Сергей Куковякин "Бакалавр"

Рыбные консервы разные – двадцать пять банок.

Тут какие не стал отдельно писать – по одной-две баночки всяких было. Кальмаров сюда же записал до кучи.

Зачем ей столько?

Были ещё и консервированные ананасы, манго и прочие фрукты-овощи, заправка для супов в стеклянных банках…

Специй разных-всяких в баночках тоже хватало.

Прибавьте сюда варенья, соленья, маринады, сухофрукты, крупы, макароны в красивых упаковках. Раньше даже и не знал, что такие есть…

Всё аккуратно на полочках в шкафу в прихожей расставлено и разложено. Потом и блокнотик со списком всего этого нашелся – вот у кого мама так делать-то научилась…

Да, было ещё оливковое и подсолнечное масло в стеклянных бутылочках. Его уж переписывать не стал, только срок годности проверил.

Холодильник тоже не пустовал. Молоко только оказалось в нем просроченное.

Посмотрел немного телевизор и спать лёг. Ничего интересного. Почти всё про коронавирус и прививки.

Глава 4 К баку

Утром, как родители и сказали, начал бабушкину квартиру от её вещей освобождать.

Дома у меня такая обязанность была – мусор выносить. Класса, наверное, со второго. Как мусорное ведро, это отец смеялся, перерос.

В последний год у мусорных баков много одежды в пакетах стали выставлять. Маме как-то об этом сказал. Она пояснила – от коронавируса люди умирают, в квартиры их родственники заселяются, а одежду бывших жильцов и выносят к баку. Может кому и сгодится.

Сейчас сам бабушкину одежду выношу. Начал с обуви. Собрал в пакеты её туфли, сапоги, домашние тапочки. Унёс к контейнерам. Не знал сначала, где они находятся. Пришлось спросить. Оказалось – за углом соседней пятиэтажки. В пакетах обувь не стал оставлять – парами рядышком с баками выставил. Обувь мало ношенная, чистенькая. Мужик, что в мусорке копался, почти всё сразу забрал. Посмотрел на мня как-то странно. Я ему пакет даже дал – не в руках же ему всё это тащить.

Потом очередь до одежды дошла. Всё не модное, но как отец говорил – добротное. Туда же вынес. Только китель бабушкин с наградами оставил. Вроде и войны-то давно не было, а награды у бабули почти все не за трудовые подвиги. Есть и иностранные. В интернете посмотрел – кубинскую нашел. «Воин-интернационалист» называется. Некоторые африканские были. Тоже в интернете определил. Откуда у бабули такие? Она никогда не рассказывала ничего такого. Когда мы с родителями из Египта с отдыха приехали, всё расспрашивала про Африку, интересно ей было.

С одеждой и обувью до самого обеда провозился. Бабушкиных запасов поел. В компьютере про работу в Кирове посмотрел.

Есть работа, но не по специальности. Или не здесь. Мне-то Киров нужен.

Оператор на телефоне – от 40 до 60 тысяч рублей. Не плохо. Позвонил. Оказалось, это не в Кирове, а в Москве. Какая разница, где на телефоне работать? Объяснили. Не дурак – понял.

Менеджер активных продаж – от 20 до 80 тысяч рублей. Не моё. Не стал даже людей беспокоить.

Преподаватель английского языка – от 17 до 35 тысяч рублей. Самого бы кто научил…

Менеджер по работе с клиентами – от 30 до 70 тысяч рублей. Пропускаем.

Продавец бензо-электро инструмента – от 30 000 до 30 000 рублей. Во как. От и до равны… Всё равно ничего в этом не понимаю.

Установщик входных и межкомнатных дверей – от 40 до 80 тысяч рублей. Да, за каким хреном четыре года учился?

Перешерстил около двух тысяч объявлений, а всего их четырнадцать с лишним тысяч было. По образованию – ноль.

За окном бабушкиной квартиры уж темнеть стало. Покурить, чаю уже попил, и спать.

Вышел из подъезда. Темень то какая! Что тут они – экономят? Вроде вчера не так было.

На втором этаже музыка играет. Ретро.

Не плачь, ещё одна осталась ночь у нас с тобой,

Ещё один раз прошепчу…

Слушает же кто-то ещё такое. Старушка, наверное, там живет…

Ещё один последний раз твои глаза

В мои посмотрят и слеза…

Может и старичок какой, любитель ретро. Слушает песни молодости. Поздно уже, кстати, нарушает он правила совместного проживания в многоквартирном доме.

Очень нравится жителям второго этажа эта певица. Как оказалось – молодым. Когда новая песня началась, молодые голоса её перекрикивать стали. Вот бы не подумал…

Все ушли и даже мама, серый дождь идёт с утра.

У меня сегодня замуж…

Орут-то как. Соседи, вот сейчас в полицию позвонят и прикроют лавочку.

Ты кого любила я, ты кумир, мечта моя.

