– Зато потом у тебя будет преимущество, потому что информация в наше время – это самое сильное оружие.
Снова смотрю в эти глубокие глаза и киваю. Я готова идти за этим человеком. Правда, пока ещё сама не понимаю почему.
Это настолько захватывающе, будто я в один момент оказалась на месте Сноудена. И к чему меня это приведет?
В итоге меня это привело к знаниям, которые я хотела получить, и к беременности, которой никто из нас не ожидал…
Глава 3
Приемная начинает кружиться, будто время поворачивается вспять, и вот я уже снова там, в новом мире, который открыл мне Роман.
Хорошо, что я сижу. А сейчас надо взять себя в руки, собраться с силами, подняться и выйти из этой приемной, спуститься на парковку и ехать куда подальше. Только слишком далеко не получится – дети в саду, они ждут меня. И я не могу появиться перед ними в таком состоянии.
– Юлия Александровна, – обращается ко мне секретарша, не замечая моего тремора в руках, наверняка мертвецкой бледности на лице и потерянного взгляда.
– Что? – наконец обращаю на нее внимание и словно просыпаюсь от кошмара, который меня преследовал несколько лет.
Я не могу в него вернуться! У меня теперь дети. Я им нужна, и прошлого опыта мне хватило с лихвой. Если бы тогда все закончилось по-другому…
Нет, я даже думать об этом не хочу. Не было бы ни детей у меня, без которых я не представляю своей жизни, ни меня у них. Я по гроб жизни благодарна Лазареву, что он подключил все свои связи и вытащил меня из компостной ямы, в которой я оказалась из-за Романа.
И сейчас он хочет, чтобы я на него работала? Да он сумасшедший или у него амнезия!
Или…
Спина моментально покрывается липким потом. Меня бросает сразу в жар, потом начинает потрясывать. А если… Если это просто предлог? Если он узнал про детей?
Пусть они родились на два месяца раньше, но достать больничные записи для Романа не проблема.
Хотя зачем это ему?
У меня паранойя вместе с паникой, надо успокоиться. Только сейчас мне ещё хуже, чем минутой ранее, когда я представила, что нам придется встретиться.
Лишь бы работа не была просто предлогом, только не так…
– Вы не волнуйтесь, – сквозь звон в ушах доносится голос секретарши, – Роман Викторович вас не съест, – пытается она разрядить обстановку, наверняка решив, что я переживаю из-за собеседования.
Ага, не съест… Он просто пережевал меня и выплюнул. Конечно, зачем теперь есть то, что уже пробовал?
– Вы знаете, – поднимаюсь, – мне пора.
Сейчас остаётся только один инстинкт. Бежать… Я понимаю, что это бесполезно. Он знает мой адрес, может достать любую информацию. Почему мы, черт возьми, живём не в средневековье? Сейчас вся наша жизнь в сети. Базы данных, соцсети, геолокация, программы. Я сейчас ненавижу то, что меня кормит. А ведь так горела этим делом, хотела идти в ногу со временем. И мое желание привело меня когда-то к Роману, и я хотела каждую минуту проводить с ним.Теперь я хочу от него сбежать.
– Но вы… – пытается что-то возразить девушка, даже привстает с кресла.
Никаких чертовых «но»!
– Я же сказал приглашать, – когда я почти достигла дверей приемной, слышу за спиной голос.
Он никогда его не повышал, но будто парализовал. Вся аудитория замирала, когда он говорил, все, казалось, боялись даже шумно вздохнуть, только бы не нарушить тишину. Такому не учат на лекциях по психологии или риторике – это врождённое, от природы.
И сейчас я останавливаюсь, будто все тело сковало его голосом. Одним его, черт возьми, присутствием!
Мои сертификаты и дипломы рассыпаются по полу, и только звук их падения, кажется, разрывает тишину.
Продолжить свое бегство?
Неожиданно паника отступает. Начинает работать голова. Он не знал фраз «не могу» и «не понимаю». Кого угодно мог заставить думать, учить, искать пути, подключать воображение. Останься он преподавателем, про него бы говорили: педагог от бога.
И сейчас я по инерции подключила от одного только его голоса не эмоции, а аналитику.
А не проще ли будет сейчас поговорить с Романом, чем сидеть и бояться, когда он придет ко мне домой? А он придет, в этом я уверена. Всегда получать то, что хочу – вот его лозунг. И если он хотел меня видеть, то увидит в любом случае.
Так пусть это случится в офисе. Лучше здесь, тем более если он не знает про детей.
Я заодно сделаю то, что не смогла четыре года назад. Пошлю его к чертовой бабушке, хоть душу отведу. А сейчас надо…
Так, я свободная женщина, не мать близнецов, а на собеседование пришла из интереса. И вообще я скоро переезжаю в другой город, а лучше в другую страну. Интересно, а как там на Аляске, с интернетом перебоев нет?
– Доброе утро, – поворачиваюсь, потянувшись за ближайшим сертификатом.
Как назло, это оказывается документ о том, что я успешно окончила курс по бокчейн-технологиям. Размашистая подпись Романа стоит внизу, даже не поблекла за это время.
