Это так, но ты с Алёшкой несчастлива, несчастлива
А судьба связала крепко нас троих.
Александр пригласил Надю. Валерий вопросительно взглянул на меня.
– Не-не, не сейчас.
Кажется, я начинаю ненавидеть эту песню! Я танцевала с Анатолием под «Алёшкину любовь», и он каждый раз воспринимал текст буквально. Хватит аналогий!
Мы прошли в левый угол, и я помахала музыкантам. Они, всё ещё напевая, закивали мне. После Алёшкиной, едят её мухи, любви, поставили пластинку и всем коллективом спустились со сцены. С пластинки заструилась свежайшая мелодия романтизированной рокерской композиции Hotel California группы Eagles. Я обожала и композицию, и группу. Этот альбом в коробке с остальными подарками ко дню моего рождения передал в Москву через дипломата отец, и от меня пластинка перепала ребятам. Из популярных в том году мелодий зарубежной эстрады для медленного танца сложно найти что-то круче этой композиции.
Валерий взял меня за руку, и я с удовольствием откликнулась, даже не успев перекинуться парой слов с музыкантами. Мы медленно кружились и смотрели в глаза друг друга так же, как это было 7 марта, во время белого танца, на который я тогда пригласила Валерия. И опять никого не видели вокруг.
– Почему так легко с тобой в танце, Лина?
– Это воздействие музыки. Она разрушает все преграды, и тогда партнёры на одной волне.
– Никогда ни с кем ни какая музыка на меня так не воздействовала. Мне кажется, она льётся из твоих глаз.
О, ещё один поэт пробудился! Ещё один включил красноречие! Магия музыки почему-то сразу нарушилась. Я наконец-то огляделась вокруг и увидела у входной двери Толика с высокой девушкой. Поискала глазами Надю. Она ещё кружила с Александром и ни о чём не подозревала. Да уж, ситуация! Я вернулась взглядом к Валерию и продолжила разговор:
– Но я тебя танцующим в паре ни разу не видела. Всегда сидел под сценой и смотрел на всех.
– Не на всех. Только на тебя. Со всеми твоими партнёрами всегда смотрел только на тебя.
Ох, да парень осмелел! Надо было давно отхлестать его словами про робость! Или сделать комплимент про чертовски интересного парня? Ещё денёк и скажет, что я «особенная и лучик света в тёмном царстве». Но всё это я уже проходила! В первый раз верилось, во второй вызывает скепсис.
Песня закончилась, и я наконец-то подошла к музыкантам.
– Ребята, рада-рада вас видеть! Мне правда не хватало таких вечеров. Чем ещё заняты, кроме танцев в клубе?
– Иногда на свадьбах играем, – ответил Николай, – но самую лучшую подработку подкидывала ты. Что для тебя сыграть из ритмичного?
– Да что угодно на ваше усмотрение! Рок-н-ролл, шейк, твист… Тряхну стариной! Твоя мама сказала: «Значит, будет жарко!» Надо её не разочаровать.
Ребята поднялись на сцену и заиграли Hippie Hippie Shake группы The Swinging Blue Jeans, под которую мы зажигали 7 марта. Но сейчас парни играли и пели сами, хотя на заднем плане и крутилась пластинка.
Александр бодро вскинул голову, посмотрел на меня:
– Говорят, ты крутая. Станцуем?
Но в тот момент меня больше волновала Надя. Она сидела на стуле сама не своя и смотрела на Толика, обнимавшего девушку. Он даже не подошёл поздороваться. Как будто нас и не было! Я пребывала в шоке от его наглого поведения. Ещё неделю назад мы вместе пили шампанское в кафе «Молодёжное» и ничего не предвещало таких событий. Впрочем, 7 марта тоже ничего не предвещало неожиданную концовку вечера между Алексеем и мной. Особенно после того, как он вознёс меня к небесам в палатке посреди снежных сугробов.
