Ник Ричмонд "Тропой человека"

Глик молчал несколько секунд, а потом ответил, глядя куда-то сквозь пространство:

– Иногда моя гениальность пугает, – затем он обернулся и выглядел уже значительно посвежевшим. – Ну что ж. Давайте-ка посмотрим, куда мы с вами забрались! – он плюхнулся в кресло рядом с Хейзи и осмотрел приборы. – Ты отдохни, ребёнок, а я тут пошуршу.

В ответ она положила руку ему на плечо и сказала:

– Очаровательное корыто!

Затем она встала, подошла к Верону, всё ещё сидевшему на полу, и опустилась рядом. Она приподняла брови и спросила:

– Учить? Хейзи?

– Ч-что? – переспросил взволнованный зоолог.

– Ты – говорить. Я.

– Хочешь, чтобы я поучил тебя словам?

– Поучил, – кивнула она.

Оглядевшись вокруг, Верон задумчиво пробормотал, тыкая пальцем:

– Та-ак… ну: пол, вода, отчаявшийся старик, стекло…

– Не зли меня, засранец! – донеслось из капитанского кресла.

– Засранец, – серьёзным тоном повторила Хейзи.

– Нет-нет, – покачал головой Верон, – на данном этапе тебе требуется набор лексики более… литературный. А кое-кому другому следует быть аккуратнее в выражениях.

– Так и сказал бы: «Завали пещеру, старая колдобина!» – ответил Глик.

– Завали пещеру, – с деловым видом повторила Хейзи.

– Ох…

– Да вы не обращайте на меня внимания, молодёжь – можете дальше слюни мять, будто деда здесь и не было.

– Слюни мять.

– Да прекратишь ты, наконец!?

– С другой стороны – девахин лингвокультурный интерес заслуживает более дифферентной выборки.

– Лингвокультурный.

– Разумный довод, но сейчас нам следует сконцентрироваться на основоориентированном направлении.

– Я как раз начал размышлять над тем, какой объём специализированной терминологии будет являться достаточным в мультиотраслевом культуроёмком лексическом срезе для уравновешивания слова «ЖОПА…».

– Да прекратишь ты, наконец?! – поспешно перебив его, воскликнул Верон, а затем обессиленно уронил голову и подпёр щеку ладонью, с тревожным ожиданием уставившись на Хейзи, непонимающе переводившую взгляд с него на спинку кресла капитана и обратно. Наконец она нарушила установившуюся тишину:

– Объём?..

Зоолог с облегчением выдохнул.

* * *

Откуда-то снизу послышалось тихое шуршание, постепенно нараставшее в течение нескольких секунд, а затем нос батискафа во что-то упёрся, и машина замерла.

– Остановиться, – констатировала Хейзи.

Верон оглядел пространство вокруг субмарины и не смог ни за что зацепиться взглядом.

– Похоже, – согласился он. – Всё в порядке, капитан?

Отстегнув ремень безопасности, Глик аккуратно свалился с кресла, разминая затёкшие конечности, и ответил:

– Так точно, малой. Мы на месте.

Не полностью вникнув, зоолог решил уточнить:

– Да, но… мы под водой.

– Ну конечно! – подтвердил капитан, делая круговые движения головой. – На поверхность нам не подняться, у меня же чип.

С сомнением оглядев его и простирающуюся впереди кабины непроглядную толщу воды, Верон решил напомнить:

– А нам-то как раз нужно наверх.

– Да знаю я, – недовольно отозвался Глик, выполняя махи руками. – Сейчас мы вас высадим.

– Но как?!

Отсчитывая повороты туловищем, старик попытался ответить:

– И раз! – Через шлюз. – Два-а-а, – Плавать умеете? – Четы-ы-ре.

– Там ледяная вода.

– Да вам немного и плыть-то, – ответил окончательно взбодрившийся Глик в промежутке между наклонами.

Верон неуверенно посмотрел на Хейзи, но та была абсолютно индифферентна к их беседе.

– Иного пути у вас нет, – подытожил капитан, закончив упражнения и взяв бутылку из автомата с питьевой водой.

– Ну-у… может, ты поплаваешь ещё разок снаружи, а мы просто поднимемся на батискафе? – предложил Верон.