– Ирина, помогите с документами, – снова начинает говорить Роман, и секретарша моментально подрывается с места.
Я так и не посмотрела на него. Пока, собирая бумаги, вижу только обувь и низ джинсов.
В одежде все так же демократичен, но ему костюм никогда и не был нужен, чтобы выглядеть более внушительно или презентабельно.
Вот и все… Собрали. А теперь пора посмотреть в лицо прошлому, хотя эти черты не дают мне забыть мои дети. И губы, которые я любила очерчивать пальцем, и обаятельные ямочки на щеках, и форму бровей, за которую бы душу продала любая женщина…
– Вот и все, – Ирина словно озвучивает мою мысль, только мы явно о разном. – Может, я пока сделаю копии? – едва ли не с благоговением смотрит она на своего шефа.
– Не стоит, – отвечает Роман. – Лучше сделайте нам кофе. Два черных с двадцатипроцентными сливками и кусочком сахара.
– Я помню, какой кофе вы пьете, Роман Викторович, – удивляется секретарша.
Это было сказано не ей – мне. Такой кофе мы пили, когда могли сутками напролет не спать и разговаривать. Хотя, наверное, нам больше не давал уснуть адреналин. Мы были как химическая смесь. Стоило соприкоснуться – идеи сводили с ума, гаджеты работали на полную мощность, как и наши головы.
– Зачем? – мой вопрос звучит уверенно, и именно так я стараюсь смотреть Роману в глаза.
Не уточняю, но он меня меня прекрасно понимает.
– Поговорим здесь, – жестом приглашает меня в кабинет, и я киваю.
Надо быть готовой к тому, что сейчас за нами захлопнется дверь, мы останемся наедине.
Я должна его ненавидеть. Но ненависть – это чувство. Очень сильное чувство. Поэтому я годами взращивала в себе безразличие, равнодушие. Старалась жить так, словно этот человек не оставил мою жизнь в руинах. И если бы не два маленьких кирпичика, на которых я все построила заново, то одному богу известно, где бы я сейчас была. Хотя скорее не ему, а его антиподу…
Я прохожу в просторный кабинет и осматриваюсь. Это лучше, чем рассматривать Романа. За гудением нескольких мониторов хотя бы не слышно, как колотится мое сердце. И все это так напоминает тот момент, когда я впервые оказалась в Зеленограде…
– А тебя не так сложно было найти, – Роман говорит мне почти в затылок, где волоски уже начинают шевелиться, хорошо, что хоть волосы распустила.
– Думаю, нам стоит расставить все плюсы после буквы С, – делаю несколько шагов вперёд.
На языке программирования нам всегда было проще общаться. Может, не зря о нас говорят, что мы нелюдимые, проводим большую часть жизни за монитором и совсем не следим за временем.
– Отличная отсылка к языку С++, – усмехается Роман снова мне в затылок.
Почему-то не торопится обойти меня, а я не хочу смотреть снова на него, поэтому любуюсь Краснопресненской набережной. Но и Роман за спиной напрягает. Как я вообще могла подумать, что смогу себя хоть немного уютно и расслабленно чувствовать в его присутствии?
Глава 4
Встреча сразу приобретает неформальный характер, так что здесь я оказалась явно не для собеседования. В принципе, мы бы глупо выглядели, если бы начали говорить о моем опыте работы, личностных и профессиональных качествах, делая вид, что у нас нет общего прошлого. Да такого прошлого, что могло бы стать отличным сюжетом для известной передачи или серии статей. Но сейчас мне драма с примесью других жанров не нужна. У меня дети, поэтому мне нужна стабильность и уверенность в завтрашнем дне.
Между лопатками начинает гореть – смотрит на меня, но не в глаза. Можно бы было подумать, что Роману стыдно за прошлое, но я уверена: это не так. Если ему хватило наглости пригласить меня сюда, то чувство стыда этому человеку точно не знакомо.
Я подхожу ближе к панорамному окну, и сама поворачиваюсь. Дистанцию увеличила – уже легче.
– Зачем я здесь? – спрашиваю с нажимом.
Пусть не пытается прикрыться работой. Если ничего за эти годы не изменилось, то у Романа претендентов из знакомых на одно место будет десять.
– А почему ты нервничаешь? – удивляется он, присматриваясь ко мне так, словно ищет ошибку в программном коде.
Хотелось бы что-нибудь колкое сказать в ответ, но на ум ничего не приходит, потому что мысли мои сейчас только об одном. О том, о чем Роман не должен узнать. Он лишился этого права, когда оставил меня разгребать проблемы, которые же сам и создал. Но какой смысл сейчас винить его, ворошить прошлое? Своя рубаха, конечно, ближе к телу.
– Если мы будем перебрасываться вопросами, то я, пожалуй, пойду, – вздыхаю, дав понять, что этот разговор бесполезен и ни к чему не приведет. – У меня ещё дел много.