Я вытянула Надю со стула, увлекла в зал и начала ритмичный танец: резкие поочерёдные развороты плечами то правым, то левым, щелчок пальцами, волна с груди перетекает вниз через талию к бёдрам, «восьмёрка» бёдрами «плавно извивающейся змеи», разворот вокруг оси тела, возврат в изгиб бедра, волна поднимается выше к груди и затем к плечам, взмах головой, щелчок пальцами, и волна снова стекает книзу… И опять резкий поворот… Нет, ну правда, так вызывающе в местном клубе я ещё не танцевала. Только однажды в Париже на частной вечеринке у однокурсницы.
К нам присоединились Александр и Валерий. Мы оказались в центре круга. Завсегдатаи клуба хлопали в ладоши и подтанцовывали. Ребята-музыканты заиграли композицию во второй раз. Да, та же музыка, под которую зажигал Алексей в наш последний вечер. Но «Сашенька» танцевал не хуже. Он пристроился ко мне сзади, и мы двигались почти синхронно. Когда я вскинула голову вправо, он схватил меня за руку и развернул лицом к себе. Я пару раз качнула бёдрами и снова отвернулась. И он опять танцевал сзади. И в этот момент я увидела Алексея. Он стоял у стены. Просто стоял. А рядом с ним под музыку суетливо двигалась его Пышечка. Алексей неотрывно смотрел на меня, прикусив губу. Я развернулась к нему спиной, исполнила две последние волны, два «кача», перенося вес тела с одной ноги на другую, затем подпрыгнула и на последней секунде мелодии села на шпагат.
Да, скорее всего, для местной публики мои прыжок и шпагат были сверх эксцентричной выходкой. Может, даже не совсем уместной. Но это был вызов! Пусть знают наших всякие там Алёшеньки и Толики, и их пышечки и стройняшечки! Зал взревел. Музыканты хлопали со сцены.
– Снимаю шляпу! Чувствуется школа и практика! Вертикальные движения кобры вообще впервые вживую увидел, – Сашенька склонил голову и шаркнул ножкой, как герой Михаила Козакова в шумевшем телефильме «Здравствуйте, я ваша тётя!». – Клёвая ты!
Ударник Андрей спрыгнул в зал и подошёл ко мне. Валерий увёл Сашеньку в сторону, зная, что с музыкантами у меня свои темы для разговоров.
– Линка, ну ты дала жару! Покруче твоей румбы! А что за франт с тобой отчебучивал? Лучше пусть уносит ноги – Смирнов его чётко срисовал. Видел со сцены. Миром это не кончится.
– Франт из областного центра. Кто такой, сама не знаю. Приехал к Валерию на вас посмотреть.
– А-а-а, понятно! Значит, учатся вместе в институте строительства и транспорта. У них свой сильный вокально-инструментальный ансамбль, побеждали на областном смотре. Судя по его прикиду, музыкант. У нас ему ловить нечего – их уровень повыше.
– Сказал, хочет винил ваш послушать.
– Перебьётся!
Я вдруг вспомнила про Надю и поискала её глазами. Она сидела в нашем левом углу, а напротив стоял Алексей. Они разговаривали. Подходить сейчас к Наде не хотелось.
Но музыканты заиграли песню «Прощай», а я любила тексты Дербенёва, в них всегда был смысл.
Ты помнишь, плыли в вышине,
И вдруг погасли две звезды.
Но лишь теперь понятно мне,
Что это были я и ты.
Ну как можно не отреагировать на такой проникновенный текст? Четыре строчки и в них целая история! История моей первой любви… Почему я так эмоционально реагирую на все эти песенные тексты? Почему всегда переношу их на себя? Да-да, горели две личности, две яркие звезды, и вдруг обе погасли. И обе тускло тлеют сейчас в одиночестве… хотя… в относительном одиночестве, судя по присутствию Пышечки рядом с Алексеем.
