Людмила Посохова "Застрелите меня из рогатки"

Застрелите меня из рогатки
Людмила Посохова

Не читайте фэнтези на ночь и не сойдёте с ума. Нет, не так. Читайте фэнтези на ночь и не сойдёте с ума, когда вас Провидение забросит в чужой мир, в чужое тело. Павел Николаевич Саталкин любил почитывать о магических мирах и попаданцах… Много чего было в жизни. А сейчас он, пожилой больной человек, находился в теле молодой сопливой девицы и старался выжить…

Людмила Посохова

Застрелите меня из рогатки

Глава 1

Что ж мне так мешает спать? Только вчера купил новый ортопедический матрас. Продавец обещал, что с этим матрасом я забуду о болях в спине и суставах. Врал, сука! А ведь ещё он чуть не втюхал мне ортопедическую подушку- обнимашку…Или я повёлся и купил? Старый дурак! Но всё же, что мне мешает прижать руки к груди – так как я привык спать.? Какие-то валики…Матерь божья! Это же сиськи! У меня, семидесятилетнего мужика, СИСЬКИ? Рука сама потянулась вниз, где, пусть и гармошкой, но что-то было.

Так вот, ничего там не было. Только ровненькое местечко с кучерявенькой шерсткой. Б-л-ля-я-дь! Дочитался фэнтези на ночь! Не зря внук говорил, что от этих соплей мозги сохнут. Или это он говорил про диабет, когда я нарушал диету и не пил таблетки? Да один хрен, я наверно, в реанимации.

«Вставай, лохудра! Итак третью менку валяешься» – визгливый бабский голос ударил по ушам. С меня сдернули трятьё, которое служило одеялом -

«Подумаешь, поваляли тебя немного парни. А вот нечего было на речке светить голой задницей!» Баба схватила за ногу и потянула с топчана. Боль прострелила всё тело. Невольно вырвался стон. Из носа потекло. Кашель разорвал лёгкие и сгусток темной крови я выхаркнул прямо в рожу бабищи.

– Мирок, иди сюда! Похоже она кончается! Вон как корёжит. Что делать-то будем? Если сдохнет, староста больше платить не будет. Да и шкатулку отберёт – запричитала баба.

– Тише ты. Орешь на всю деревню. Счас стащим её к знахарке. Скажем, что упала в погреб. – Мужик деловито ощупывал моё тело.

– И ты, козёл, туда же. Убери свои грабли – в голосе бабы проскользнули ревнивые нотки – Что вас тянет на неё как котов на сметану?

– Заткнись, Мирка! Или хочешь, чтобы все узнали, что твой сынок с дружками ссильничал приписную девку? Позови Гирона. Я пока тут присмотрю.

– Сам зови. Нечего присматривать. Вроде ТАМ нет крови…Может обойдётся – голос слышался всё тише.

Второй раз я пришёл в себя от резкого травяного запаха. Рядом суетилась натуральная ведьма: седые космы из-под темной косынки, крючковатый нос и беззубый рот. Она что-то нашёптывала и водила над телом руками. Ладони светились… – Ох, как непросто всё с тобой. Ох, как непросто! Ты кто? -ведьма воззрилась на тело, лежащее перед ней.

– Кто, кто…Конь в пальто! – ответила грубым мужским голосом избитая девушка.

– Двоедушник! – охнула ведьма и долбанула синей молнией прямо в лоб.

– Тётенька Мавра, за что вы меня так? – пискнула девица.

Тело дернулось и потеряло сознание. Ведьма схватила глиняную кружку и хлебнула из неё. Потом села, опустив стиснутые ладони между колен и затихла.

Пришёл в себя глухой ночью. В незанавешенное окно смотрела луна. Меньше, чем привычная. Рядом светилась красноватым оттенком еще одна. Совсем маленькая. Все ясно. Я не дома. В смысле, не на Земле. Уже одно это напрягало. Но было ещё кое что…Естественные нужды усиленно звали в определённое место. Сел на кровати, спустил ноги на пол. Попытался сделать шаг и качнулся вперед. Чуть не оказался на этом самом полу! Мешал смещённый центр тяжести – проще говоря, сиськи перетягивали. Значит я ещё в теле той девчонки. Бляха муха! Что делать-то?

– Куда собрался, милок? – голос ведьмы оказался неожиданностью.

– По нужде.

– Иди во двор. Пёс проводит.

Под ноги попался мохнатый комок. Слабо тявкнул и потянул за край простыни. Так мы с ним и дошли до некоего сооружения во дворе. Внутри горел огонёк. Как же приловчиться? Как-как – вприсядку. Привычно потянулся стряхнуть последнюю каплю. Д-а-а, вот ещё нарисовалась проблема.

– Управился? – ехидно спросила ведьма и похабно захихикала – Ну, давай знакомиться. Кто ты, откуда и как сюда попал.

– Ды ты, уж старая, наверно всё знаешь. Раз поняла, что я мужик , а не девчонка эта побитая. Сначала ты, как принимающая сторона. А уж потом я.

