Морская инквизиция: Мир колонизаторов и магии
Алексей Птица
Сергей Воронов был типичным фрилансером. Скучный молодой человек, уставший от однообразной еды, однообразной позы за компьютером и однообразной жизни. Все внезапно поменялось, когда он попал в тело испанского подростка, захваченного пиратами при походе на Панаму. В этом мире нет форумов, сериалов и сервисов по доставке пиццы, зато есть жестокие пираты, море и самая настоящая магия! Утонет ли он в первой же канаве, или станет легендой морской инквизиции – покажет лишь время и новая серия от Алексея Птицы!
Алексей Птица
Морская инквизиция: Мир колонизаторов и магии
Глава 1. Пролог
Сергей Шебутной, высокий, сильно сутулый голубоглазый блондин, щуплого телосложения образовавшегося в результате сидячего образа жизни, и худой, скорее в силу своей конституции, чем нездорового состояния, имел от роду, двадцать восемь лет.
Был он не женат, общался в основном с несколькими случайными подругами, ну и иногда переписывался с институтскими девчонками, с которыми учился вместе в одной группе. «Быстро встречи» с едва знакомыми подругами, как правило не оставляли после себя ничего, кроме сожаления, и капли животного удовольствия, что радовало его совсем недолго.
Эти случайные подруги, возбуждали в нём скорее не любовь, а уныние от их бесчисленных требований, ультиматумов, претензий за кратковременное обладание их телом и глупое общение. Прочая нелогичная чепуха, вроде неестественной любви к социальным сетям, глупым телевизионным кумирам, бесконечным походам по магазинам ради никчёмной тряпки или аксессуара, выводила его из себя.
Но этого, он изменить был не в состоянии. Вокруг, мельтешил циничный мир мнимой «свободы» самовыражения, обмана и надувательства, и каждая девушка, спешила в нём утвердиться. Он же, так и оставался в плену самообмана юношеских романов, прочитанных им в подростковом возрасте, отчего не мог наладить отношения с противоположным полом. Романтично настроенные и верные своей любви девушки не попадались ему. Не выдавая своих чувств, он был готов на многое, ради той, которая привнесла бы в его жизнь любовь и уважение. Но, увы, этого не происходило.
С работой то же особо не получилось, да он и не стремился в чём-то себя проявить, медленно перекатываясь подобно ленивому тюленю сквозь волны бешеной столичной жизни, как кусок чего-то нехорошего, имеющего поразительно свойство, никогда не тонуть.
Окончив институт с дипломом инженера по информационной безопасности, и пройдя переподготовку по специальности логистика, он устроился в одну из мелких фирм, где не требовался опыт работы. Не понравилось…
Потом, в другую фирму, в третью, пока окончательно не решил перейти на фриланс, зарабатывая случайными заработками меньше, но так, как ему это было удобно. Поначалу всё не ладилось. Пришлось даже обращаться за материальной помощью к ещё не старым родителям.
Поругавшись на бестолкового и вялого, как черепаха, сына, они судили его деньгами безвозмездно, искреннее надеясь, что он прекратит заниматься ерундой, и найдёт себе «хорошую» и высокооплачиваемую работу. Они ошибались.
Ну, впрочем, как и все родители, мало занимавшиеся своими детьми. Набив себе виртуальные шишки на разных подработках, он смог разобраться, и стал постепенно получать необходимые ему на жизнь деньги. Немного, конечно, но ему пока хватало.
Вот и сейчас, фрилансер Сергей Шебутной, будоражащий просторы интернета своими мозговыми волнами в поисках нетрудной и быстро оплачиваемой работы, сидел за экраном своего давно не нового ноутбука. Зондируя различные предложения на предмет заработка, он ваял очередной «шедевр» компьютерной мысли.
Зарабатывал он… Нет, не вэб-дизайном, это долго и муторно, зарабатывал он цифровым художником. Там сделал заставку, здесь «склепал» баннер, тут отредактировал неудачную картинку. Вот и покапали денежки, струясь по электронным картам, как капли самогона по змеевику самогоноваренного аппарата, и с таким же опьяняющим эффектом, что и самогон.
В общем и целом, на жизнь ему хватало, как на еду, так и на случайных подруг, у которых, вот незадача, постоянно ломались, либо терялись телефоны. И для половой связи, как и для обычной, телефонной, требовалось обязательно прикупить им новый телефон, и желательно, не дешёвый Сяоми, а как минимум Самсунг М31.