Валерий протянул мне руку с приглашением на танец, но её перехватил и отбросил в сторону внезапно возникший перед нами Алексей. Он без слов заграбастал меня, приподнял, как обычно делал это раньше, и унёс в центр зала.
– Что за бесцеремонность, Алексей? Схватил, как добычу. Ты забыл наш последний разговор? – попыталась отбиться я.
Но он держал крепко и уже вёл в танце. Я «на автомате» подстроилась под его шаг.
– Последний не забыл. Ты сказала, что гордишься мной и веришь в меня, и поцеловала в щёку. И я снова поверил, что это не конец.
– Ой, я предпоследний имела в виду – в день моего рождения.
– Лина, ты не отдавала отчёта словам. Под алкоголем ты склонна к гротеску и утрируешь, хотя, признаю, смотришь в корень. А я, дурак, повёлся и поверил. Но потом переосмыслил и понял, что ты всего- навсего издевалась надо мной. Лина, ведь нам обоим нет жизни друг без друга! – он склонился ко мне, и я почувствовала его горячее дыхание на щеке. – Я имею в виду не физическое бытиё, а смысл и радость. Неужели ты сама этого не чувствуешь и не понимаешь? Мне дышать без тебя нечем: вот воздух есть, а кислорода в нём нет…
Пошла магия в ход! Бедное моё сердце, рано или поздно оно выскочит из груди!
– Я видела дважды, как тебе нечем было дышать: в обнимку с Пышечкой и в окружении хохочущих девиц… – я не поднимала на него глаза и не соображала кружили ли мы в танце или просто топтались на месте.
– Ну, я тоже сейчас дважды видел тебя «глазами в глаза» с Валерием и намерено заигрывающей с этим длинноволосым хлыщом, чтобы подразнить меня… Тебе нравится заводить меня! Ты кайфуешь от этого! Но я знаю, они для тебя ничего не значат – последняя спица в колеснице. Я даже представить не могу, что ты кого-то из них сама захочешь поцеловать, не говоря уже о большем…
– А вот я могу представить тебя с этой девушкой в твоей спальне. И даже могу представить, какие слова ты ей говорил, когда уносил в свою постель…
– Глупышка! Господи, такая умная девушка и такая глупышка! Ну какие слова я мог сказать им после того, как весь словарный запас бросил к твоим ногам? Кому ещё можно сказать то, что говорил тебе? Ты же одна такая… Неужели ты не понимаешь, что меня с тобой связывает отнюдь не физиология и даже не эта долбанная химия! Гори она пропадом! – выкриком Алексей привлёк к нам внимание, и боковым зрением я увидела, как Пышечка опустилась на стул в правом углу от сцены. – Ты же сидишь у меня в мозгах! Вот здесь, в голове. И вот здесь, прямо в сердце. И в печёнке, в конце концов. С первого дня, как увидел, с тех пор и сидишь… Да, я дурак! Я ревнивый дурак! Но эта ревность возникает не потому, что я не доверяю тебе, а потому, что боюсь потерять…
– Да-да, – усмехнулась я, – так доверяешь мне, что чуть не довёл до сотрясения мозга, требуя ответа, с кем у меня был секс.
– Я осознал. Да, это было бредовое наваждение! Но оно появилось только с тобой. До тебя таких приступов не было. Чтоб я и кого-то ревновать? Да боже упаси! Но ты… ты же другая… и все на тебя пялятся. И на этом фоне появились неуверенность и боязнь потери. А под действием алкоголя этот бред усиливается. Но я готов лечиться. Ездил к психологу.
– Ох, Лёша, хороша у тебя боязнь потери, что прямо на моих глазах уходишь из клуба с другой девушкой… Ты сам себя слышишь, какой бред несёшь? От неуверенности в себе взял и перешагнул через меня?! Взвешивай слова, Лёша! Отделяй зёрна от плевел! В отличие от тебя, у меня с аналитикой и логикой всё в порядке, так что пудрить мне мозги ты больше не сможешь, – я попыталась оттолкнуть Алексея, но он обхватил меня ещё крепче.