Старик сделал глоток из бутылки, немного поперхнувшись, нахмурился и внимательно оглядел ёмкость на просвет, держа её в вытянутой руке, а потом ответил:

– Абсолютно исключено. Вы не сможете вернуть машину на глубину, – он понюхал горлышко бутылки, замер на мгновение, а потом отхлебнул ещё и зажмурился. Наконец он продолжил сиплым голосом: – Если, конечно, это входило в твой план.

Верон задумался. Он, конечно, не был готов к такому развитию событий, но в целом он был подготовленным пловцом, и перспектива проплыть пару десятков метров до берега его не испугала. У него были небольшие сомнения насчёт Хейзи – но до сих пор ей удавалось удивлять его своими умениями, что давало определённые надежды на успех. Вода, конечно, была холодной, но если плыть быстро…

– Надо бы ещё один вопрос обсудить, – потёр затылок старик. – Вашей кошаре такое путешествие по душе не придётся. Оставь ты её лучше мне. Я человек одинокий… позабочусь о ней хорошо.

– Оставить тебе? – удивился Верон. – Это дикий зверь, и ему требуется специфический уход. Кормление. Воспитание. Не думаю, что…

– Ну кормить-то я её буду получше, чем ты! – усмехнулся капитан.

– С чего это?

– А ты, что, не распробовал мою диету? Никакой вашей химии, я за натуральный продукт, – капитан как-то хитро улыбнулся, и через несколько секунд размышлений до Верона дошло:

– О, нет. Это было настоящее мясо?!

– О, да-а.

– Но ведь это запрещено! Что за зверя ты убил?! – зоологу от неожиданности стало немного дурно, и тошнота подступила к горлу.

– Здоровенного северного оленя. В этот раз. Ух, как же он был хорош! Красавец. Вот такие рога!

– Но зачем? Я не понимаю… Ведь в порту ты мог получать любую еду! Зачем ты убил невинное животное?! Как его звали?

– Я почём знаю? Мы не здоровкались.

– У него наверняка был чип.

– Да успокойся ты, парень! В этих краях природа бурная. Один человечишка погоды не сделает. Да, я иногда охочусь. Но только для того, чтобы добывать себе пропитание.

– Ты – гражданин Единой Земли, и пропитание тебе положено в любом необходимом объёме. А то, что ты сделал – это баловство, и с пропитанием ничего общего не имеет.

– С твоей позиции звучит довольно неприятно.

– Его могли искать. Он мог быть частью чьего-то исследования. А ты даже не проверил его чип! – с досадой прокричал Верон. – Это так… безответственно! Ну зачем, зачем ты это сделал?!

Пристально глядя на него, Глик слегка наклонился вперёд и ответил:

– Только не говори, что сам не понял это сразу, как попробовал. Когда ел его плоть и испытывал истинное наслаждение где-то там, внизу, в твоём снобском брюхе! Будто… сама матушка Земля говорит с тобой. Шепчет тебе: «Ты прав! Ты – моё творение. Я создала тебя таким. Давай, возьми ещё кусочек», – ответил капитан и раскатисто захохотал.

Помолчав немного, Верон спросил:

– Сколько всего оленей ты убил?

– Не знаю, парень… я здесь десять лет живу, – ответил старик.

– Дай мне одно обещание, и тогда я оставлю тебе Дору.

Глик несколько удивился.

– Не то чтобы твоё положение предполагало для тебя возможность выдвигать требования… но давай послушаем.

Только Верон приоткрыл было рот, как тут же капитан добавил:

– Говорю сразу – охотиться не брошу. Даже не заикайся!

– Нет, – ответил Верон. – Я не буду спорить. И пытаться понять не буду. Но об одном попрошу: в следующий раз, когда тебе придётся повторить то, что ты сделал, задержись немного и забери чип животного с собой. Он отключится через несколько минут после…

– Я знаю, – прервал его капитан. – Никто не сможет его выследить. Но зачем? Куда ты хочешь, чтобы я его дел?

– Никуда. Просто оставь себе. Храни его.

– Их будет много.

– Храни все.

Капитан долго смотрел на него как-то хмуро и недоверчиво, ничего не отвечая. А потом произнёс:

– Никак не улавливаю, в чём подвох.

