– Откуда вы знаете, как меня зовут? – вновь поднялся Вадим, выходя из себя.
– Не об этом сейчас речь, – строго сказала она. – Просто, отдай мне тетрадь и больше я тебя не побеспокою.
– А если нет, тогда что?
– Просто, не надо это всё доводить до абсурда. И всё будет «тип-топ», как говорят у вас в городе.
– Я вижу, у нас разговор перешёл в угрозы или я чего-то не понимаю? – произнёс Вадим, прислушиваясь к какому-то шуму, доносившемуся из сеней.
– Ты кого-то ждёшь? – всполошилась старушка и поднялась.
Шум повторился вновь, и старуха ничего не говоря, ринулась в дверь. Вадим ещё ничего не успел подумать, как её и след простыл.
– Что это сейчас было? – он направился к двери.
Но в сенях никого не было.
– Что за чертовщина здесь творится? Полночи что-то брякало, потом эта старая ведьма пришла и требовала какую-то тетрадь. А услышав шум, умчалась, как будто её здесь и не было. Всё, хорош с меня, надо завтракать и приниматься за дело, – Вадим развернулся и зашёл обратно в дом. Но странный визит старухи не давал ему покоя.
«Что за тетрадь и зачем она ей?»
Перекусив на скорую руку, Вадим решил найти сундук и покопаться в нём. Поискал в доме, в сенях, но никакого сундука не обнаружил. Придётся лезть на чердак, скорее всего он, там.
Вход на чердак был из сеней, но там темно, а фонаря в доме он не видел. Подсвечивая путь телефоном, чтобы ненароком не свалиться и не переломать ноги, он влез на чердак и увидел прикрытое шторой окно.
– Как я о нём забыл, – ругая себя, Вадим отдёрнул штору, и на чердаке стало светлей. Не намного, но окружающие предметы стали различимы.
Сундук обнаружился быстро. Он был закрыт на внутренний замок. Впустую провозившись, минут десять, Вадим спустился обратно в дом и взял топор. Но только он решил подняться обратно, как услышал стук в дверь.
«Кого ещё там черти принесли?», – подумал он.
– Хозяева, есть, кто дома? – раздался из-за двери хриплый мужской голос.
– Входите, не заперто, – ответил Вадим, ставя в угол топор, чтобы не напугать гостя.
Дверь тихонько открылась, и на пороге появился старик, ровесник старухи.
– Чем обязан? – спросил Вадим.
«Они сговорились, что ли?» – пролетела в голове Вадима.
– Я так понимаю, вы – хозяин дома, – не отвечая на вопрос, прохрипел старик.
– В каком-то смысле, да.
– Как это понимать? – уставился тот на Вадима.
– Я сын хозяев, а они умерли.
– Понятно. А я иду мимо, смотрю, кто-то в окне мелькает. Дай, думаю, посмотрю. Дом стоит бесхозный, мало ли что может случиться.
– А вам какая от этого радость? – Вадим начал выходить из себя от назойливости и любопытства деревенских жителей. – Не успел я приехать, как зачастили гости.
– Не понял, – возмутился дед, – до меня ещё кто-то приходил?
– Утром, ни свет ни заря, приходила старушка божий одуванчик. Не успел я глаза открыть, а она уже на пороге.
– Как звать-то? – уставился дед на Вадима.
– Кого?
– Ну, не меня же. Ту старушку.
– А я откуда знаю? Пришла, разбудила и давай с меня какую-то тетрадь требовать. А я ни сном, ни духом. Ещё и угрожать пыталась, мол, не отдам, хуже будет.
– А что за тетрадь? – словно ненароком, стал выпытывать дед.
– Не знаю, я её никогда не видел, и понятия не имею, где она.
Поговорив о том, о сём, дед Иван, так звали гостя, покинул дом и, ворча что-то себе под нос, поплёлся восвояси.
Зачем дед приходил, Вадим так и не понял, а задавать вопрос напрямую не стал.
Закрывшись, чтоб его больше никто не беспокоил, Вадим поднялся на чердак и опять принялся за сундук. И только через час ему посчастливилось отрыть крышку.
Затхлый запах шибанул ему в нос. Отложив топор в сторону, Вадим дал сундуку немного проветриться. А потом, погрузившись в его содержимое, стал вытаскивать и разбирать старые вещи, ища таинственную тетрадку. Провозившись довольно долго, он наконец-то нашёл то, что искал. Отложив тетрадь в сторонку, он стал доставать остальные вещи. Но кроме этой тонкой тетради в сундуке больше не было никаких бумаг.
