Вскоре подошёл и Павел Иванович.
– Сейчас мобилизуют 1905-1918 года рождения. Меня отметили, но сказали попозже подойти, в понедельник пока идти на работу. Скорее всего оттуда мобилизуют на снабжение. Очередь неимоверная, и столько… – Тут он осёкся при виде дочери.
– Я тоже пойду на фронт. Нужны силы, мед сёстры! – В ней говорило горячее сердце, совсем еще молодое и бесстрашное.
– Подожди ты! – прервала её мать. Этого еще не хватало, чтобы её единственная дочь кинулась на пулемёты. Анна Фёдоровна уже прокрутила в голове, что пристроит Таточку к себе в банк. – Не женское это дело воевать и под пулями бегать. Есть обученные кадры спасать солдат.
– А я боюсь смерти, боюсь крови… По мне так в городе чем-то полезным заняться! – Обычно храбрая Галочка не представляла себя совсем на войне.
– Давайте-ка девчата займёмся заготовками. Завтра у всех тяжелый день, и неизвестно ещё что дальше. Пока мы дома, пока немцы не добрались до нашего города… Паша, что говорили в военкомате, какие новости?
– Да, разное говорят Аннушка, не всему стоит верить.
Таточка поняла, что жизнь её семьи, да и других российских граждан изменилась в одночасье. Ей было обидно, что родители до сих пор считают её ребёнком. Её разрывало на части от желания собрать вещи и побежать в военкомат, чтобы её записали на фронт или остаться рядом с мамой, чтобы поддержать. Было и страшно, она читала о войне только в книгах, то что называли Зимней войной в 1939 году их особо не затронуло. Страшна не сама смерть, как-то не думалось о том, что там после смерти. Пугала скорее неизвестность, вероятность испытывать физическая боль.
Под вечер вся семья собралась за ужином. Отец решил взять на себя инициативу, развеять немного обстановку.
– Таточка, сыграй нам что-нибудь. Пока никого не хороним, нечего киснуть!
Девушке это было за радость. Клавиши под её нежными белоснежными пальцами ожили, и в комнату ворвалась 40 симфония Моцарта.
– Ну ка, давай теперь я что-нибудь весёлое вам организую. – Отец сел за пианино, вспомнил свою любимую мелодию, которую он когда-то посвятил Аннушке и его тело как будто слилось с инструментом.
Анна Фёдоровна вспомнила их молодые годы, как они только начинали узнавать друг друга, встречаться. Это было так романтично… Как она могла тогда устоять перед таким напором?
Пианино потихоньку затихало, солнце медленно садилось за горизонт, подсвечивая на прощание золотые купола соборов, слегка поглаживало крыши домов, как будто хотело приободрить перед надвигающейся угрозой. Город готовился ко сну…
Ночью включили учебную тревогу.
Танюша вжалась в кровать, пальцы впились в одеяло. Было страшно даже дышать.
– Какая я дура, на фронт собралась! Мне даже здесь страшно…
Эта была первая ночь Войны. Все провели её по-разному. Кто-то крепко спал и так и не услышал вой учебной тревоги, кто-то проснулся и так не мог заснуть, а кто-то уже держал оружие в руках и стоял на страже нашей Родины…
Глава 3 Таточка
Я всегда была белоручкой. Надо мной иногда смеялись подруги, что стоит мне взять что-то тяжелое в руки и я рассыплюсь. Я не обижалась. Не всем быть сильными. Зачем соревноваться с мужчинами за первенство, кто кого переработает. Мама меня научила, что лучше дать мужчине дорогу, пускай он завоевывает все Почести и Звания, а женщина может быть скромной. Но это не значит, что она не должна учиться и развиваться. Ведь сильному мужчине нужна путеводная звезда, которая будет ему освещать дорогу в самые сложные для него времена. Да, наверное, немного родители меня конечно избаловали, да и Марья Васильевна постаралась. В первые дни войны, я поняла насколько я беззащитна и неопытна. Пускай мной всегда двигали самые мои лучшие качества, упорство и труд, но они все касались в основном учебы. Музыкальную школу я закончила с отличием, среднюю школу тоже. Легко поступила в Педагогический на исторический факультет. Моя жизнь была беззаботна в плане бытовых вещей. Поэтому моё рвение уйти на фронт быстро прошло, чему конечно обрадовалась мама. Папа почему-то меня не отговаривал, наверное, понимал, что мама просто так меня не отпустит. Но на самом деле, если бы я действительно захотела, ни одна сила не смогла бы меня удержать. Даже мама.