– Да что уж обо мне. Ну, да ладно. Я Мавра, здешняя знахарка. Лечу себе потихоньку травками и кое-чем ещё. – Видя, что собеседник не понимает, добавила – колдую понемножку. На многое-то сил не хватает. Все считают, что я ведьма. Побаиваются.

– Ясно, что ничего не ясно! Больше ничего не скажешь? Тогда моя очередь.

Зовут меня Павел Николаевич. Фамилию тебе не зачем знать. Пенсионер. Лет уже много. Сил совсем мало! Всю сознательную жизнь служил своей стране. Разведчик я. Сначала как полевой игрок. Из таких передряг выходил сам и других вытаскивал… Потом, после тяжелого ранения – преподавал в школе разведки. Последние годы – аналитический отдел в штабе. Не на первых должностях, но всё же. Потом два инфаркта подряд и списан на пенсию. Так и живу теперь.

– Стой, не части! Что такое пенсия – старая карга почему-то зацепилась именно за это.

– А это когда ты отдал все силы государству, а оно тебе малую толику денежного содержания. Чтоб не сдох сразу, а смог беззубым ртом рассказать молодёжи, какое оно, наше государство, правильное. Типа: даже такой мусор, как пенсионеры содержит и лелеет.

– Ох, сколько в тебе боли накопилось…и обиды. Но не всё надо валить на других – начала было Мавра.

– Хватит! Все эти лозунги «Каждый кузнец своего счастья», « Каждому по потребностям – от каждого по способностям» и прочее в зубах навязли. Лучше скажи, зачем меня сюда выдернули? Я у себя там умер? – Голос Павла Николаевича дрогнул.

– Нет. Для тебя там время остановилось. Когда выполнишь то, что тебе предназначено, вернёшься в то же самое мгновение, когда выдернуло сюда. Если захочешь возвращаться – голос ведьмы был ехиден. – Если захочешь. Наш мир удивителен.

– Ох, застрелите меня из рогатки! – Выдохнул Павел Николаевич.

– Вот что ты сейчас сказал? – заинтересовалась Мавра.

– А, это…Есть у меня друг. Он женат на прекрасной женщине и очень любит её. Они вместе уже пятьдесят лет. Она дама нежная и не любит, когда выражаются матом.

– Матом? Это заклинания?

– Нет. Это просто грубые бранные слова, оскорбляющие человеческое достоинство. Но их употребляют все. Просто как оборот речи. Так вот, мой друг, чтобы не нервировать свою жену, придумал это присловье: «Застрелите меня из рогатки». И нас всех научил. Теперь даже маленький правнук, когда расшибёт коленку, говорит: «Застлелите меня из логатки». У него буква «Р» не выговаривается.

– А что такое «рогатка»? Оружие?

– Да, почти. В умелых руках – даже грозное. Вот сделаю, покажу. Надо только резину найти. Ну, что-то растягивающееся, но прочное.

– А- а, знаю такое. Значит ты не из нашего мира. И занесло тебя зачем-то в тело этой несчастной. Подселенец…

– Ты знаешь про другие миры?

– Я много чего знаю – отрезала карга. – А вот тебе придётся узнать! Перво-наперво запомни: о том, что вас двое в этом теле никто не должен знать – поднимут на вилы и упокоят. И забудь, что ты мужик. Девка ты и всё! Причем блаженная.

– Дурочка, что ли?

– Да нет. Просто другая чем здешние. На ней печать стоит.

У Павла Николаевича перед глазами закружились белые искры. Так всегда бывало, когда поднималось давление. «Ну всё, мандец! Гипертонический криз. И скорой здесь нет» – успел подумать и нырнул в темноту.

– Ничо, ничо – бормотала ведьма, вливая в рот ему зловонное зелье. – Всё получится. Девчонка-то щитами закрыта…А этот вон, как голенький. – Она давно примерялась к приписной сироте. И зелье настаивала много раз. Но не получалось. Что-то мешало. А тут такой случай. Подселенец! И без магии. Что-то всё же её настораживало в этом мужике, но она решила не обращать внимание на эту маленькую занозу. Время поджимало. Тело, в котором она сейчас была совсем износилось.

Павел Николаевич пришёл в себя от того, что какое мерзкое склизкое существо пыталось проникнуть в него, вытаскивая на свет божий все его тяжёлые воспоминания, все черные страницы его жизни и вытягивая душу.

«Нет, сука, не дамся!» – сейчас он боролся не только за себя, но и эту забитую девчонку, в теле которой находился – «И не таких обламывали!» Он стал вспоминать самые свои светлые моменты. Вот отец подбрасывает его до потолка, а мама тихо охает – не уронил бы. Вот они на речке. Река Уклейка, тихая с прозрачной водой (на дне родники). Вот он с родителями на линейке в школе. В руках большой букет астр из своего сада. И тёплый взгляд своей первой учительницы…А вот теплые несмелые губы его первой любви…Постепенно свет заполнял всё пространство и омерзительное существо исчезло. Уплыл в темноту и он сам.

– Глянь, Мирок, что там? – Осторожный бабий шёпот привел Павла Николаевича в себя. – Никак лохудра-то сдохла.