– Значит, это то, что я искал, – чихая от поднятой пыли и затхлого запаха, старых вещей произнёс Вадим.
Забрав тетрадь (обратно вещи он складывать не стал), спустился в дом и, усевшись за стол возле окна, открыл первую страницу.
– Что это за хрень? – стал вглядываться он в каракули, нацарапанные красными чернилами, похожими на кровь. Некоторые буквы или закорючки (он так и не смог разобрать), расплылись, образовав тёмно-бурые пятна. Полистав тетрадь, он так в ней ничего и не понял, кроме одного рисунка в самом конце. Это была пентаграмма.
Убрав тетрадь в шкаф (как говорится – с глаз долой), он решил прогуляться по родной деревне, подышать воздухом и повидать друзей…
***
Покинув дом родителей Вадима, бабка Евдоха (как звали её в деревне, настоящего имени никто не знал) отправилась к себе. Её небольшой покосившийся домик находился рядом с кладбищем. Раньше в нём жил сторож, который приглядывал за кладбищем и по мере своих сил прибирался на нём. Ни много ни мало, ему уже было за 70. Семьи у него не было, вот он и жил там один, как говорится, бобылём. А после его внезапной таинственной смерти семь лет назад в домик заселилась старушка, неизвестно откуда появившаяся в деревне. Вспоминали, что дед Матвей, так звали сторожа, ещё поутру бегал бодрячком, а после обеда его нашли мёртвым в свежевырытой могиле. Странно всё это было. Но участковый решил, что дед случайно упал в могилу, и от испуга его сердце остановилось. На лице умершего была такая ужасная гримаса, что становилось страшно. Вот, после этого случая, примерно дня через три в деревню пришла бабка Евдоха и поселилась в домике. Никто из жителей против этого не был, живи, не жалко. Да, и за кладбищем будет пригляд. Вот, так и прижилась бабка в деревне. Ничего плохого за ней не замечали. Жила себе потихоньку, собирала травки, делала из них снадобья и отвары, лечила помаленьку от хворей. То животину кому выходит, а то и человеку поможет встать на ноги. А кому и приворот сделает. Обращались к ней молодухи, чтобы приворожить любимого и обиженные друг на друга соседи. Случались в деревне и ссоры, и раздоры, ведь это жизнь, без этого не обойдёшься. Но порчи бабка не наводила. Может, что-то такое и делала, но как говорится, не пойманный – не вор. Народ болел, конечно, не без этого, но на Евдоху не думали.
После того как бабка вышла от Вадима, её словно подменили. Всё то время, что она жила в деревне, бабка ходила медленно, словно никуда не торопясь, а сейчас так припустила, и молодому не догнать, не говоря о стариках. Неслась, как корабль в океане, никого не замечая. Только цветастый платок, который она никогда не снимала, наверно и спала в нём, развевался, словно флаг на мачте. Что случилось с бабкой Евдохой, никто не мог понять. Жители деревни оборачивались и смотрели, как она бежит. А та, не замечая косых взглядов и перешептываний, неслась, перепрыгивая ямки на деревенской дороге, словно молодая девчонка, опаздывающая на свидание.
– Эй, бабка Евдоха, что случилось? – окликнули её мужики, толпившиеся возле магазина. – Пожар, что ли? – но та пронеслась мимо, ничего не ответив.
– Первый раз вижу, чтобы на кладбище так быстро бежали, – ёрничал один из мужиков.
– Наверно, дружок из могилы поднялся, вот она и торопится на свидание, – подхватил другой и засмеялся, ощерив беззубый рот. Мужики, оценив его шутку, тоже заржали.
– Что ржёте как лошади? – вышел из магазина здоровенный, под два метра мужик с тремя бутылками водки в руках.
– Да вот, – дурацкий смех прекратился, как по команде, – смотрим, как бабка Евдоха на свидание торопится. Видно, очередной женишок из могилы поднялся и в гости к ней пожаловал.
– Дурьё, а ещё взрослые мужики называетесь. Всё, хорош зубоскалить, пошли, а то водка киснет.
Мужики подхватились и поспешили вслед за ним. Еремей Силантьевич, так звали мужика, вышедшего из магазина с водкой, был деревенским кузнецом.