Так и пошло, новая девушка, новый телефон, новая работа, так бы оно всё и шло, как бы, не «гости» столицы – каракалпаки, жившие, чуть ли не вдесятером в соседней однушке, что была этажом ниже. Возможно, что их там было и больше, он ведь их не считал!
В обычное время, их было не видно и не слышно, все по стройкам, да по дворовым участкам, а тут, каким-то образом, им передали с поездом живую посылку – наверно на крыше товарняка везли! Посылка умела блеять и гадить, правда, недолго. Затащив барана в квартиру, все десять счастливчиков, решили закусить шурпой и свежим шашлыком, для чего, разожгли все газовые горелки на плите, и сварганили мангал из чего придётся, на балконе.
Всего этого Сергей Шебутной не знал, но отчасти догадывался, так как сквозь кирпичные стены старой пятиэтажки, находившейся недалеко от метро Выхино, проникали звуки жалобного блеянья барана, ну или овцы, и громкие крики радостно галдевших в предвкушении обильного ужина, каракалпаков.
Сергей, несколько засиделся за компьютером, и сладко зевнув в полвторого ночи, отправился на кухню сделать себе пару бутербродов и крепкий чай. На голодный желудок, засыпалось плохо. Чай он заваривал в чайнике, а не покупал в пакетиках – берёг здоровье! А то, получался чай с пластмассой, а у него от газировки и нерегулярного питания полуфабрикатами, и так желудок работал с «перебоями».
Закусив бутербродами с колбасой и сыром, выпив некрепкий чай, он добрался до старого и разбитого дивана, который достался ему вместе с квартирой в наследство от бабушки по матери, и бросился в его распахнутые, мягкие, и уже изрядно продавленные объятия. Сбоку, ближе к центру, на диване, красовалось большое кофейное пятно, навевавшее неприятные воспоминания.
Одна из очередных пассий, сидевшая на нём, пролила кофе из своей кружки, когда он, забывшись, по привычке, с размаху опустился на него. Горячий крепкий растворимый кофе, плеснул на диван и на неё. Мария, кажется, её звали Мария, обиделась на него, и обматерила его нежным певучим голосом, упомянув его родителей, как-бы за между прочим. А также, пройдясь по его вполне обычным рукам, и ушла. В итоге, ни секса, ни кофе, а одно только расстройство (коричневое пятно), каждый раз с укоризной поглядывало на него сквозь старую ткань обивки дивана.
«Ну, ничего», – в очередной раз, пробормотал он, и откинулся на спинку дивана, задумчиво уставившись вдаль, поверх своей кружки. Через некоторое время, он отмер, и, почесав в задумчивости правую голень, снял с неё носок, затем снял второй с левой ноги, и брезгливо его понюхал. Нос уловил уже застоявшийся запах пота и собранной с пола грязи.
– Пора стирать, – с грустью в голосе проговорил он вслух, и, забросив оба носка подальше от дивана и поближе к ванной, лёг почивать. Ноздри щекотал запах жареного мяса, доносившийся со стороны плохо прикрытой двери балкона, куда в свою очередь, он поднимался с этажа ниже, но Сергей уже спал, не понимая, что этот запах для него окажется роковым, несмотря на то, что это был запах жареного мяса.
Что всё-таки произошло этажом ниже в районе пяти утра, следствие так и не разобралось. Возможно, старая вдрызг загаженная газовая плита была неисправна, возможно, огонь погас, а газ всё равно продолжал выходить из горелки, а может переевшие мяса, и накурившееся гашиша вольные гастарбайтеры решили устроить экшн, не думая к чему это может привести, всё это осталось тайной, покрытой лёгкой тенью мрака.
В общем, в пять утра, или двумя минутами позже, на четвёртом этаже рвануло, да так, что взрыв выплеснул из себя всё содержимое однокомнатной квартиры, а огонь, вызванный этим взрывом, поднялся аж до пятого, где находилась квартира Сергея, захлестнув всё пламенем.
Сергей Шебутной, проснулся от щекочущего нос запаха гари, настойчиво проникающего в его лёгкие через нос, и уже открытый для свободного дыхания рот, неумолимо вызывая у него дыхательный спазм.
– А-ха-грх-кхм. Пчхи, ахгррр. Блин, что это?