– Да нет, вон зенками лупает – ленивый голос лохматого мужика отдался в голове болью. – А вот ведьма-то померла. Видать много сил отдала на лечение. Надо пошарить по избе, может что полезное найдём.

– Боязно. Всё же ведьма была…

– Ты, Мирка, дура! Что может сделать мёртвая ведьма?

У Павла Николаевича от ярости зашлось сердце: «Падальщики!» он пошевелил пальцами. Со стола слетел нож и воткнулся прямо возле ног мужика. Потом две глиняные миски разбились о головы мародёров. Они кинулись вон из избушки. А Павел Николаевич от слабости уронил голову на подушку.

Глава 2

Утро началось рано. Павел Николаевич привык в последнее время подниматься с рассветом. Выполнял привычный комплекс упражнений, мерил давление и уровень сахара – старость она такая…Всё должно быть под контролем. Хотя зачем? Если он давно один. Вот и лицо жены уже как в тумане. Она ушла двадцать лет назад. В одночасье. Сначала он ходил на кладбище каждый день, потом раз в месяц, потом… А сейчас в памяти возникала не солидная дама последних лет, а весёлая хохотушка с рыжими веснушками на курносом носике.

– Дедушка, ты пришёл выпить мою душу? – прорезался в голове тихий голосок.

– Да зачем мне твоя душа? Зовут-то тебя как? – вслух сказал Павел Петрович – слова выговаривались с трудом.

– Лохушка. Еще называют Лоха.

– Как? – Удивился Павел Петрович – это не имя, это какое-то дрянное прозвище. Давай так: я сейчас сделаю зарядку, потом подумаю немного, а потом поговорим. Ты пока сиди тихо, не мешай мне. Договорились?

Выполняя комплекс утренней зарядки, он думал, что тельце попалось не хиленькое, привычное к физической нагрузке. Только мешала подпрыгивающая сочная грудь, да лохматые белые волосы всё время лезли в глаза и рот. После зарядки вышел во двор. В большой бочке нашёл воду и замер. Всё же он был мужик, а тело было девчоночье. Потом решил, что будет относиться к этому отстранённо. Как будто купает малолетнюю внучку (которой у него никогда не было). Вот чем бы намылить?

– Дедушка, вон в банке мыльное зелье. Им и голову можно мыть. У нас-то дома такого нет.

– Хорошо. Спрячься и молчи. Мне как-то…непривычно что ли.

– Ты никогда не мылся? – в голосе девчонки было сомнение.

– Мылся. Каждый день. Только я то дедушка, а ты девушка. – С опаской промычал Павел Николаевич.

– Ой, можно подумать! Девчонок что ли никогда не видел? Да и тело-то теперь и твоё тоже – философски отозвалась Лохушка.

Павел Николаевич решил, что сначала промоет космы на голове, чтобы привыкнуть к ощущениям. Неловко намылил голову, стараясь не смотреть на своё голое тело…Пальцы путались в длинных прядях, сбитых в колтуны.

– Деда, давая я сама. Ты спрячься.

– Как? Я не понимаю! – Павел Николаевич чувствовал, что у него едет крыша.

– Ну, представь, что ты домике. А я из него вышла и купаюсь. Я тебя потом позову.

Павел Николаевич с трудом представил себе, что он лежит на своей кровати, укрытый пушистым одеялом, а вокруг безлунная ночь. У него получилось. Он ничего не видел, но слышал, как девчонка напевала незамысловатую мелодию и плескалась в бочке с водой. Потом он придремал. Всё же происходящее для него было слишком…

Проснулся он от запаха еды и чувства голода. Давно такого не бывало.

– Деда, а деда. Давай поедим. Я тут нашла припасы и сварила кашу. Деда, я есть хочу.

– Ну ешь. А я еще подремлю. – Павлу Николаевичу было странно. Он пытался осмысливать происходящее. Что же получается – они с девчонкой две души в одном теле? Или два разума в одном мозгу? Или два тела в одном теле? Нет, но это же бред! Как там, в психиатрии…А, расщепление личности. Но при этом же одна личность не знает о другой, не отвечает за её действия и ещё что-то…Забыл. Нет, это не подходит.

Меж тем, девчонка жадно ела и почти урчала «вкусно!». Особого вкуса Павел не чувствовал, но голод утихал. Он размышлял, а по краю сознания лился поток щебета девчонки. Зацепила одна фраза о том, как хорошо, что её слышат и можно всласть поговорить.

– Стоп! Тебя, что не слышали? И скажи наконец, как тебя зовут?

– Ой, деда, какой ты смешной. Я же сказала, что зовут меня Лохушкой или Немтыркой. А ещё Дурой или Свиньёй. У меня много имен. Каждый называет как хочет.

– Нет! У человека бывает только одно имя. Всё остальное – прозвище. А как ты хочешь, чтобы тебя звали?

Девчонка задумалась – Кто-то давно, давно называл меня Эвалиной. Не помню…только голос такой сладкий, родной.

– Для Немтырки ты слишком гладко говоришь. – Павел занервничал. А вдруг это всё глюки и он сейчас в реанимации. Машинально ущипнул себя за руку.