Алексей Птица "Морская инквизиция: В Новый Свет"

– Вот! Я сама нашла тебя, чтобы сказать… – Эрнандо грубо её прервал, не давая и слова сказать.

– Мне всё равно, что ты скажешь. Мне не нужны ультиматумы, Мерседес. Я пока не планирую жениться. Моя жизнь не подразумевает сиденье в четырёх стенах замка. Мне по сердцу ощущать под своими ногами палубу, чем круп коня. Это тебе в Испании всё мило, а я здесь всего лишь гачупин. Поэтому мне не о чем с тобой разговаривать. Уйди с дороги, ты же девушка, а не идальго.

– Я не уйду, я виконтесса.

– Поздравляю, я тоже виконт, и ты об этом прекрасно знаешь. Только, в отличие от тебя, я титул получил не по наследству, а заслужил. Служил, служил и заслужил. Тебе не понять, когда твоя жизнь постоянно на волоске от гибели. Не понять ветра, что ревёт штормом спутывая такелаж яростными порывами. Как скрипят мачты корабля, жалуясь на свою нелёгкую судьбу. Не понять, потому что твоё место на земле, а не на корабле. И тебе не нравится море. Тогда зачем мне нужна девушка, что этого не понимает.

– Ты, я… – все слова у Мерседес внезапно пропали, она столько хотела ему сказать, столько бросить оскорблений в лицо. Доказать ему, что он никто и как он посмел её не слушаться и как он, и как она… Но все слова внезапно растворились, как сахар в горячей воде, и сказать больше ей было нечего.

– Отойди, пожалуйста, нас ничего не связывает. Как только я обменяю свой корабль на фрегат, уплыву обратно в Новый Свет. И пусть Испанский Мейн встретит меня уже не как бездомного и несчастного сироту, а как мужа, безжалостного ко всем пиратам. А ты оставайся и дальше здесь, ведь здесь лучше.

Гарсия сделал шаг в сторону и обошёл девушку. Идя вперёд, он даже не обернулся вслед. Весь гнев куда-то ушёл, и Мерседес даже не попыталась его остановить. Она чувствовала сердцем, что он не позволит ей этого сделать, что он просто сильнее, а проверять не хотелось. Ведь это больше не имело никакого значения.

Не выдержав, она закрыла лицо руками и, заплакав, побежала к себе, больше не сдерживая слёз.

Я слышал, как бежала от меня прочь Мерседес, я слышал, что она расстроена. Я чувствовал, что она больше не гневается и опечалена, но я не обернулся. Я сказал, что думал, и сказал правильно. Но сердце разрывалась на куски… Настолько оно любило Мерседес.

Этот нежный овал лица и сверкающие голубым, а иногда и зелёным цветом глаза, казалось, смотрели в самую душу. Но, что же поделать. Ему всегда придётся уходить в море, а ей очень часто оставаться на берегу в неведенье, и если виконтесса не может этого понять сейчас, то не поймёт и позже. Тогда зачем терзать сердца друг друга?

Она найдёт себе другого, а он себе другую. Или не найдёт вообще. Что же поделать, ведь он не один такой. Мужской мир суров, а море не любит слабых, она их жестоко карает за слабость.

Так он и вернулся в свой флигель, а дойдя, бросился на кровать, бездумно смотря в потолок. Сердце ныло и разрывалось острой болью. Горек путь моряка, а настоящего моряка вдвойне. Он не понял, как забылся тяжёлым сном.

Мерседес, прибежав в свою комнату, не раздевшись бросилась на кровать и начала заливать горькими слезами свою батистовую подушку. Удивлённая Элеонора в шоке смотрела на Мерседес, не пытаясь утешить. Жива и ладно, главное, чтобы она не плакала из-за того, что ненароком убила Гарсию. Это было бы неприятно.

Уже успокоившись, Мерседес скупо отозвалась, что Эрнандо она видела, но разговор не получился и он ушёл с ней, не разговаривая, потому что он моряк и ему незачем разговаривать с придворными магичками. Так Элеонора поняла скупые слова Мерседес.

– Ну и что? Пусть живёт, как хочет. Я даже сама подумывала познакомить его со своей сестрой, – внезапно призналась Элеонора. – Но потом поняла, что он просто её недостоин. Не по чину руку просить. Ты ещё ладно, а нам не следует.

Мерседес только зыркнула на эти самоуверенный слова заклятой подруги – дочери маркиза, и, больше ничего не говоря, стала раздеваться, чтобы улечься в кровать. Лежа уже под тёплым одеялом в ночной сорочке, она снова и снова прокручивала весь разговор с Эрнандо.

Да, он был прав в своём мнении. Она – взбалмошная девица, которой вожжа попала под хвост. Ему действительно нечего было предложить. Предложить должна была она, или привязать его к себе любовью, а не глупыми требованиями. Как девушка была глупа. Впрочем, она слишком молода, чтобы не ошибаться. Но Эрнандо стал ей ещё больше нравиться после этих прямых слов. Значит, он не позёр и не моральный урод! Не стал заманивать к себе в постель, чтобы потом бросить или исчезнуть навсегда из её жизни.

Он не пытался ей понравиться, не пытался лебезить или увиливать. Что хотел, то сказал и ушёл. Всё же Мерседес успела увидеть в его глазах отблеск тщательно скрываемых чувств. А ещё она заметила новый шрам у него на лбу. Теперь понятно, что он воевал с пиратами, а не сидел с проститутками в таверне.

