Татьяна Сонная "Фиктивная жена для врага"

– Прошу вас, держите себя в руках, – холодно произносит собеседник и разминает шею. – Начну с основного, времени на долгие разговоры у нас нет. Меня зовут Михаил Евгеньевич Бронников. Я адвокат семьи Лукьяненко и приставлен к вам для защиты. Со своей стороны могу пообещать: долго вас тут не продержат. Я получил чёткие указания вытащить вас отсюда в ближайшее время.

– Кто из Лукьяненко так расщедрился? – ощетинившись, интересуюсь я и невольно кривлю губы.

Какая ерунда! Он точно заливает мне в уши. Хочет, чтобы я потерял бдительность. Решили упрятать меня за решётку, подальше от своей принцессы. С ней договориться не смогли, пошли другим путём.

– Леонид Валериевич лично ходатайствовал по поводу вас.

– Неужели? – недоверчиво переспрашиваю я, а внутри поднимается смятение.

Что вообще тут происходит? Если это не они, то…

– Кто же тогда начал судебный процесс?

– Ваш отец.

Меня словно током прошибает. Внутри поднимается волна негодования.

– Что?! Этого не может быть. Ты в своём уме? Михаил Бронников! – я подскакиваю с места, за спиной на шум открывается дверь.

– Всё в порядке, – адвокат жестом останавливает правоохранителя.

– Вы можете сделать звонок и убедиться во всём лично. Если после этого вам не понадобится моя помощь, я незамедлительно покину помещение, и у вас будет право нанять защиту самостоятельно. Но советую вам хорошо подумать, прежде чем отказываться. Эмоции – плохой советчик. Уверяю вас, я один из лучших в своём деле. Да и покровитель ваш – человек не последний в городе, – Михаил протягивает мне свой сотовый. – Конечно, для меня остаётся загадкой, зачем Лукьяненко хлопотать за вас. Но в любом случае работу свою я знаю. Не сомневайтесь, в течение суток вы отсюда выйдите!

Киваю и, приняв телефон, набираю номер отца по памяти.

Гудки! Я уже думаю, что никто не возьмёт трубку, но, услышав знакомый голос, сразу же перехожу к делу.

– Может, ты объяснишь мне, чёрт возьми, что происходит?! – непонятно какими силами заставляю себя говорить максимально сдержанно.

– Богдан, э-э-э, здравствуй, сын, – понимаю, что застал родителя врасплох.

Это не мешает ему бросить трубку, но он этого, слава богу, не делает.

– «Сын»? Значит, ещё не забыл, кем я тебе прихожусь. Спасибо и на этом. Что за спектакль ты устроил? Меня увели из офиса под конвоем и в наручниках!

– Погоди. Я всё объясню. Так надо, понимаешь?

– Нет. Я не понимаю. Поясни недалёкому мне, как так вышло, что за все мои труды я заслужил обвинения от собственного отца.

– Тут такое дело… Я не мог тебе признаться сразу. Я прогорел, всё спустил из-за этих Лукьяненко.

– Я в курсе этой легенды. Но почему-то с каждым днём всё больше сомневаюсь в этом.

– Наш бизнес застрахован на крупную сумму! Если обвинение докажет, что ты виновен в совершении финансовых махинаций, из-за которых всё пошло прахом, наша семья получит большие деньги. Это сполна покроет все растраты, и я снова смогу подняться. Ты должен признать вину.

– Что?! А ничего, что меня упекут за решётку?!

– Богдан, ты должен понимать, что выгода гораздо значимее, чем твои некоторые неудобства!

– Ты в своём уме? Сядь сам! Раз это так необходимо!

– Сын, я обещаю вытащить тебя через полгодика, как только получу все страховые выплаты. Это же пустяки, несколько месяцев.

– Пустяки?! Полгода в тюрьме!

– Что ты ерепенишься как баба! Я сказал, так надо!

Сжимаю пальцы в кулаки. Мне больше нечего сказать. Этот человек продал собственного сына за бабки. Внутри всё леденеет. Сбросив звонок, оборачиваюсь к адвокату.

– Я принимаю вашу помощь, работайте, – выдавливаю сквозь сжатые зубы.