Через семь дней после начала войны началась эвакуация. Мы решили подождать и отправиться позже. Мама не готова была оставить квартиру. Был страх, что её разворуют. Да и непонятно было как поступить с Марьей Васильевной, она стала совсем плоха, и как её организм бы выдержал дальнюю поездку непонятно. Зато Галочка сорвалась быстро. Видимо её преследовали ещё детские страхи. Я не вправе её осуждать. Как ни крути, каждый сам должен выбирать свой путь. Естественно, у меня было чувство лёгкой разочарованности в ней. Она прожила с нами 12 лет, казалось бы, уже сроднились. Но нет, ситуация обернулась так, что расставила всё по своим местам.
Я работаю в Госбанке инкассатором. Мама быстро устроила меня туда после сдачи последнего экзамена. Немного страшновато, большая ответственность, но пока мы ездим на машине. Папа пошёл на снабжение. Это не первая линия фронта, он просто доставлял продукты питания, необходимые вещи солдатам. Но там свои риски. Он не любит рассказывать. Очень беспокоиться за маму. Всё время уговаривает нас уехать.
Я начала молиться… Каждый день думаю о том, чтобы скорее всё закончилось. Немцы, наверное, не в курсе – но вообще-то у меня были совершенно другие планы на ближайшее время. Да, осталось чувство юмора. Да, я белоручка, не умею махать лопатой, и, наверное, никогда не смогу работать на станке. Сейчас почему-то модно стало женщинам идти работать на производство, на завод. Но моя сила не в физическом теле. Я знаю, что, чтобы не случилось, моё сердце всегда будет верно Родине и близким людям. Моя сила в Вере. Я верю в Победу. Мне кажется многие верят, именно поэтому работают по несколько смен, чтобы как можно больше успеть сделать и передать на фронт.
Наш банк прикрепили к госпиталю на Литейном проспекте, туда привозят раненных военных. После работы мы с мамой шли на вечернюю смену помогать. Буквально за один месяц я научилась перевязывать, оказывать первую помощь. Первое время я думала не выдержу. Вид крови, открытые раны, оторванные части тела. Кто-то умирал от потери крови, кто-то от ранений, несовместимых с жизнью, когда были сильно повреждены внутренние органы.
– Сестричка! Подойди, пожалуйста.
Я подошла к солдату, у него была перебинтована голова, в левую ногу попал осколок. Будет ли он ходить?
– Передай, пожалуйста, конвертик моей жене, там написан адрес, не успел отправить… Она должна быть в городе, работала на Кировском.
Я не стала ему говорить, что у меня нет времени, когда мне бегать передавать письма. Единственное, что я могу сделать, это сходить на почту. Но отнимать надежду у бойца нельзя. Семья должна знать, где их защитник.
Смены пролетали незаметно, иногда приходилось задерживаться. Медицинского персонала не хватало. Еле донося ночью ноги до дому, я кое-как успевала поесть, приготовить вещи на следующий день. Наша бабулечка совсем стала плоха. Но это не мешало ей каждый день вставать пораньше, помогать собираться, кормить и заниматься домашними делами. Вечером она сидела в гостиной у окна и ждала нас. Наверное, это держало её в этом мире – быть нужной.
– Мамушка, родная моя, вот увидишь, мы с тобой в следующем году ещё пойдём гулять в сквер, может даже до озёр доедем.
– Ох, Таточка… Старость подкралась незаметно. Кажется, я была совсем недавно молодая… Теперь любуюсь на тебя и молюсь, чтобы твоя молодость продлилась дольше.
Нежные исхудавшие руки, сгорбленная спина, паутинкой исчерченные, когда-то красивые черты лица. Глаза, когда-то были яркие, карие, жгучие, теперь их затянуло дымкой. Но она по-прежнему мягко и с любовью убаюкивала меня своим взглядом. Я смотрела на неё и никак не могла понять, как её родные дети, просто так могли от неё отказаться?
Я присаживаюсь рядом, нежно обнимаю её за плечи, и могу так просидеть вечность. Только была бы она эта вечность. Времени на отдых сейчас совсем нет, хотя хочется иногда с утра просто натянуть на себя одеяло, завыть в голос и остаться там пока всё не закончиться. С утра опять на работу, потом в госпиталь. Боль, крики, стоны больных. А за чертой города наши держат оборону. Нет, я не имею права на слабые мысли. Это как вирус, один начинает скулить, передаётся другому, и вот уже весь город теряет надежду. Нельзя. Мы выживем…
Так я засыпала, ведя внутреннюю борьбу.
Лето подходило к концу. Каждый день на улицах работало радио и передавало известия. Новости были неутешительные. Слишком много бойцов было ранено, армия не успевала наполняться. Люди с предприятий увольнялись и уходили на фронт, их замещали женщины, оставшиеся в городе. Многие так и не эвакуировались, надеялись на скорейшую победу.