Будем жить теперь мы вместе…

Так, ещё одну? В запас. Днем то почти не курил. Правильно, кстати, делал. Для здоровья вредно, да и цены кусаются. Скоро сигареты как в Австралии стоить будут, а зарплата-то тут не как там…

Всё. Кончилось веселье на втором этаже. Ребята моего возраста из подъезда выходят. Одеты странно немного. Но, может, это в Кирове нормально? Мода тут такая – ретро-стиль? Вон и музыку они такую же слушают…

Тупой я… Это же костюмированная вечеринка в стиле прошлого века… Нет бабули – некому их гонять сегодня было. С ней не забалуешь…

Ладно, спать пора… Девочки, кстати, очень даже очень… Познакомимся обязательно. Они же не последний раз тут…

Глава 5 Что-то непонятное

Еды у бабушки запасено много, а вот сигареты у меня кончились. В магазин идти надо. Вышел из подъезда, на окна второго этажа посмотрел. Ну, где вчера костюмированная вечеринка была. Про девиц вспомнил. Красивые в Кирове они. Ещё одна причина здесь остаться.

Так, где тут у них магазин? Направо или налево? Забыл. Сколько лет ведь не приезжал.

Пойду налево.

За углом почти сразу киоск встретился. Раньше его тут не было. Странноватый. Дома таких не видел. Железный, грязно-синего цвета, с кривовато наваренными решетками.

Совсем в Кирове одурели – за стеклом пачки сигарет на общее обозрение выложены.

Может это оформление витрины? Ну, пустыми пачками. Курево-то всё не такое, как сейчас продают. Или для коллекционеров товар. Вон и цены на него какие – триста, четыреста, есть даже пятьсот рублей за пачку. Может, это редкости какие? Вот так и дорого. А что, коллекционеры купят, у них мозги-то с вывихом…

Тут же и книги продаются, тоже одно старьё, навесные замки, водка… Водка? Разве можно в киоске водкой торговать? Этикетка странная, такую никогда не видел. Наверное, местного производства. Не, как бабушка раньше говорила – в Вятке свои порядки…

Пока весьма оригинальный ассортимент киоска разглядывал, мужик подошел. Любят здесь ретро-стиль. Вон у мужика футболка какая – «Олимпиада – 80» на ней написано. Так, а он сигареты-то покупает, вскрывает пачку, закуривает. На вид и не скажешь, что может себе сигареты по триста рублей позволить. Коллекционные. Тайный миллионер.

Нет, я – в магазин. Там курево подешевле…

Что-то всё тут какое-то обшарпанное и рекламы нет. Вроде и областной центр, а как-то не похоже. Стражи правопорядка, как отец говорит, ещё на допотопных УАЗиках ездят с надписью «милиция». Везде полиция уже десять лет, а тут ещё машину не перекрасили. Во дают…

Вот и магазин. Курева нет, а цены на всё остальное тут просто конские. Недаром у бабушки запас продуктов. Полки полупустые, а если что и предлагается, то десять раз подумаешь – брать ли? Свинина – две с половиной тысячи за килограмм! Сосиски – три с половиной тысячи! Полукопченая колбаса по пять пятьсот! Это в мясном отделе. Рядом в другом, десяток яиц – восемьсот рублей, сливочное масло – две с половиной тысячи… Озверели.

Магазинчик-то по оформлению совсем стрёмный, а цены ломят как не знаю где… Вот народ и мало покупает. Подойдут к прилавку, на цену посмотрят и отходят.

Да нет. Берут. Вон парень в черной кожаной куртке всего набрал. Богато живет…

Тут живот что-то прихватило. Это, наверное, от цен этих, кооперативных. Магазинчик так называется – «Кооперативный», вот и цены у них – кооперативные.

На квартиру бабушкину почти бегом бежал, всё думал – успею ли. Чуть на весь белый свет не опозорился. Успел.

Чаю, опять же их бабушкиных запасов попил, объявления про работу на компе хотел дальше смотреть. Не работает. В смысле, компьютер-то работает, включается и выключается, но ничего посмотреть на нем не могу. Ну и денек начинается…

Решил пока дальше расхламлением заняться. Газет у бабушки много накопилось, тоже их надо вынести к бакам. Причем, пресса всё старая – чуть ли не из незапамятных времен. Зачем она их хранила? Интересно, что всё девяносто третий год, даты все подряд, просто подшивка какая-то. Только за июнь того года, а сейчас июль.

Из почтового ящика ещё всё выгрести надо. Там тоже уже полненько набито. Сейчас ключик от ящика найдем и вниз спускаться можно.

Вот и ключик. На трюмо в прихожей лежит. Трюмо тоже старинное, но в идеальной сохранности – любила бабушка такие вещи. Мне тоже нравятся. Оставлю. Менять на современный хлам не буду.

По лестнице вниз спустился. Почтовый ящик открыл. Газеты забрал. Все одинаковые – «Кировская правда». Ну и название. Сегодняшняя тоже здесь…

Что! Число сегодняшнее, но год! Одна тысяча девятьсот девяносто третий. Какой? Девяносто третий. Как на газетах у бабушки. Точно. Не понял. Совсем не понял…

Вернулся обратно в квартиру. К мусорке не пошел. Шутит кто с газетами? Зачем?