Разочарование? Обида? Злость? Не знаю, что именно испытываю в этот момент, но уверен в одном – отцу это не сойдёт с рук! Но прежде чем рубить сгоряча, я должен проверить причастность Лукьяненко к тому, что происходит в моей семье. Неспроста они вдруг решили помочь мне. Слепо верить в чистоту их намерений и отвернуться от своих родных я не могу. Что послужило тому, что мой отец пошёл на такой отчаянный шаг? Нужно разобраться. Этим и займусь в ближайшее время.

– Хорошо, я понял вас, – отзывается адвокат и, поднявшись, деловито протягивает руку.

Пожимаю его ладонь. Всё же человек не виноват в том, что между его работодателями и мной некие недопонимания. Вытащит меня отсюда, и мирно разойдёмся.

Глава 10

Карина

Дни тянутся, как назло, мучительно медленно. В последнее время что-то слишком много переживаний. Раньше было намного спокойнее. Это понятно, время идёт. Я уже не дитя. Мои родители и без того очень долго и старательно оберегали меня от негативных эмоций взрослой жизни. Но это не может продолжаться вечно. Мне ли жаловаться. Конечно, раньше случались незначительные стрессовые ситуации. Экзамены, смена места жительства, расставание с семьёй, но чтобы вот так, как в этом году, впервые. Совсем недавно нас удивил мой двоюродный брат – свалился с лошади и сломал руку. Но он знал, куда лез, и всё быстро разрешилось, заодно и с невестой со своей помирился. Шустро она тогда прибежала, после моего же первого звонка. Лошади – это отдельная любовь Демида, и тут мы бессильны. С Ромой, родным братом, тоже случались приключения, например, недавняя драка, закончившаяся для него двухнедельным пребыванием в больнице. Мне и сказали-то об этом не сразу. Понятно, что долго скрывать у родных не получилось, им пришлось отвечать, где пропадает мой близнец. Вот тогда я изрядно перенервничала. Теперь в моей жизни появился Воронов. Точнее, я в его. Вздохнув, отворачиваюсь к окну.

Работа совсем не клеится. От Богдана нет вестей уже три дня. Дед тоже упорно молчит. На все мои требования организовать с ним свидание я получаю твёрдые отказы. На эту неделю я отменила все важные встречи и часть совещаний, в которых без моего зама мне никак не обойтись. За те пару дней, что мы проработали вместе, он не успел ввести меня в курс дел. Почти ничему не научил. Хотя что это я… Защищаться от его нападок я почти научилась. И ещё целоваться. Да, он мастер в этом деле, понятно, что сказывается огромный жизненный опыт. Сколько у него было подобных поцелуев? Не сосчитать. Наваждение мигом слетает, уступая место ревности. Да! Я ревную. Мужчину, который никогда не был моим, ни душой, ни телом. Обидно до слёз. Я ведь не дурнушка! Внешность, образование, правильное воспитание – всё есть. И что мне от этого? Чтобы понравиться Богдану нужен бюст пятого размера и более сговорчивый характер. Ничего этого у меня нет.

Смотрю на часы. Время близится к вечеру. Рабочий день подходит к концу, значит, новостей ждать уже не стоит. Наивно полагать, что с такими серьёзными обвинениями можно быстро разобраться. В эти выходные у Богдана день рождения. Неужели он встретит свой юбилей за решёткой?

Поднявшись, шагаю к его рабочему столу. Присев в кресло, осматриваюсь. Всё в полном порядке. Педант. Это большая редкость для мужчины. Вспомнив про маленькое семейное фото, воровато кошусь на ящик и, не удержавшись, достаю его. Сделав пару снимков на телефон, убираю бесценное сокровище Ворона-младшего на место.

От раздумий отвлекает шум в приёмной. До моего слуха доносятся женские голоса. Один моего секретаря, второй принадлежит явно молодой девушке. Стук каблуков, и дверь в кабинет распахивается, на пороге появляется Лиличка.

– Я же вам ясно дала понять, Богдана Глебовича нет, – возмущённо произносит Валентина Ивановна, пытаясь потеснить мадам.