– Лина, я просто её проводил! И вернулся через пятнадцать минут. Но тебя уже не было.
– Просто проводил, а зачем? Она дорогу к дому не знала? Она же с левого берега! Или анекдот не успел дорассказать во время танца, чтобы посмеяться вместе? Просто проводил, а потом, какое-то время спустя, просто повёл в свой дом. Подумаешь, делов-то! Всего лишь просто сводил в свою спальню и просто поматросил немножко… ну так, между делом… для удовольствия – тело очень хотело, – я вырвала руку из его ладони.
– Ты ревнуешь?
Мне показалось, что в его голосе прозвучала надежда. Пальцами он поднял мою голову за подбородок и впился в меня голубющими своими глазищами. Но на этот раз магия не сработала.
– Да боже упаси! Я не тебя ревную, а себя, любимую, жалею, потому что, да, я эгоистка, знающая себе цену. А жизнь здесь, в провинции, подняла планку этой цены ещё выше, придала мне ещё больше самоуверенности. Ты столько раз повторял как мантру, что я особенная, другая, пришлось в это поверить. Лёша, ты сам вознёс меня на вытянутых руках, как богиню, на невероятную высоту… выше неба… а затем подло унизил и сбросил вниз… – я подняла глаза и увидела, как дрожат его губы.
– Лина, малышка, я сто раз свой мозг съел за те проклятые минуты…
– Да, я понимаю, ты сейчас готов локти себе отгрызть от отчаяния. Лёша, ты видишь меня насквозь, поэтому не буду скрывать: я помню всё, что между нами было. И мне всё ещё больно, что случилось так, как оно случилось. Я всё ещё могу фантазировать о чём-то… Но я не верю в наше будущее. И дело совсем не в статусе. И не в том, что ты проводил тогда девушку. Но с тех пор я перечитала кучу статей о параноидальной ревности. Со временем она будет нарастать. Ты только на первом этапе. Возможно, с другой девушкой у тебя не будет этих приступов. Ты же сам сказал, раньше ничего подобного не случалось…
Но Лёшка не дал мне договорить, обхватил меня и приподнял к своему лицу:
– Ну вот что мне сейчас упасть перед тобой на колени? Хочешь?! Я упаду! Ну прости, Лина! Я жить без тебя не могу. Ты мне снишься каждую ночь… Малышка, я люблю тебя… Тебя люблю, Лина! – его голос задрожал, и я почувствовала, как длинная и острая игла воткнулось мне в сердце. – Я же сказал, ради тебя я готов лечиться и исключить любой алкоголь…
– Поставь меня, Лёша. Мне больно! – Я прижала кулак к сердцу и трижды постучало по нему, спазм стал отпускать. – Лёша, сделай это не ради меня, а сделай ради себя. Ради меня ты уже обещал перевернуть всю свою жизнь. И что получилось в результате? Ты перевернул не жизнь, а скинул нас обоих… в пропасть… Вот что случилось, Лёша! Да, возможно, для тебя это гротеск, но для меня выглядит именно так. Подняться вдвоём наверх из этой пропасти мы не сможем. Ты разрушил всё! Дай мне свободу, Лёша…
Оказывается, музыка закончилась. Но мы всё ещё стояли посреди зала: он держал руки на моей спине, выше талии, низко склонившись к моему лицу, и мы эмоционально разговаривали на виду у всех, наверное, достаточно громко. А музыканты почему-то не начинали следующую песню. И как долго они молчали, я не знаю. Очнувшись, я огляделась вокруг, убрала Лёшкины руки и пошла к Наде в левый угол. Прошла мимо Валерия и Александра – каждый проследил весь мой путь от точки А (Алексей) к точке Н (Надя).