– Юля, Юля, – Роман качает головой, подходя ко мне. – А как же собеседование? Хотя я готов и без него предложить тебе работу. Я не забыл о твоих знаниях, навыках, умениях. Это выглядит так страстно, когда ты работаешь пальчиками…
Меня в жар бросает. И ведь понимаю, что он говорит о клавиатуре, о моих знаниях и умениях в рабочей сфере, но… Ещё и так близко подходит, что я даже задерживаю дыхание.
– Я ухожу, – произношу твердо, а сама стою на месте.
Черт, хотела же убедиться, что я здесь не из-за детей, что Роман о них ничего не знает.
– Так и не узнав, зачем ты здесь? – улыбается он мне своей самой очаровательной улыбкой, и ямочки на щеках особенно выделяются.
Как долго меня мучили эти самые ямочки ночами. Я просыпалась в противоречивых чувствах, не понимая, то ли от злости на себя, потому что не могу выкинуть из головы его образ, то ли на Романа, потому что проник в меня он слишком глубоко.
– Ты не спешишь отвечать на вопрос, – напоминаю я. – Но работать на тебя я не стану, не после… В общем, не буду.
Не собиралась же его ни в чем обвинять. Какой в этом смысл сейчас? Смысла нет, как и рациональности. А у Романа совершенно нет чувства вины. Наверное, будь на моем месте другая женщина, разнесла бы этот офис к чертовой бабушке и выцарапала глаза этому бессовестному человеку. Но это в то же время значит, что ничто не забыто, что он не забыт, все ещё вызывает эмоции. А я хочу быть равнодушной. Только пока ни черта не получается.
– Я действительно хотел предложить тебе работу, – наконец Роман даёт понятный ответ.
Только вот я ему ни капельки не верю. Если бы хотел предложить место, то позвонил бы сам, а не нагнетал таинственности. Да и он прекрасно понимал, что я откажусь, причем в очень грубой форме.
Роман делает ещё шаг ко мне, а за моей спиной только окно. Между нашими телами совсем не та дистанция, которая должна быть между потенциальным работодателем и работником.
– Ты нарушаешь мои личные границы, – вкладываю в это предложение весь официоз, на который способна.
Кажется, звучит не очень, потому что Роман усмехается и притягивает меня к себе за талию.
– Какие высокопарные слова, – замечает он едва ли не мне в губы. – Я думал, ты скажешь: «Отойди, козел, который испортил мне жизнь».
– Отойди, козел, который испортил мне жизнь, – повторяю, упирая руки ему в грудь. – И который ведёт себя так, будто у него амнезия.
Боже, дай мне сил. Пока о детях ни слова. Значит, не знает? Или прощупывает почву? Это он умеет. Заманивать в свои сети, играть с жертвой, оплетать своей паутиной. Он полная противоположность сложившемуся стереотипу о программистах. Роману бы в политики с его коммуникативными и мапуляторскими навыками.
Почему мы не видим это в людях сразу? Почему надо пройти через огонь, воду и медные трубы, прежде чем увидеть очевидное?
– Если бы мне отшибло память, я был бы не против влюбиться в тебя снова, – Роман даже не шевелится под моим напором.
Его дыхание на моем лице, его запах щекочет нос, его прикосновения напористые и требовательные. И я не должна на это реагировать, потому что Роман мне безразличен! Хотя по-хорошему стоило его ненавидеть…
– Ты не влюбляешься, ты пользуешься, – тихо говорю. – И отпусти меня наконец! – теперь повышаю голос.
Да он одним своим присутствием вытягивает из меня все то, что я давно похоронила на самом дне и даже присыпала солью своих слез, чтобы не дало ростки.
– Я тебя позвал, потому что соскучился, – Роман произносит эти слова мне почти в губы, и меня это окончательно отрезвляет.
Вот так? Четыре года лил по мне слезы в подушку, а потом вспомнил, что меня же можно найти, и для этого основал бизнес? Он меня, что ли, полной дурой считает?
Насколько хватает замаха при таком расстоянии между нами, заношу руку и бью Романа ладонью по щеке.
– Не скажу, что было приятно повидаться, – резко выделяю каждое слово, наконец отталкивая его. – Не смей больше приближаться ко мне.
И тем более к детям… Но это я, конечно, не произношу вслух. Зря я думала, что смогу хоть намек получить, знает он или нет. Играть в такое я не умею. И, видимо, это ещё один врождённый навык, отточенный до совершенства. Дьявол уволится там, где Роман преподает.
– Юля, стой! – он хватает меня за запястье, когда я делаю несколько шагов к двери. – Если бы я мог рассказать, что тогда произошло и почему мне пришлось уехать…
А вот сейчас он говорит вполне серьезно, даже интонация меняется. Если бы… Не придумал красивую легенду? Может, подсказать человеку, хотя и у него с воображением все в порядке.
– Но ты двойной агент, который работает на ФСБ, и это секретная информация, – подсказываю я, неожиданно развеселившись.
Так, судя по всему, у меня сейчас начнется истерика, а вот это сейчас совершенно ни к чему.
Да не хочу я ничего слушать! Ни ложь, ни правду. Четыре года тишины – и он решил со мной поговорить, но ничего при этом сказать не может.