Поднимаюсь с кресла и, встав в позу, одариваю незваную гостью недружелюбным взглядом.

– У меня для него срочная новость. Я беременна! И требую, чтобы он немедленно вышел на связь! В его интересах сделать это как можно быстрее, – сложив руки на груди, она выпячивает свой и без того объёмный бюст.

– Беременна, – проговариваю максимально ровным голосом.

Стараюсь выглядеть бесстрастной, хотя в этот момент внутри всё леденеет. Вот это новости! Воронов опять отличился. Заделать ребёнка одной из своих любовниц – так себе достижение. Он ведь не настолько глуп, чтобы так серьёзно облажаться. Хотя с кем ни бывает. У Богдана, видимо, чёрная полоса в жизни. Если то, что она говорит, правда, плакала моя надежда на наше с ним совместное будущее. Мне и без этого было сложно, а сейчас…

– Поздравляю, – чеканю, отзеркалив её высокомерный взгляд.

– Мне нужен Богдан, – визжит дамочка, и я недовольно морщусь.

– Ничем не могу помочь. Он сейчас немного занят.

– Пусть отложит свои дела, – не унимается настырная Лиля.

– Тут, к сожалению, небольшая загвоздочка, – во мне просыпается желание съязвить. – Он, видите ли, сейчас под стражей. И как долго будет там находиться, неизвестно. День, два, а может, и лет десять, судя по тяжести обвинений, которые ему выдвигают. И статья такая… не очень хорошая.

У Лили отвисает челюсть.

– Ну вы не расстраивайтесь так сразу. Родите, проведём тест ДНК. Если отцовство подтвердится, я назначу вам минимальное пособие в качестве материальной компенсации.

– Что? Какая компенсация? Богдан богат, он в состоянии обеспечить своего ребёнка и его мать всем необходимым без ваших подачек, – восклицает она, и я расплываюсь в наигранно сочувствующей улыбочке.

– К сожалению, Воронов банкрот, – выдаю без зазрения совести. – Единственное, что у него есть, или может, уже было, это место сотрудника в МОЕЙ компании.

Неужели секретарша не удосужилась проверить материальное положение босса, перед тем как идти на такой отчаянный шаг? Весьма недальновидный поступок.

– Вам и вашему ребёнку ничего не светит, – развожу руки в стороны. – Поэтому советую хорошенько всё взвесить и… – предпочитаю тут умолкнуть.

Некая недосказанность с моей сторону сейчас очень кстати. А то ещё решит, что я подталкиваю её избавиться от ребёнка. Нет, нет! Ни в коем случае. Тут без меня.

Сомнения и растерянность в глазах Лили начинают веселить. Что ж, именно этого я и добивалась. Отлично сыграла.

– Я… я…

Её лепет прерывают цокающие уверенные шаги за спиной. Ещё гостья?

– Извините! – отодвинув в сторону и без того ошарашенную новостями Валентину Ивановну, в кабинет вплывает темноволосая, уже знакомая мне мадам.

Та самая, с которой я застала его утром в особняке. Негласный сбор пассий Воронова? Я что-то пропустила? Где-то было вывешено объявление с датой и временем собрания?

– Мне нужен Богдан Глебович, – заявляет новоприбывшая, высокомерно осматривая меня с ног до головы.

– Беременна? – скептически приподняв бровь, озвучиваю возможный повод для её визита.

– Да! – отвечает она уверенно, задрав нос.

– В очередь! – иронично роняю я, и обе девицы удивлённо округляют глаза.

Делаю паузу, а потом рявкаю:

– Пошли обе вон! Пока я не вызвала охрану!

Богдан

Прошло всего несколько дней, но тут в четырёх стенах они кажутся вечностью. Завтра весь руководящий состав компании соберётся в ресторане, который я забронировал ещё несколько месяцев назад. Повод действительно хороший, только виновник торжества на своё мероприятие не явится. Мне совершенно плевать на празднование, но сама ситуация из ряда вон. Чешу затылок. Волосы торчат в разные стороны, на щеках жёсткая щетина. Не мешало бы привести себя в порядок, помыться, переодеться, но куда там! Посетителей ко мне по какой-то причине не пускают, но я и не жду никого. Хотя была маленькая надежда на то, что ко мне сумеет пробиться хотя бы Лариса. О ком-то другом даже не думал.