Сергей проснулся, лишь для того, чтобы ощутить, как волна жара прорывается в его квартиру, которая уже вся полыхает. Потихоньку горел диван, горели старые, ещё бабушкины шторы, бумажные обои, шкаф, комод и все деревянные двери.
Сообразив, в какую переделку он попал, Сергей заметался в поисках выхода, но было уже поздно, огонь пылал везде, и стал обжигать его тело своим горячим дыханием. В поисках выхода, он успел открыть балконную дверь, но приток свежего кислорода, только добавил ярости огню. От полученных ожогов его разум помутился, он запаниковал, не в силах найти выход из квартиры, полностью заполненной дымом и огнём. Споткнулся об незамеченный им стул и упал. Порыв пламени накрыл его с головой, от невыносимой боли он закричал, а потом, потерял сознание и погиб.
Его душа, покинув бренное двадцативосьмилетнее тело обычного фрилансера, устремилась ввысь, туда, где и было её место, и где собирались все души людей для последующей реинкарнации. Но по природе своей, она несла, тот же отпечаток лени, что и её бывший владелец, и застряла, где-то на полпути между этим миром, и тем, о котором мы ничего не знаем.
Заблудившись в пространстве, и перепутав время и мир, она внезапно ощутила родственное ей по духу свободное тело, которое уже оставила своя душа, и устремилась вниз, чтобы занять, так, кстати, освободившееся тело, которое она чувствовала, ещё держалось за этот мир, последними искрами жизни.
Нырнув в только что освободившееся от своей души тело, душа Сергея Шебутного, быстро освоилась, найдя, что это оно ей подходит, и даже больше, чем прежнее, после чего, окончательно растворилась в новом сознании, переместив сознание Сергея из пространственно-временной периферии. Впопыхах, занимая тело, сознание Сергея, случайно стёрло только одно качество, присущее Шебутному, и этим качеством была – лень.
– Агрхм, апчхи!
Медленно поднимая тяжёлые веки, Сергей открыл свои светло-карие глаза, не понимания, ни, где он, ни кто он, ни, наконец, что он. Эрнандо Хосе Гарсия-и-Монтеро, так его кажется, сейчас звали, пришло осознание себя.
– Эй, ты! – и его сильно пнули старым растрескавшимся башмаком, – хватит прикидываться дохлым, очнись малыш! И перейдя от ног к рукам, его стали хлестать ими по его лицу.
Голова болталась из стороны в сторону, не в силах оказать ни малейшего сопротивления. Сергей Шебутной не понимал, что происходит. Какой Эрнандо? Какой ещё Гарсия? Где он? Причём здесь он? И зачем его бьёт, какой-то урод?
Получив ещё один удар по лицу, он, так и не открыв своих глаз, снова потерял сознание. Очнулся уже ночью, от звуков рыданий. Приподняв тяжёлую голову и оглядевшись кругом, он увидел, что лежит на полу огромной церкви, а вокруг него, сидели, стояли, и лежали женщины и дети, их плач и заставил его очнуться.
Вместе со звуками к нему вернулась и боль, но не от побитого лица, а от ног. Неловко вывернув шею, он обнаружил, что ступни его ног, представляют собой сплошное обгоревшее мясо. Там, где коже повезло больше, торчали большие пузыри наполненные жидкостью, там, где ожоги были гораздо хуже, запеклась чёрная корка полностью сгоревшей кожи.
Кто-то попытался облегчить его страдания, смазав его ступни небольшим количеством неизвестной ему мази, но этого было явно мало. Очнувшись, он застонал от появившейся боли, на этот звук к нему опустилось лицо рядом сидящей женщины.
– Эрнандо! Ты меня слышишь?
– Да!
Слова, которые исторгло его горло, не были словами русского языка, и английскими они тоже не были, его он худо-бедно знал. Они вообще были ему не знакомы, но он говорил на нём. Как это могло случиться, и, причём тут Эрнандо?
Но факты, говорили сами за себя. В недоумении он осмотрел своё тело, стараясь не реагировать на мучительную боль. Это ему дорого стоило. Издав ещё один нечленораздельный вопль, он откинулся обратно на каменный пол, застеленный какой-то тряпкой, на которой и лежал.
– Эрнандо, не вставай, ты ранен! Тебя пытали! Подлые пираты, будьте вы прокляты! – в гневе женщина подняла вверх руку со сжатым кулаком и зарыдала.