Верон ответил не сразу:

– Мне больно видеть тебя таким. Отважный капитан Глик! Не раз спасавший жизнь неуёмного профессора Дромона. Вы двое были символом науки, роста всего человечества, стремления… куда-то ввысь. Примером для детей, героями историй. А теперь всё, что тебя радует – кружка пойла да шмат мяса. И не важно, чего это будет стоить. Ведь тебе это ничего не стоит. А нанести ущерб ненавистному государству – так это только в плюс. Но ты забыл, что государство – это ничего иного, кроме людей. Которые не виноваты в том, что с тобой обошлись несправедливо. Да, ты не первый и не последний бунтарь. Борец с системой. Лучший, может быть. Но как же для тебя это… просто. Это мало для тебя. Это поганая лужа, когда твоя стихия – океан. Весь мир. Поэтому мне так горько.

Повисла такая тишина, что зазвенело в ушах. Неизвестно, сколько она могла бы продлиться, но неожиданно Дора спрыгнула с ладоней Хейзи и неуклюжими шагами медленно подошла к ногам капитана Глика, подняла вверх мордочку с прищуренными глазами и сипло, протяжно пискнула. Замешкавшись, старик неуверенно протянул вниз руку, и кошка запрыгнула на неё, свернулась клубком в его грубой ладони и довольно заурчала. Через мгновение капитан поднял глубоко задумчивый взгляд и кивнул.

* * *

Холод воды был знаком Верону. Но настолько сильный он ощутил впервые. Это были не иглы, а тиски, сдавившие грудь и голову. Всего пять метров глубины. Вон он, свет низко зависшего над горизонтом северного солнца – пробивается зелёными лучами к самому дну, но ни на сантиметр не хочет приближаться.

Только покинув заполненный шлюз батискафа, Верон сразу стал интенсивно грести ногами и хвататься за густую воду, но вмиг потяжелевшая одежда не давала ему подняться. Хейзи была рядом, и её движения тоже не приводили к успеху. Тогда она схватила подол мешковатого станционного балахона и резко стащила его с себя. Попробовав снова поплыть вверх, она поняла, что движется, но медленно, и сразу принялась сбрасывать обувь и нижнюю часть костюма. Поняв, что промедление может стоить ему жизни, Верон решил повторить за ней и через несколько секунд уже скользил к солнечному свету. Тяжёлый комок встал у него в горле, уже инстинктивно пытавшемся сделать глоток кислорода. Мышцы начали слабеть. Хейзи стала медленно удаляться от него. У неё получалось лучше. Она была уже почти наверху.

«Ты молодец. Не останавливайся! Ты должна доплыть», – подумал он.

Но Хейзи оглянулась. Долю секунды она пыталась оценить ситуацию, глядя на Верона, движения которого становились всё медленнее и слабее. Она тут же развернулась обратно и с помощью всего пары взмахов руками оказалась рядом с ним. Её движения были так грациозны и чисты, будто она родилась в воде. Она была такой… естественной, природной. Непохожей на современных людей, привыкших к техногенике, механизации… Ставших зависимыми. Беспомощными. Нет, видя её такой, Верон понимал: она выживет. И сейчас, и потом, что бы ни случилось.

Он закрыл глаза.

Стук сердца внутри становился реже, но удары сотрясали всё тело целиком. Тук-тук. Тук-тук. Туда-сюда. Рывок туда – и сразу обратно. А может, это были прибрежные волны? Они колыхали зависшее тело, будто водоросль. Стало тихо. И тепло. И волны замерли. Замерло всё, но лишь на миг. Затем – сильный рывок, всплеск, свет. Громкое шипение. Её глаза. Она что-то говорит. Кричит. Сильно бьёт ладонью по щеке.

Придя в себя, Верон увидел метрах в ста от них скалистый берег, а на нём – нагромождение кривых, косых построек, будто собранных ребёнком из найденного на пустыре мусора. Их ряды возвышались один над другим, образовывая концентрические кольца, внутри которых стоял исполинской высоты ветрогенератор, а с его гондолы до самой земли висело множество металлических цепей. Его лопасти, поражавшие своим размахом, были неподвижны, и в целом создавалось бы впечатление полного запустения этого места, если бы не странное собрание людей на берегу. Их было человек сто, не меньше. Все они сидели на стульях в несколько рядов, обращённые к морю, кроме троих, стоявших перед ними, рядом с аркой, украшенной белыми цветами.