
Со следователем?
Лариса Георгиевна переспала с бедой ночь и решила, что Юра прав. Он должен защитить Настю от людской молвы и интереса правоохранительных органов. А вдруг мэр, недовольный результатами поисков, поднимет областных? Вот приедут из Мурманска, станут опрашивать детей, разбираться…
Лариса Георгиевна приостановилась, надеясь понять, о чем у мужа речь. Но сквозь приоткрытую дверь доносился гул многих голосов. Кто-то из офицеров пытался всучить Овчинникову старшему деньги за завтрак, тот только отмахивался.
– Сегодня бесплатно. Я тоже хочу внести свой вклад. Господа офицеры, кому добавки?
У Черной Стелы кружили бакланы. Военные толпились на остановке вахтового автобуса. Лариса Георгиевна ступила на лестницу и стала подниматься на сопку. Кованые ступени неудобные, она шла, стараясь, чтобы между прутьями не застряли каблуки. Вдоль каменистого склона с вкраплениями гранита – старые, почерневшие от времени фонарные столбы. Вершина сопки густо засыпана битым стеклом, окурками, рваной бумагой, этикетками, словно с вертолета скинули целую кучу мусора.
Почему здесь никогда не убирают? Ну как можно гадить в месте, где живешь!
За церковью кто-то бросил пластмассовую ванну, цвет которой в ранних предрассветных сумерках не различить. Наверняка ее притащили эти двое, что разговаривают, сторонясь света фонаря. Мужчина и женщина… На вид вроде немолодые… Женщина что-то произнесла на непонятном языке, мужчина глухо ответил. Женский голос показался смутно знакомым. Ларисе Георгиевне не терпелось выказать свое недовольство мусором.
Вдруг женщина зябко поежилась, шагнула к фонарю, и Лариса Георгиевна узнала Наташу, директрису первой школы. А вот лицо ее спутника по-прежнему скрывала тень. Удалось разглядеть только офицерский китель, да бледные руки, которые мужчина пытался оттереть от земли.
Лариса Георгиевна посмотрела на наручные часы. Пятнадцать минут седьмого. Нужно торопиться, иначе карты так и останутся незаполненными. Она вздохнула и пошла своей дорогой. Было неловко от мысли, что она посчитала Наталью Сергеевну вандалом. По рассказам Насти директрису все ученики любят. Но зачем она пришла в такой ранний час на городскую сопку? С кем разговаривала? Уроки в школе начинаются в девять. Лариса Георгиевна оглянулась. Под фонарем было пусто.
Впереди смутно желтело трехэтажное здание поликлиники. Лариса Георгиевна поднялась на подметенное крылечко и позвонила. Чавкнули замки, белая пластиковая дверь распахнулась. На пороге появился взъерошенный дядя Коля, охранник.
– О, Лариса Георгиевна! Что ж вы в такую рань? – Дядя Коля отпер небольшую металлическую дверцу на стене, за которой висели ключи.
– Дел накопилось… Работы столько… Ничего не успеваю…
– Совсем себя не бережете с таким сумасшедшим графиком, – дядя Коля вручил Ларисе Георгиевне ключ от кабинета.
– Вы тоже где-то еще работаете?
Дядя Коля кивнул.
– Все много работают.
В коридоре на втором этаже темно, пусто и непривычно тихо. Бледно-желтый линолеум накануне вечером помыли хлоркой. Войдя в свой кабинет, Лариса Георгиевна щелкнула выключателем, повесила плащ, надела белый халат.
На рабочем столе – стопка незаполненных медицинских карт. Лариса Георгиевна присела, взяла верхнюю. Писала быстро, неразборчиво, угловато. Из работы вынырнула около восьми утра, когда за окном было уже совсем светло. В открытую форточку доносились голоса пациентов, ожидавших открытия лаборатории. Сегодня они обсуждали исчезновение Петухова.
Лариса Георгиевна спустилась в регистратуру. Карты оставила на рабочей полке. Затем на десять минут заглянула в ординаторскую к терапевтам. Там Павлик, такой же трудоголик, как и она сама, заваривал кофе. Его скуластое лицо, похожее на булыжник, было бледным от усталости. Коллега и Ларисе Георгиевне налил чашку крепчайшего дегтя, угостил шоколадным пряником.
Ровно в восемь в кабинет вошел первый пациент, пожаловался на тремор рук. Следом явился отставной офицер, у него обострение межпозвоночной грыжи. За ним – продавщица из винного магазина: стреляющие лицевые боли. Сотрудница коммунальной службы попросила назначить что-нибудь от звона и шума в ушах. Пенсионерка Семенова с улицы Колышкина, известная на всю поликлинику жалобщица, заявила, что у нее проблемы со сном и ей срочно требуется выписать бесплатные лекарства.