Пришло очередное письмо от Алексея. Я конечно не безумно в него влюблена, скорее имею тёплые товарищеские чувства к нему. Но что-то в сердце замирало, когда открывала конверт.
«Дорогая Танюша, здравствуй! Очень хочу тебя увидеть и поцеловать твою нежную руку. Но пока не пускают в город, очень много здесь происходит. Каждый день отбиваемся. Отстреливаю противника с высоты птичьего полёта. Не хочу писать тебе подробностей, тебе и так там хватает забот. Я по-прежнему хочу настоять на том, чтобы ты уезжала из Ленинграда. Знаю, ты упрямая, но вдруг передумаешь. С любовью, Алексей»
Я писала ему в ответ длинные письма. Знала, как тяжело вдали от родного дома, знала, что каждое моё слово придаст ему сил и возможно он вернётся живым. Возможно мы и поженимся… Мама в нём души не чаяла, именно такого она представляла в роли моего мужа – образованного, интеллигентного, доброго и отзывчивого.
Иногда в перерывах от работы я размышляла, что такое истинная любовь… Яркая вспышка или что-то более глубокое. Чувство, измеряемое количеством сердцебиений или это родство душ, которые встречаются в этой жизни, помогая друг другу обрести счастье? Смотря на родителей, я видела, как они едины. Было такое ощущение, что они с самого рождения вместе. Иногда мама не успевала сказать, а папа уже шёл и делал. Или отец сидел задумчивый, видимо озабоченный, какими-то рабочими делами, и мама подходила и тихонько присаживалась к нему, наклоняю голову к нему на плечо. И так они сидели молча, в своём тихом мирке…
Будут ли у меня такие же отношения с Алексеем? Смогу ли я быть такой же мудрой и поддерживающей супругой? В том, что с ним я буду себя чувствовать защищенной и горячо любимой у меня сомнений не было.
От размышлений меня отвлёк шофёр.
– Приехали! Эта последняя на сегодня!
Я схватила свою инкассаторскую сумку и побежала в отделение банка.
Пока заполняла квитанции о получении денег, удалось немного пообщаться с заведующей этого отделения. Обычно она была немногословна, но сегодня видимо надо было с кем-то поделиться.
– Молодая совсем, ты! Как моя дочка! Только вот не сберегла я её… Лежит в роддоме. А дальше что? Как кормить ребёнка будет? Муж её на фронте, а нам теперь и не уехать с малышом…
– Сколько ей лет?
– 23 исполнилось недавно.
– Почему же не сберегли? Мне 19 ещё. А где она рожает? На Фурштатской?
– Ну а где ещё… Он один работает сейчас. Да хоть тридцать, но всё-таки не вовремя.
По её разговору я поняла, что она уже ненавидит этого ребёнка. Этот ещё не родившийся ребёнок, держал её здесь. Удивительное дело – мне казалось, что 23 года это, так много, а вот для этой женщины её дочь была совсем еще ребёнком.
Я забрала деньги, сложила всё в сумку и попрощавшись пошла на выход.
– Деточка, береги себя! Не торопись с этим делом.
Я молча вышла, только бросив на неё недоуменный взгляд. Почему люди так любят давать непрошенные советы. Не знаю сыграли эти слова роль в моей жизни, или так распорядилась судьба, но я действительно в будущем не стала торопиться, и родила своего первого сына только в 31 год…
Мой родной город Ленинград! Город великих поэтов, зодчих, писателей и художников – ты даже сейчас прекрасен в этой маскировочной сетке. Пускай твои фасады закрыты, многие памятники сняты, пускай над нами нависла горькое время Войны, но мы будем охранять тебя до последней капли крови! Я буду каждого раненого перевязывать, как своего брата, помогать ему скорее восстановиться и набраться сил, чтобы рожденные дети имели право на жизнь, чтобы мои дети не знали этих ужасных дней!
Уставшая, но окрылённая своей важной миссией, помочь как можно большему количеству раненых бойцов, я шла в госпиталь на смену.
Дни пролетали быстро, лето мы в этом году практически не прочувствовали. Наши соседи уехали, мужа отправили на фронт, а Ольга Владимировна эвакуировалась. Как-то встретила её около дома, она выходила из подъезда с чемоданом.
– Здравствуй, Танюша. Убегаю отсюда. Вы собираетесь?
– Добрый вечер, Ольга Владимировна. Пока нет… А вы куда уедете?
– На север подальше, в Сибирь везут.
– Хорошо вам добраться!
– Спасибо. И вы не медлите, уезжайте скорее!