Боже, ну что за стыдоба?! Опять всё на виду у зала! Впрочем, как всегда! «На вас же глазам смотреть больно», – сказал мне когда-то Андрей, и теперь я понимала, что он имел в виду.
– Надя, уходим! Какой смысл оставаться? Я вволю натанцевалась на месяц вперёд. И разговора с Толиком сегодня не получится, надо переждать и посмотреть, что случится дальше…
– Давай! Сама хотела предложить, но Алёшка увёл тебя, – Надя встала, мы помахали играющим музыкантам и ушли в гардеробную. – Опять в душу лез? Расспрашивал про Александра. Ответила, что сегодня сами его в первый раз увидели.
– Ну вот! А говорит, что усмирит ревность. Ничего он не усмирит!
– Лина, по крайней мере, он любит тебя. И это не вызывает сомнения!
– Отелло тоже любил Дездемону. И она его любила. А он её душил, душил, не додушил и… зарезал…
– Ох, какие страсти ты рассказываешь!
– Надя, в психологии есть термин «синдром Отелло». В пятидесятых годах его описал британский психиатр Джон Тодд. Это уже не выдумки Шекспира, не фантазии, а почти научное название. Я довольно глубоко нырнула в эту тему, вынуждена была, поэтому знаю, о чём говорю. По-моему, и мимо Алексея эти публикации не прошли: сам понял, что проблема есть.
Никто из парней не пошёл нас провожать. Да нам и не требовалось! Теплоход доставил нас на правый берег за нетерпеливо отсчитываемые пятнадцать минут.
Совещание у директора. Пополнение?
11 июня, в пятницу, директор провёл небольшое совещание: вызвал начальника отдела кадров, коменданта общежития, физрука Владимира и меня, комсорга.
– «Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор», – начал Сергей Петрович с цитаты из «Ревизора» Гоголя и затем широко улыбнулся. – Нас ожидают волнительные события, но придётся засучить рукава и подготовиться к ним. После неоднократных обращений администрации и комсорга комбината в вышестоящие комсомольские органы, в конце концов, мы получили долгожданный ответ: в начале июля к нам приезжает строительный отряд старшекурсников Кораблестроительного института города Николаев с Украины. Тридцать три бойца. Рукастые парни с опытом в строительных бригадах. Такого многочисленного пополнения за один заезд у нас ещё не было. С этим дополнительным составом мы заткнём дыры в строительстве корпусов второй очереди. Но сдача жилого дома задерживается, получение квартир переносится, а это означает, что места в общежитиях не освободятся и придётся уплотнять размещение в комнатах.
Сергей Петрович посмотрел на коменданта общежития:
– Елизавета Львовна, сколько мест мы сможем высвободить для студентов, если уплотним комнаты?
– Ну, так сразу я не могу ответить. Ребята и без того живут плотно: по три человека в залах, по два в спальнях. У нас только Ангелина проживает одна, – комендантша не упустила шанс укусить меня, видимо, имела зуб за параллельное подключение к её телефону.
– Я совершенно не против, если ко мне кого-то подселят, – поёрзала я в кресле.
Сергей Петрович перевёл взгляд с Елизаветы Львовны на меня.
– Ангелина Витальевна, к вам действительно подселят, но ни кого-то, а Надежду Борисовну. Мы рассмотрели ваше ходатайство о предоставлении ей места в общежитие и решили его положительно.
Он нервно постучал карандашом по столу.
– Что же получается? Просили, просили и напросились на рабочую силу, а размещать некуда? Елизавета Львовна, давайте-ка всё-таки залы уплотним до четырёх человек. Это же временно на летний сезон, пока дом не сдастся.
– Ваше дело приказать, моё исполнить, – она поджала губы, – но не всё так просто. Не уверена, найду ли такое количество кроватей и нового постельного белья.
– Времени достаточно. Проведите инвентаризацию: подсчитайте, запишите. Придётся приобрести, если не хватает. Будем решать этот вопрос в рабочем режиме. Вы свободны, Елизавета Львовна. Займитесь делами! Их у вас прибавилось!