Пираты?! Что за хрень? Эрнандо? Я теперь Эрнандо? Церковь? Испанский? Боже, я же говорю по-испански! Точно!
В голове стала складываться неприглядная картинка. Во-первых, моё тело, моим телом уже не было. Это было тело подростка лет тринадцати-двенадцати, и оно было гораздо меньше моего, а также, обладало необычной для меня полнотой. Этакий раскормленный малыш. А ведь я, всегда был худым, как щепка, из-за чего вечно был предметом насмешек со стороны одноклассников, а потом, однокурсников и однокурсниц.
А теперь я был больше похож, нет, не на малыша, а на Карлсона, только вот вместо пропеллера в ж.., в спине, у меня были обожжены ноги. Я ведь помнил, как горел в своей квартире! А где я сейчас? И почему меня зовут Эрнандо, а не Хуан. После всего, что со мною случилось, не иначе, как Хуаном, меня назвать было нельзя. В такой-то «заднице».
Бонус в качестве подросткового тела и лишнего веса, судьбе не засчитывается. Я, кажется, не просил! С другой стороны, мог вообще попасть в женщину, и потом, чтобы я делал со своею сущностью? Ненавидел, или получал удовольствие, хватая себя за грудь?
Скорее ни то, и ни другое. В том, что мою душу забросило в чужое тело и в параллельный мир, я уже не сомневался. Боль, хорошо прочищает мозги, даже такие ленивые, как у меня. Я попал, как минимум в прошлое, но вот некоторые особенности этого мира, меня уже начали настораживать.
Недалеко от меня, неизвестная мне пожилая женщина делала, над другим пострадавшим неясные пассы рукою, бормоча при этом молитву. Всё бы ничего, но ясно видел в полутьме слабо освещённого помещения, как с её губ, слетали светящиеся сгустки материи.
А если присмотреться, то слова, которые она говорила, трансформировались из слабого звука в светящиеся символы и, опустившись на тело больного, медленно проникали в него. Удивительная жизнь, мать моя – женщина.
А кто, кстати, моя мама? Я же подросток, могу я спросить, кто моя мать или нет? И где мой, с позволения сказать отец? Чтобы никого не задеть, какого овоща, он не защитил меня? Или, как настоящий мужчина, он всё бросил и побежал спасать другую семью? А то и вовсе, сделал дело, посчитал себя молодцом, а ребёнка неудачным экспериментом, и свалил в дальние дали, только его и видали?
С этим делом, надо было срочно разобраться и, не обращая внимания на боль, которую я от груза свалившихся на меня проблем несколько подзабыл, я спросил у доброй женщины, которая нависала над моим лицом своей грудью.
– Кто вы? И где моя мать и отец?
– Ты что Эрнандо, ничего не помнишь? Несчастный малыш, эти пираты пытали тебя, я видела, как ты мучился, когда они смазывали твои пятки маслом, а потом поджигали их. Ты всё забыл от шока.
Действительно, тут немудрено всё забыть от такого… И как я ещё остался в живых. Да, по ходу этот Эрнандо в живых и не остался, а вместо него я прилетел. И не надо меня называть Эрнандо, зовите Карлсон, просто Карлсон, который живёт, а где это я живу всё-таки?
– Где я?
– Ты в городе Панама в церкви святой Анны. Нас загнали сюда пираты этого исчадия дьявола Генри Моргана, и теперь мы все ждём своей незавидной участи. Твоя мать, добрая женщина и верная супруга, уже два года, как потеряла твоего отца Хосе Мигеля Гарсия-Санчес. Он ушёл на своём корабле в море на острова Товаго и Тавагилья, и не вернулся, а вместе с ним уплыли и все ваши деньги, на которые он купил множество товаров.
– ???
– Он был купцом и моряком, твой отец, одним из самых известных в Панаме. Твоя мать Мария Анна Монтеро-Гомес, долго горевала о нём. Но ничего поделать не могла. Ты был единственным ребёнком в вашей семье.
Слушая её очень внимательно, я постепенно впадал в маразм, это куда же я попал, в семнадцатый век, получается? Интересные дела творятся, святые угодники. Боже, что я несу, какие святые угодники, я же, как и большинство молодёжи, практически атеист, не верю ни во что, а во что верю, того и сам не понимаю.