Компьютер ещё к тому же не работает.

Ерунда какая-то творится. Может, это вчерашние со второго этажа, что костюмированную вечеринку устраивали газет старых натолкали? Но и у бабушки тоже пачка таких, девяносто третьего года…

Глава 6 Девяносто третий год

Сидел на кухне не меньше часа.

Второй завтрак себе устроил.

Чай пил и варенье бабушкино ложкой ел. Без хлеба. Он, как и сигареты кончился.

Живот больше не беспокоил, компьютер не работал. Курить хотелось.

Надо всё-таки сейчас до нормального магазина дойти, батон и курева купить, а потом и по городу прогуляться. Несколько лет здесь не был, улицу вон даже сразу и не узнал. Совсем администрация города мышей не ловит. Раньше всё как-то чище и ухоженнее выглядело, ночью вон фонари во дворе не работают, киоск какой-то уродливый поставили…

С компом ещё что-то случилось. Показать бы его кому. Сам то без соображения в железе.

Вымыл чашку и ложку. Варенье убрал в холодильник. Газеты взял – по дороге выкину, где баки теперь известно. Запер дверь. По лестнице спустился. Из подъезда вышел. Здесь ничего не изменилось – новый асфальт во дворе не положили, мусор около урны и из неё не убрали…

Киоск с решетками на месте стоит. Кооперативный магазинчик вдали виднеется. Туда нечего и ходить – дорого там всё. Сигарет надо и хлеба. Вспомнил, куда в последний приезд к бабушке за хлебом ходил, туда и двинулся.

Правильно отец говорил – депрессивный регион. Как тут люди живут? Четыре года назад всё вроде нормально было. Ну, похуже чем дома, но не так же. Вместо «Пятёрочки» какой-то «Гастроном» …

Последние дни с родителями всё на такси ездили, пешком не ходили. На кладбище и обратно – на автобусе. Города и не видел, не смотрел по сторонам, не до того было. А тут сегодня вышел – хрень какая-то, ничего не узнаю. Как в другое место попал. Нет, дома-то те, но всё какое-то не такое…

Сколько-сколько? Они тут точно озверели. В «Гастрономе» на ценнике каком-то допотопном цена за батон в сто двадцать рублей криво обозначена. Как курица лапой писала. В кассу даже не пошел отбивать – найду дешевле.

Другие продукты тоже ценовой доступностью и разнообразием не радуют, но они мне пока не нужны. Бабушкино буду есть.

Торговое оборудование как в сельпо, продавцы одеты разномастно, а цены – космос… Вот она, жизнь за мкадом…

Курить-то хочется… Тут, кстати, сигарет тоже нет, как и в «Кооперативном». Дурдом какой-то. В киоск посылают. Хорошо не на три буквы…

Там всё и выяснилось. Сигареты в киоске были, опять же по заоблачным ценам, но за мои деньги ничего не продали. Парень, что там торговал, обратно поданные ему триста рублей мне в свою амбразуру выпихнул, матерно посоветовал лохов в другом месте искать. Сказал с игрушечными деньгами больше не приходить. Рога обломает.

Кроме сигарет и всякого барахла, киоск календарями ещё торговал. Все они были на девяносто третий год.

Тут меня и накрыло. Торкнуло, как бабушка говорила. Как до квартиры её дошел – плохо помню.

Как двери открывал, кроссовки и одежду снял в памяти не отложилось. Утром осознал себя лежащим на диване в трусах и футболке. Спал вторую половину дня и ночь, или так лежал – даже и не скажу. Не в себе был. Ну, а вы бы попали из двадцать первого в девяносто третий, от счастья прыгали и радовались? Родители с ума же сойдут – бабушка умерла, сын пропал… Всё сразу.

Курить по страшной силе опять захотелось, хоть и вредно это. Правильно Минздрав предупреждает – как курить начал, бегать стал хуже.

На автомате на кухню сходил, воду кипятиться поставил. Опять чаю с вареньем попил. Хлеба-то так и не купил. Банку рыбных консервов открыл, съел не чувствуя вкуса. Ещё одну открыл и смолотил. Жор напал, иначе не скажешь.

Надо же, думал раньше, что про попаданцев – всё это сказочки, а тут на тебе… Сам попал по самое не могу. Девяносто третий год, мать его. Я в этот год ещё даже и не родился…

Весь день шарашился по бабушкиной квартире как пыльным мешком ударенный. За окно даже не смотрел. Комп не включал. Чай раз пять пил. Ещё три банки консервов съел. Брал первые попавшиеся.

К вечеру чуток оклемался. Так бабушка раньше говорила. Люблю я эти всякие словечки. Специально их произношу. Прикалываюсь.

Горячей воды не было. Сполоснулся холодной. Это ещё больше в себя привело.