Больше мы с ней не виделись. Говорят, что поезд, на котором она уехала, разбомбили. Хорошая она была женщина…
Перед тем как уйти на фронт, Алексей мне подарил книгу «Война и мир» в новом издании. Там даже было его подпись. Он знал, что я очень любила читать, и сейчас это было весьма кстати. Правда не всегда под вечер хватало сил, иногда я просто брала книгу в руки, и так с ней и засыпала.
Глава 4 Лётчик
– Эй паренёк! А ну слезай с дерева, разобьёшься! Эко ты забрался! – Мужчина в военной форме помахал Лёшке. – А ну слезай! И кто за тобой будет интересно туда лезть!
– А я не боюсь высоты! У меня тут самолёт! Я ловкий, дядя, не боись!
– Да я-то, не боюсь! Где родители твои?
– На работе, бабуля дома! Не мешайте, дядя! У меня тут важное задание!
Мужчина мог бы и пройти мимо, в конце концов какое его дело, забрался паренёк, пускай себе играет в лётчиков налётчиков, но внутреннее чувство гражданской ответственности не давало ему покоя. А что, если сорвётся, ветки слишком тонкие, одно неверное движение и мальчик не удержится на дереве, а высота большая.
– Как тебя зовут лётчик?
– Адмирал Алексей воздушной Армии СССР!
– Ого! Вот это мне повезло познакомиться с таким важным человеком! А меня зовут Леонид Валерьевич – Старший лётчик. Давай заключим с тобой договор?
Парень заинтересованно посмотрел на прохожего:
– Что за договор?
– Ты слезешь с дерева, будешь командовать снизу своими лётчиками, а я тебе вечером принесу модельку самолёта?
– Настоящую?
– Конечно настоящую, из настоящей военной части! Где ты живёшь?
– Вон в том доме на третьем этаже, квартира восемь.
– Отлично ну договорились. Жду тебя внизу.
Леонид Валерьевич, не раз видел, как из-за неисправной техники, погибали лётчики ученики. Эти парни тоже мечтали о небе, имели хорошую успеваемость в лётной школе, но из-за несовершенства конструкции самолёта, один влетел прямо в озеро, да так влетел, что потом пришлось всей бригаде вытаскивать из самолета его тело, корпусом сильно придавило, и необходимо было сначала разобрать корпус. Этот момент он запомнил на всю жизнь. Вот он его провожает в учебный полёт, даёт указания, стоит с табелем и наблюдает за его полётом, потом тот делает вираж штопор и неожиданно самолёт начинает стремительно нестись вниз, прямо в голубое озеро. Это была большая трагедия для всех учеников. Долго разбирались из-за какой неисправности это случилось. Но как объяснить это родителям?! Поэтому ещё он был неравнодушен к вроде безобидной игре на дереве.
Лёшка спустился вниз, протянул руку поздороваться с Леонидом Валерьевичем.
– Для меня честь познакомиться со Старшим лётчиком!
– Давай Алексей, до вечера! И помни, вечером принесу модель самолёта! Узнаю, что лазишь опять на дерево, отдам в штрафбат!
– Есть командир!
Лёшка завороженно смотрел вслед уходящему мужчине, и уже мечтал о том, как будет вечером держать модельку, поставит её на самое видно место. Вот это знакомство! Надо будет у него потом поподробнее расспросить где он служит, какие они эти небесные птицы! Как же Лёшка мечтал летать! Папа как-то прочитал ему рассказ про небо, с чего начиналась история авиации в СССР, и мальчика эта тема затянула с головой. Он стал сам рисовать различные модели, строил во дворе с мальчишками сооружения похожие на самолёты. И вот недавно придумал, что реалистичнее всего самолёт сделать наверху, чтобы смотреть на всех сверху вниз и представлять себе, как пилотируешь над армией врага и разбиваешь его.
Леонид Валерьевич, как и обещал, вечером принёс мальчику модельку самолёта. У него в кабинете было много моделей, он их сам собирал, кто-то из ребят приносил с занятий. Выбрал он одну из новых, и, по его мнению, самых удачных боевых самолётов того времени ИЛ-4006.
Так началась дружба между мальчиком мечтателем и старшим Лётчиком. Леонид Валерьевич периодически приносил ему разные вырезки из журналов, новые модели самолётов. Приправлял он свои подарки интересными рассказами из жизни пилотов, как они проходят обучение. Родители были рады такой дружбе, у мальчика появился хороший наставник. У них была простая советская семья. Отец трудился на заводе, мать была пекарем на Хлебозаводе. С ними жила бабушка, которой пришлось переехать из деревни после беспорядков во время Революции осталась там совсем одна и совсем трудно было держать самостоятельно хозяйство.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