Карина? Нет. Она слишком нежная и чувствительная для таких мест. Её сюда ничем не заманишь. А вот тётка по матери, которая устроилась в мою компанию буквально около недели назад, очень даже может быть настойчивой. Но, видимо, эта крепость не поддаётся даже ей. Лариса Евгеньевна всегда любила меня. Своих детей у неё по непонятной мне причине не было, как, впрочем, и мужа. Поэтому вся её забота и любовь доставались мне. Она много работала, виделись мы редко, но регулярно. Тётка дарила подарки. Нередко забирала к себе. В общем, как могла старалась дать хоть немного материнской любви. Отец недолюбливал её и старательно ограничивал и без того наше редкое общение. Его бесила моя привязанность к этой женщине. Что поделать. Такой он и есть, Глеб Воронов. Эгоист и скряга.

Вздохнув, вытягиваюсь на жёсткой лавке во весь рост, сцепив пальцы под головой. Неудобно. Но выбора у меня нет. Нужно набраться терпения и ждать. Это всё, что я сейчас могу. Ужасно хочется спать, но нервозность и излишняя возбудимость не позволяют отключиться, чтобы восстановить силы. Открываю глаза при любом шуме, непроизвольно прислушиваясь к шагам. Ожидание изматывает, истощает мой резерв.

Проваливаюсь в тревожный сон. Кажется, только прикрыл глаза, но не срослось. Прямо над головой раздаётся мужской бас.

– Воронов, на выход.

Подскакиваю и бьюсь башкой об полку сверху. Шикнув, злобно таращусь на надзирателя. Тот самый неразговорчивый малый, который принимал меня в первый день. Как бы я не старался вывести его на беседу, ничего не вышло. С одной стороны, похвально – знает свою работу, с другой – этот мужик единственный, кто показался мне нормальным на фоне всех остальных. Жаль, что поговорить так и не получилось.

– Кто?

– Женщина какая-то. Не молодая. Я воочию не видел, но слышал.

– Ясно, – вздохнув, встаю на ноги, поправляю измятые брюки и рубашку.

– Да ладно. Как девица марефетишься. Отпускают тебя. Я разговор следователя подслушал. С утра адвокат твой тут смуту навёл. Угрожал. К вечеру, слава богу, руководство засуетилось.

– Вот это новости! – довольно крякаю я, расплываясь в придурковатой улыбке. – А что именно говорили?

– Это у своего Цербера спрашивай. Подробностей не знаю.

– Спасибо, – благодарю я.

– К стене, руки за спину, – усмехнувшись, кивает наконец разговорившийся правоохранитель.

Как я и думал, этой женщиной оказалась моя дорогая Лора. Завидев меня, она радостно вскидывает руки.

– Богдан!

– Привет, – хриплю я, принимая объятия родного и самого близкого мне человека.

– Мальчик мой, как же так?! Что произошло?

– Кто тебе сказал, что меня отпускают?

– Да никто. Я этот участок уже третьи сутки штурмую. Валерьянки с корвалолом обпилась, а эти молчат как в воду опущенные! – повысив голос, она посылает грозный многообещающий взгляд мужичку в форме на пропускном пункте. – И вот только сегодня и выяснилось, что тебя отпускают, под подписку, но всё же, – она сжимает мои плечи, заглядывая в лицо. – Осунулся, похудел. Лохматый, щетина, – причитает тётя, на что я устало улыбаюсь. – Кто это сделал с тобой? Это они, Лукьяненко?

Отрицательно качаю головой.

– Но кто тогда?

– Отец.

– Что? – вижу, как её глаза вмиг наливаются кровью. – Он что, совсем сдурел? Сначала мать твою довёл до… – она запинается на полуслове. – Теперь за тебя взялся. Да я ему… я ему…

– Успокойся, пожалуйста. Я сам разберусь. Ты только не нервничай.

– Хорошо! Хорошо. Но это уму непостижимо.

Возмущение женщины буквально переваливает через край. Вот-вот взорвётся.