Помещик. Том 1. Сирота
Михаил Алексеевич Ланцов
Помещик #1
Андрей Прохоров смертельно болен. Поэтому, уцепившись за единственный шанс он согласен поучаствовать в эксперименте по переносу сознания. И, подготовившись, отправляется в прошлое. Оказался он в 1552 году под Тулой в теле 14-летнего паренька Андрейки, сына мелкого поместного дворянина. Денег почти нет. Поместье разорено и опустело от татар. А уже через год верстание на службу, к которому он должен выехать "конно и оружно"… Справится ли Андрейка? Сумеет ли выжить и устроится в новом, неприветливом мире?
Михаил Ланцов
Помещик. Том 1. Сирота
Пролог
1552 год, 2 июля, Тула
Вспышка боли.
И темнота.
Невесомость и какая-то удушливость…
Мгновение.
И что-то вынудило Андрея открыть глаза, а также рефлекторно вздохнуть, выгнувшись дугой, словно бы оживая. Но он тут же зажмурился из-за яркого, прямого-таки режущего света, не успев ничего вокруг рассмотреть.
– О! Очухался соколик! – воскликнул кто-то рядом.
– Я и говорю – сомлел. А ты: дух вышибло, дух вышибло…
И вокруг все сразу загалдели разноголосицей.
Парень немного напрягся. Эти люди говорили вроде бы по-старорусски, но странно и непривычно, даже несмотря на то, что язык он учил. Тут и подбор слов, и выговор с ударениями. Речь ему была в целом понятная. Лишь отдельные слова ускользали от понимания. Но повторить её Андрей не смог бы сразу. Во всяком случае, чисто. Так что он решил если и говорить, то отрывисто и односложно. По крайней мере, поначалу.
И тут на парня накатили воспоминания, накрывшие его эмоциональной волной. А перед глазами промелькнула вся прошлая жизнь. Та, которую он прожил в XXI веке и в которую уже никогда не вернётся…
Прохоров Андрей считал себя везунчиком.
Ну а как иначе? Родился в обеспеченной семье. Да ещё с удивительно адекватными родителями, которые уделяли очень много времени и сил его воспитанию и развитию. Не говоря уже о ресурсах. У него было всё, что только ему могло захотеться, но при этом удалось как-то избежать избалованности. Парень не только учился отлично, но и жизнью был более чем доволен. Он ей наслаждался, а трудности воспринимал как новые увлекательные квесты.
Как следствие, золотая медаль в школе трансформировалась в красный диплом вуза. Причём без зубрёжки. Он реально смог разобраться и понять программу. Где-то сам, а где-то и с помощью очень толковых репетиторов, способных даже самые сложные вопросы по своему предмету объяснить на пальцах в считаные минуты любому. Но родители этим не ограничились. Так что, например, к поступлению в вуз он уже сумел довести свой уровень английского до свободного. В первую очередь за счёт того, что четыре года подряд проводил летние каникулы на языковой практике в Англии и США. После чего он начал осваивать немецкий, уже как второй иностранный, поскольку бизнес отца был связан с Германией. И опять-таки по весьма прогрессивным схемам с погружением в языковую среду. В общем, не жизнь, а сказка в представлении большинства простых ребят-сверстников, с которыми он общался. Перспективы же были такие, что дух захватывало…
А потом произошла трагедия, в одночасье перечеркнувшая всё.
Сначала в автокатастрофе погибли родители. Но беда не приходит одна. Уже через неделю после аварии врачи нашли у Андрея неизлечимую болезнь…
– От четырёх до пяти лет, – с предельно серьёзным лицом произнёс врач. – Максимум до десяти, но я бы на это не рассчитывал.
– Ясно, – глухо тогда ответил парень, которого столь «своевременная» новость окончательно добила, вогнав в жесточайшую депрессию.
Его жизнь сломалась и, считай, закончилась.
Раз – и всё.
И финиш.
Да, от четырёх до пяти лет – не так мало. Но всё равно при таких сроках ни семьи, ни карьеры не построишь. А главное – зачем?
И вот, когда он раздавленный бесцельно бродил по улицам, судьба дала ему надежду. Курьёзно и странно, но дала. Андрей случайно заметил опрятного мужчину в изрядных годах, который с трудом тащил тележку, нагруженную чем-то тяжёлым. Прямо пыхтел, поднимаясь по ступенькам. И он ему помог.
– Дай тебе Бог здоровья! – вполне искренне поблагодарил дед парня.
– Хорошее пожелание, но увы… – развёл руками Андрей, грустно улыбнулся и не прощаясь побрёл куда-то дальше.