Бабка Евдоха, добежав до своей избушки, заскочила внутрь и заперлась на все засовы. Выглянув в небольшое окно, не идёт ли кто за ней, задёрнула штору.
Усевшись за круглый стол, который стоял по старинке посередине комнаты, она запалила чёрную свечу, вытащенную из сундука, и стала что-то над ней шептать. Свеча то разгоралась ярким пламенем, то затухала, шипя, как и сам голос ворожившей над ней старухи.
***
Первым делом Вадим зашёл в магазин, купил бутылку водки, коробку шоколадных конфет и кое-какую закуску, что можно было найти в деревенском магазине.
– Молодой человек, а вы к кому приехали? – поинтересовалась продавец, всматриваясь в лицо покупателя.
– Тетя Валя, вы меня не помните?
– Много вас тут ходит, всех и не упомнишь.
– Я Вадим Шведов, вы что, забыли меня?
– А я смотрю, знакомое лицо, а припомнить не могу, склероз под старость разыгрался. Приехал в гости или насовсем?
– Нет, тётя Валя, не насовсем. Повидаюсь с друзьями, поправлю могилу родителей и через неделю обратно. У меня там квартира и работа.
– Понятно. Совсем ты забыл свою деревню, давненько не приезжал.
– Всё не было времени, да и с работы не отпускали.
– Хорошая хоть работа?
– Нормальная, тетя Валя, не жалуюсь, – продвигаясь к выходу, произнёс Вадим. Но продавщице хотелось поговорить.
– Женился?
– Нет, не нашёл ещё никого.
– Дружок-то твой недавно был, – произнесла тетя Валя. – Купил водки и убёг. Гуляет уже целую неделю и не работает, злыдень здоровенный.
– Что за дружок-то? – уставился на неё Вадим.
– Да Еремей, больше-то некому.
– Как некому? – удивился Вадим. – А остальные где?
– А ты что, не знаешь? – выйдя из-за прилавка, она подошла к Вадиму.
– Нет!
– Семён два года как уехал с семьёй в город. А Васька вновь женился, взял бабёнку из Ивановки, это соседняя деревня, в десяти километрах.
– Какой Васька?
– Савельев, какой ещё. Забыл, что ли?
– А первая его жена где? – слушая деревенские новости и ничего не понимая, спросил Вадим.
– Развелись они, и та укатила в город. А он через год нашёл, с двумя ребятишками и переехал к ней. А четвёртый ваш дружок помер недавно. Вот, Еремей, как схоронил его, так и пьёт.
– Тёть Валя, да скажи же ты, кто умер?
– Олег Золотов, вот кто. А ты что, не знал? – округлила она глаза.
«Вот, это новость, так новость», – подумал Вадим. А продавщице ответил:
– Нет, тётя Валя, я не знал. Вот, хотел его повидать, а теперь даже и не знаю, что мне делать.
– А ты сходи к Еремею, он тебе покажет могилку Олега.
– Спасибо, тетя Валя, так и сделаю, – попрощался Вадим и вышел.
Он спустился с крыльца и, поглядывая по сторонам, стал вспоминать, где кто живёт, ведь прошло десять лет, как он последний раз был в деревне…, медленно поплёлся к Еремею. Тот после смерти родителей (они умерли раньше, чем у Вадима), остался жить в их доме.
«Да, много времени прошло, и многое в родной деревне изменилось. Надо у него спросить, от чего Олег умер, ведь он был здоровым мужиком, никогда не курил, а выпивал только по праздникам и то немного» – размышляя, Вадим подошёл к дому друга.
Из открытых окон и двери слышались громкие голоса. Бас Еремея он сразу признал, а вот остальные разобрать не мог.
– Ничего, сейчас посмотрим, с кем он пьёт, – постучался он в дверной косяк и не дожидаясь ответа, переступил порог.
– Кого ещё лешие принесли? – не признал хозяин вошедшего гостя. – Тебе чего надо? Шёл бы ты мужик отсель по-доброму, а то, не дай, бог запнёшься и морду об кулак разобьёшь.
– А если отскочит сдача, Ерёма?
– Чего? – Еремей поднялся из-за стола и, сжав кулаки, пошёл на гостя. Но, не дойдя пары шагов, остановился и уставился на вошедшего. Остальные трое приятелей и две великовозрастные девицы притихли, поглядывая на хозяина.