Когда комендантша покинула кабинет, громко хлопнув дверью, Сергей Петрович подобрел, по-отцовски посмотрел на меня, затем на Владимира.
– Ну, молодёжь, на вас вся надежда. Я получил рекомендательное письмо и характеристику ребят. Парни спортивные, играют в футбол за команду института, участвуют в КВН, с агитбригадой были на БАМе. Вам предстоит подключить их к активной деятельности как на комбинате, так и вне его. Ангелина, сбрось с себя все перегрузки на помощников. Всё, что касается стройотряда, будет твоей основной деятельностью: размещение, быт, отдых и, конечно, культурная программа: показать город, исторические места, на выходные свозить в областной центр, может быть в театр. Ну, не мне тебя учить, чем занять молодёжь. В общем, берите с Владимиром полное шефство над студентами. Надо встретить ребят достойно, с русским гостеприимством. Владимир, организуй товарищеские матчи по футболу. Пусть присоединятся к вашим тренировкам. Может, взаимно будете полезны друг другу.
Вот уж свалилось счастье на нас! Да, мы (читайте, директор и я) сами добивались этого: стучали и звонили во все двери, начиная от комитета комсомола района до областного, а затем и в ЦК писали, потому что результата от нижестоящих организаций не было. Но когда пришёл положительный ответ, то застал нас врасплох. Задержка сдачи нового дома во многом затрудняла ситуацию. Но что поделаешь, придётся приложить все силы, чтобы достойно вырулить из неё.
По дороге домой я ошарашила Надю новостью: теперь она может прописаться в общежитии и переехать ко мне в комнату. Вроде бы новость приятная для неё, всё-таки сулит получение квартиры. Но всю сознательную жизнь она прожила с Капой, заменившей ей мать, и оставить тётушку одну будет стрессом для них обеих. Но, когда всё так непонятно с Толиком, ей лучше проживать вместе со мной – поддержу хотя бы словом. Да и мне с ней будет гораздо комфортнее, чем если бы меня «уплотнили» неизвестно кем.
Толик так и не звонил ей. В общем, полнейшая неопределённость. Хорошо, что я собираюсь по уши вовлечь её в шефство над интернатом и стройотрядом из Николаева, и времени на переживания останется гораздо меньше. Своим переживаниям я лазеек не оставила – решила помочь коменданту общежития с инвентаризацией имущества и с уплотнением комнат.
13 июня, в воскресенье, мы вдвоём с Надей отправились в интернат. День стоял солнечный, хотя и с лёгким ветерком. Голубое-голубое небо с нежно тающими облаками, буйная зелень, разноголосое пение птиц умиляли до томного щемления в сердце. Лаконичная простота сквера провинциального городка трогала мою чувствительную душу куда сильнее, чем вылизанные рукотворные красоты парков Парижа.
От пристани до интерната мы шли молча. Каждая думала о своём. На меня всё ещё давил последний разговор с Алексеем. Да, я не в первый раз говорила с ним жёстко, не оставляя ему надежды, но душа моя плакала, и слеза могла навернуться в любой момент, даже от созерцания красивой природы… Как это связано с Алексеем, я не могла себе объяснить. И чем настойчивее и убедительнее отгоняла его, тем больше страдала сама… Когда наши глаза встречались, я осязала, что земля круглая и она вертится… и слабели ноги. Эти его глубокие озёра глаз проникали внутрь меня, и сердце трепетало… Наверное, он чувствовал то же самое. Иначе как объяснить эту тягу ко мне у парня, вокруг которого всегда толпа девчонок? И что с меня взять? Пигалица от горшка два вершка, в 45 кг бараньего веса. Ну как оборвать нить, связывающую нас? Как вычеркнуть из своей жизни? Как говорил Алексей, мы всё ещё связаны «на межклеточном» уровне.