– Постой! – окрикнул он его…
Так и завязалась беседа, которая продолжилась уже в гостях. А потом и своеобразная дружба, потому что этот незнакомец дал парню надежду. Он оказался одним из так называемых «чокнутых учёных», которые потихоньку в гараже мастерят очередную гравицапу[1 - Гравицапа – фантастическое устройство из советского кинофильма «Кин-дза-дза!». Установленная в двигатель пепелаца, позволяла совершать мгновенные межгалактические перелёты.] или «Звезду смерти»[2 - «Звезда смерти» – вымышленная боевая космическая станция из франшизы «Звёздных войн». Оснащена сверхмощным оружием, способным уничтожать целые планеты.].
В данном случае он пытался создать машину времени.
– Будущего нет, ты понимаешь? Будущее – это просто бесконечно количество вероятностей. Куда бы ни прицелился в будущем, ты можешь переместиться только в одну из таких ветвей. А учитывая их бесчисленное множество, вероятность гибели при таком переходе практически безусловна. Ты просто попадёшь в жернова хаоса и растворишься в них без следа за доли секунды. А вот прошлое, оно ригидное, оно фиксированное. В прошлом уже можно найти якоря и зацепившись за них… – продолжал он вещать.
Его аппарат переносил только сознание.
Нет, конечно, теоретически можно было переносить и иную материю. Во всяком случае, по его мнению. Но тогда бы потребовалась несопоставимо бо?льшая мощность устройства. И без участия правительства или крупной корпорации этого не провернуть. А он не хотел с ними связываться.
– Отправлю я тебя в твоего же далёкого предка. Это самый простой способ. Твой геном выступит якорем.
– Насколько далёкого?
– Сложно сказать, – пожал дед руками.
– Ну хоть примерно.
– Я посмотрел мутации ДНК. Якорь, за который я могу надёжно зацепиться, находится семнадцать поколений назад. Сколько это лет? От четырёхсот до шестисот. Примерно. Так что разброс, сам понимаешь, великий.
– Ясно, – задумчиво кивнул Андрей. – А куда денется сознание моего предка?
– Затрётся. Преимущественно затрётся.
– Он что, умрёт?
– Физически нет. Как личность – да. Но, учитывая особенность переноса, какие-то остатки старой личности должны пережить твоё вселение. Так что он скорее не умрёт, а растворится в тебе.
– Понятно, – нахмурился парень. – Мне имеет смысл подготовиться?
– Конечно. Переноситься будет твоя личность со всеми её знаниями и навыками.
И Андрей пошёл готовиться, не задавая больше лишних вопросов…
В своё время его отец уделил немало времени, денег и сил для того, чтобы попытаться составить генеалогическое древо и выяснить, кем были его предки, поэтому парень предполагал, что они происходили из центрально-русских земель. Во всяком случае, века до восемнадцатого удалось добраться. А дальше? Рандом. Гаплогруппа показывала достаточно обнадёживающий результат. Однако точно семнадцатое колено по мужской линии определить не получалось. Слишком далеко в прошлое. Слишком мало сведений. Так что оставались варианты и пришлого человека. Но он о том не думал и готовился именно «загреметь» куда-нибудь на Русь XIII–XVII века.
Большой разброс. Но ещё больше было поле вариантов того, кем являлся его предок. Очень не хотелось оказаться холопом или крепостным, но случиться могло всякое. Так что он изучал хотя бы шапочно эпоху и продумывал поведенческие сценарии. А также старался получить те навыки, которые могли бы ему пригодиться в прошлом. И выжить там при любом раскладе.
Андрей штудировал и материалы по агротехнике, и по химии, и по физике, и по металлургии, и прочее. И фехтовал, беря частные уроки у достаточно толковых мастеров, практикующих исторический бой, а не современное театральное искусство. И верхом ездил, учась ухаживать за лошадью. И из лука стрелял. И так далее.
И даже язык учил.
Понятно, что он мог оказаться и в Испании, и в Персии. Тут ничего не попишешь – рандом. Однако самая высокая вероятность была связана с Русью. Вот русский язык той эпохи он и учил. Примерно той, так как разброс всё-таки великоват. Язык этот хоть и был в целом понятен, но отличался речевыми оборотами, употребляемой лексикой и грамматически. Ну и молитвы зубрил на церковнославянском. Самые основные. Ибо пригодятся в те время они ему совершенно точно, как и знание на зубок Символа веры.
В подобных хлопотах прошёл первый год… второй… третий… четвёртый… пятый, а вот на шестой пришла пора отправляться. Болезнь прогрессировала, и смерть подобралась слишком близко. Дальше тянуть было нельзя.
– Ну что, ты готов? – спросил его профессор с каким-то нездоровым блеском в глазах.