Дверь в кабинет открывалась и закрывалась чаще, чем обычно, пациенты входили и выходили. И в коридоре все время кто-то крутился, Лариса Георгиевна слышала оживленные реплики. Некоторых пациентов она знала много лет. Например, Женечку Коновалову, молодую жену начальника казначейства. Ей следовало немедленно госпитализироваться, но при слове «операция» девушка впала в паническое состояние. Пришлось вызывать медсестру из перевязочного, давать нашатырь, а после сорок минут убеждать, что затягивать нельзя, нужно действовать незамедлительно.
Из-за Женечки прием вышел из графика. Но Лариса Георгиевна все равно решила выпить чаю с печеньем, чтобы поддержать силы. Едва сделала глоток – дверь кабинета резко распахнулась. Надежда Дмитриевна, высокая, коротко стриженая брюнетка с несчастными глазами плюхнулась на стул, с которого Лариса Георгиевна едва успела выхватить журнал назначений.
Надежда Дмитриевна, мама Кати Кузнецовой, всегда одевалась ярко. Сейчас на ней красовались: платье-футболка с портретом Брэда Пита и модные, утепленные колготки. Лариса Георгиевна не раз встречалась с этой бойкой особой на родительских собраниях.
– Ах, вот вы тут чем занимаетесь! – вспыхнула Надежда Дмитриевна. – Когда под дверью толпа …
Лариса Георгиевна поспешно убрала в тумбочку кружку с недопитым чаем и пачку печенья «Юбилейное», которую так и не успела открыть.
– Что вас беспокоит?
Надежда Дмитриевна повесила маленькую сумочку на спинку стула.
– Да вот снова поясница… Знаете такая стреляющая боль, теперь по бедру отдает в правую ногу.
– По-прежнему ведете сидячий образ жизни?
– Ну есть такое.
– Онемение стоп?
– Не замечала.
– Нарушение походки?
– Да не было такого.
Лариса Георгиевна заглянула в медкарту, чтобы уточнить назначения.
– Ну что же вы так! – покачала она головой. – Вам следовало сделать повторный снимок пояснично-крестцового отдела еще в декабре прошлого года! А вы только сейчас пришли…
– Так не болело ничего.
– Ложитесь, – велела Лариса Георгиевна.
Надежда Дмитриевна послушно сняла высокие кожаные сапоги, тяжело забралась на кушетку. Лариса Георгиевна вымыла руки. Молоточком постучала по рукам, ногам. Локти, колени дернулись. Пощекотала ступни, пальцы согнулись. Подняла правую ногу, отвела в сторону.
– Так болит?
– Неа, – мотнула головой Надежда Дмитриевна. – Кстати, ваша Настя тоже в сопки ходила? Ее допрашивали в милиции?
– Что простите?
– Вы же мама Насти Каратаевой?
– А так? – Лариса Георгиевна согнула ногу.
– Ай, – брыкнулась Надежда Дмитриевна. – Так вот, я опять про поход. На вашу Настю никто не думает, Петухова порешил новый директор. Мой уже готовит репортаж в вечерний выпуск… Такую школу отгрохали, укомплектовали. Недели не прошло с начала учебного года и вот вам ЧП. А с директора завтра снимут все обвинения. Вступились уже за него.
– Кто же?
– Так Наташка, директриса первой, ходила к мэру, требовала оставить питерца в должности, и к следователю в участок с утра пораньше заглянула, там про вашу Настю вообще не в курсе. На кой Наташке этот приезжий сдался? Только мы, родители, против него. Это он потерял подростка в сопках. Моя Катька не хотела в поход, так этот пригрозил двойкой, вот и пошла. А вдруг пропала бы она? Или ваша Настя? Нет, пусть этот так называемый директор уматывает в свой Питер.
– Так вставайте, – скомандовала Лариса Георгиевна.
Катина мама бережно застегнула сапоги, одернула платье.
– У этого директора репутация ненадежного сотрудника, – напористо заявила она. – Известен как скандалист, неуживчивый, в Питере из музея его, говорят, выперли…
– Хорошо, хорошо, вот направления на анализы, рецепт с назначениями. Начинайте принимать сегодня…
– А вашу Настю никто не тронет, не переживайте, мой бы хотел ее расспросить, можно мы заглянем к вам всей семьей вечерком?..
– А это направление в Мурманск. Спуститесь в регистратуру, вас запишут на исследования, но, предупреждаю, там очередь.
– Все боятся за детей, Лариса Георгиевна. Вам Настя не рассказывала? В походе директор якобы флиртовал с дочкой Овчинниковых…
– Как получите результат, сразу ко мне…
– Родители опасаются, что этот преступник опоил наших деток, а сам увел Петухова в лес и тихонько порешил топором …