А здесь слова, так и льются из меня, да и верю я, что само по себе странно. Чувство причастности к окружающей обстановке в полной мере овладело мною. Про отца я узнал, то, что я один ребёнок в семье, тоже. Про пиратов, в принципе, и так было всё понятно. Но где мать?
– Мама!?
Тут почтенная донья залилась слезами, которые потекли мне на грудь, прикрытую рубашкой из довольно тонкого, хоть и простой выделки сукна.
– Мама? Твою мать убили эти английские собаки, они пытали её, пытаясь забрать ваши последние гроши, а потом взялись за тебя, когда она бедняжка увидала, что они с тобою сделали, её сердце и так подкошенное нечеловеческими муками, остановилось, и она умерла у меня на руках. На этом месте почтенная женщина, зарыдала, а я почувствовал себя неловко.
Самое странное, но в моей груди, поднялось жаркое пламя ненависти. Это, что же это получается? Выходцы из старой «доброй» Англии, о которой они так любят вспоминать к месту и не к месту, отметились тут только тем, что пытали женщин да детей, требуя выдать, где они спрятали своё имущество? А как же толерантность? А доброта к ближнему к своему? Демократия, честь, рыцарство, свобода, братство, и прочая лабуда, которая усиленно льётся сейчас в уши всем подряд.
Ах да, из пиратских романов, читаемых мною в детстве, я не раз слышал про так называемое «береговое братство». Так вот ты какое, оказывается, «братство»! Ну, это лирика. Главное то впереди.
Итого, что мы имеем? Мозг логиста и любителя «стратегий», усиленно прорабатывал полученную от женщины информацию. Так, получается, что я – сирота! Да ещё и нищий! Убойное сочетание. Да здравствует новый мир!
Тело жирое, плюс малолетка, плюс сирота, плюс в плену у пиратов, которые только и ждут, чтобы забрать последние восемь реалов у пацана. Что делать?
А кстати, что за 8 реалов? Эта мысль сама по себе пришла в мою голову. Моя голова? Эй, Эрнандо? Ты где? Ау? В ответ – тишина! Точка бифуркации, успешно пройдена, и я один. Одни на один со своими проблемами.
А если точнее, то один на один с проблемами в новом мире. Ну, подростком я уже был, нищета, то же знакома. Вот только, боюсь, нищета в том времени и нищета в этом, это совсем разные понятия. Кроме этого, я ранен и очень серьёзно, глядя на свои обглоданные огнём ноги, думал я. А что меня ждёт дальше? Есть ли хоть что-нибудь, что давало бы мне плюс или преимущество перед другими.
Словно в ответ на мои мысли, сидящая рядом со мною женщина торопливо проговорила, глядя на пожилую донью, что бродила несколько в стороне от нас, среди других людей.
– Сейчас и до тебя очередь дойдёт Эрнандо. Магесса Анна, никого не оставляет без своей заботы, она известный врачеватель и быстро ставит на ноги всех. А ты ещё ребёнок, да к тому же обладаешь «ядром».
Да, да, магесса. Магесса? Ке? Ой, это я по-испански, в смысле, что? Какая такая магесса? И каким это ядром я обладаю, стесняюсь спросить? Верхнее моё ядро бестолково, а нижние «ядра», чересчур маленькие и вообще, не имеют к словам женщины никакого отношения.
Блин, ноги резануло острой болью. Я и не заметил, как ко мне подошла, эта самая донья Анна и коснулась моих израненных огнём ног.
– Ну что польо (цыплёнок), ты терпишь боль?
Действительно цыплёнок, по-другому и не скажешь. Можно было в принципе и цыпой назвать, но это, наверное, уже перебор. А так да, терплю, ещё каааааак…
Не сдержавшись, я заорал от невыносимой боли, которая волной судороги прошлась по мне, начиная от ступней, и дальше к промежности, животу и поднявшись на уровень груди, постепенно заглохла, сменившись тупой саднящей болью.
Мать моя женщина, а папа мужчина. Грёбаные пираты, грё-ба-ные пи-ра-ты! Где ты Джек Воробей, и все твои подельники? Ну, на Джека, я гоню зря, он полностью плод фантазии голливудских сказочников. Но пытать ребёнка, за что?
Благо я не ощущал это всё непосредственно, все эти раны мне достались постфактум, но болят они по-настоящему.