– Да. – кивнул Андрей, который совсем недавно пережил приступ боли. Они с каждым месяцем становились всё чаще и острее, из-за чего уже разрушили его сон и истощили до крайности. Настолько, что врачи стали настойчиво рекомендовать ему хоспис[3 - Хоспис – медико-социальное учреждение для оказания паллиативной помощи неизлечимым больным в последней стадии заболевания.] и наркотики, дабы отойти в мир иной без лишних тревог и болевых ощущений. Но он выбрал свой путь. Он к нему готовился. И вот теперь – сев на кресло, опутавшись проводами и надев какой-то необычный шлем, он был полон решимости.
Профессор улыбнулся.
Дёрнул за рубильник.
И тело Андрея пронзила острая боль. Настолько мощная, что он потерял сознание и обмяк, повиснув на ремнях, удерживающих его тело. Секундой спустя запищал кардиомонитор, а его диаграмма ЭКГ превратилась в линию.
– Дело сделано, – несколько нервно произнёс старик внезапно осипшим голосом. Подошёл к окну и приоткрыл жалюзи.
В чётко очерченном круге всё было нормально. А вот дальше крутился серый вихрь первородного хаоса вокруг этого островка порядка. Энергии для поддержания аномалии в стабильном состоянии оставалось всего ничего. Едва на полминуты.
За его спиной громко тикали часы, отдаваясь в голове каждым щелчком, словно ударом. Старого мира больше не было. Он спровоцировал его откат. А значит, в новом его варианте, в новой его сборке судьба может оказаться более милостива к его супруге и дочери, погибшим таким нелепым и обидным образом.
Да, он отправил в прошлое современника. Но профессор, вслед за Львом Толстым и прочими его поклонниками, был уверен – личность ничто в жерновах истории. Выживет ли он там? Бог весть. Однако даже если и выживет, то ничего поменять не сможет и мир плюс-минус соберётся так же, как и сейчас. Вот на этот «плюс-минус» профессор и рассчитывал, надеясь, что это убережёт его семью от гибели. Ведь случайность же… случайность…
Щёлкнули ещё раз часы, отсчитывая очередную секунду.
Пискнул аварийный зуммер, показывающий, что энергии осталось на десять секунд.
– Весь мир в труху… – нервно улыбнувшись, прошептал профессор знаменитую фразу из ДМБ. А потом добавил: – Надеюсь, всё это не зря.
Пискнул последний раз зуммер. И эта стабильная аномалия в доли секунды растворилась в хаосе. Настоящее же сместилось на неполные пять веков назад, начав заново развиваться. И там, в далёком 1552 году от Рождества Христова или, как тогда считали, в 7060 году от сотворения мира, Андрей открыл глаза. И тут же зажмурился из-за рези от яркого солнца. Какой-то балбес догадался положить его так, чтобы солнечные лучи светили ему прямо в лицо.
Вокруг сразу залопотали.
«Ну что же, хотя бы местные края», – пронеслось в голове у Андрея с некоторым облегчением. Потому как оказаться где-нибудь в Китае или Персии ему не сильно хотелось. Слишком всё другое в культурном плане. Слишком он там будет чужеродным элементом.
На Руси, понятно, он тоже будет выглядеть чужим. Но… хотя бы не настолько. Просто «ушибленным» слегка. Да и адаптируется быстрее. Оставалось понять только, кем именно он тут очнулся. И скрестить пальцы за то, чтобы не оказаться крепостным там или холопом. Или, упаси Боже, холопкой. Профессор вроде бы говорил о том, что он попадёт в тело предка-мужчины, но вдруг у этого «учёного лба» что-то пошло не так?
Часть 1. Осень
– Можно с вами выпить?
– Выпить всегда можно… Можно даже кое-что выиграть.
– Например? Цирроз печени?
Геральд из Ривии и пьяница
Глава 1
1552 год, 2 июля, Тула
Немного ещё повалявшись, Андрейка[4 - В те годы была интересная градация формы имени в зависимости от социального положения. Вариант именования Иван Иванович мог себе позволить только князь или крупный боярин, да и то среди своих или тех, кто ниже статусом. Перед царём он был Иван сын Ивана / Иванов сын или даже Ивашка сын Ивана / Иванов сын. Для отроков или недорослей полное имя также не употреблялось. Аналогичное обстоятельство распространялось и на остальные сословия, за исключением крестьян и прочих простых людей. У них всегда употреблялось только уничижительная форма имени. Причём нередко, если имелась просторечная форма, её и использовали. Например, не Никитка Иванов сын, а Микитка Иванов сын. Упоминание отчества практически всегда было в полной, правильной форме. Так что сын этого Микитки уже именовался бы как Никитин сын. Хотя в отдельных случаях в именовании отца могла закрепляться уничижительная или просторечная форма имени – Микита, а не Никита, Юрий, а не Георгий и так далее.] – а его здесь, к счастью, звали именно так – поднялся, отряхнулся и огляделся. Ощущения были странные. Тело было меньше старого и существенно легче, из-за чего поначалу все вокруг казались великанами. Но это быстро прошло.