Она должна попытаться привязать виконта к себе, даже если судьбе будет угодно вместе воевать с пиратами. «Надо попытаться!» – и, успокоив себя этими словами, она благополучно заснула. Девушки бывают ужасно наивны, но всё же у них есть полное право оставаться такими.

Глава 5. Так бывает?

Утро принесло начало ещё одного дня. К Мариз ещё было рано идти. С поганым чувством на душе, я собрался и поехал в своё имение, где и провёл полдня, наслаждаясь тишиной. Нанятая кухарка накормила завтраком и обедом, а ужин я взял с собой.

Боевая кляча, купленная по случаю, отвезла в Толедо. Зайдя в академию, я засобирался к Мариз, но мои недолгие сборы внезапно прервал слуга. Постучав в дверь и получив разрешение, он вошёл и сказал:

– Сеньор, вас ждёт у себя декан целителей Эстель ван Дербреген, – и, не дожидаясь моего ответа, тут же ушёл.

«Чего это вдруг?» – подумал я вслух. Ну и ладно, пойду.

***

Мерседес сидела на очередном занятии, когда её позвала из аудитории декан целителей. Преподаватель боевой магии отпустил её, как сказала Эстель ван Дербреген «переговорить на пять минут».

– Здравствуйте, сеньора-декан! – Мерседес с любопытством смотрела на ван Дербреген.

– Ты удивлена, Мерседес?

– Весьма!

– Это хорошо, а удивление – ещё лучше. Я предлагаю тебе закрыть вопрос практики по целительству.

– Да, а как? – Мерседес широко распахнула свои зеленоватые глаза.

Эстель усмехнулась, глядя в наивные глаза девчонки.

– Надо убрать всего лишь один свежий шрам. Ты вроде неплохо умеешь это.

Мерседес глянула на свои тонкие и нежные пальчики, на которых были свежие ссадины, но она и правда умела, однако не так хорошо, как нужно в этом случае.

– А я смогу?

– Я тебе помогу! – и Эстель ободряюще улыбнулась девочке.

– А у кого убирать?

– У одного моряка, что был ранен.

– А-а-а, хорошо. А когда?

– Сегодня.

– Но я не готова, – растерянно сказала Мерседес.

– К этому ты никогда не будешь готова. Когда кто-то рядом ранен, только в твоих силах спасти ему жизнь и избавить от мучений. Настоящий целитель – это тот, кто готов всегда, в любое время дня и ночи. Он всегда нужен, всегда необходим и всегда это случается тогда, когда меньше всего этого хочешь. Готовься, как можешь, сразу после занятий я тебя жду у себя в кабинете. Я всё приготовлю, не переживай!

Эстель ласково прикоснулась к вьющимся волосам девочки, улыбнулась ей и ушла, шурша по полу шёлком длинного платья.

***

Выйдя вслед за слугой, оповестившим меня, я через десяток минут зашёл в кабинет Эстель ван Дербреген. Меня впустили туда после моего громкого: – «Эрнандо Гарсия, виконт, по вашему приглашению». Декан сидела за столом и улыбалась.

– Здравствуй, Эрнандо! Ты гадаешь, зачем я тебя позвала? Ну, мне хотелось бы с тобой поговорить.

Она снова улыбнулась, я же недоумённо молчал.

– А ты изменился, считаю, что в лучшую сторону. Мне это нравится, и я хотела бы помочь хотя бы в мелочах. Ты получил ранение. Не спорь со мной, я знаю об этом! Сними берет.

Нехотя я снял его. Что толку спорить? Рана всё никак не хотела окончательно зажить и на границе волос темнела багровая полоса треугольного шрама.

– Вот видишь, твоя рана всё никак не заживёт. Нужно это убрать. Проходи вон туда, за ширму. Будем делать тебе магическую операцию, не боишься?

Я посмотрел, куда указывала Эстель, и увидел деревянную ширму, что огораживала угол кабинета.

– Уже сейчас?

– Да, проходи туда, располагайся поудобнее. Сейчас подойдёт моя помощница и мы начнём.

– Ну, хорошо, – пожал я плечами и прошёл за ширму. Чего тут бояться. Там оказалось большое с наклоном кресло, как только я уселся в него, все звуки словно отрезало. Берет улёгся на подлокотник, а я просто ждал.

Мерседес, сразу после окончания занятий, торопилась к целительнице. Запыхавшись от быстрого шага, девушка постучала в дверь её кабинета и вошла. Целительница уже её ждала.

– Молодец, Мерседес, ты как раз вовремя. Клиент уже ждёт, сидя в кресле, вон там, за ширмой. Ты готовилась?

– Да, я прочитала все свои записи и поспрашивала девчонок с вашего факультета. Я смогу!

– Хорошо, тогда бери вон те инструменты и пойдём работать.

Декан встала со стула и, взяв с девушкой хирургические принадлежности, несколько баночек с различными мазями и ещё всякую лечебную ерунду, зашли за ширму.

Только готовность к подобной реакции позволила декану подхватить вещи, выпавшие из рук Мерседес. Гарсия, до этого спокойно сидевший в кресле, тоже было вскочил, но с присутствием ван Дербреген его словно бы опутали невидимые упругие щупальцы. Подёргавшись, он попытался воспользоваться магией, но декан улыбнулась и, прошептав арию, прекратила все его попытки.

Губы и все тело мгновенно онемело, и я осознал, что со мной можно делать, что хочешь, и я в ловушке. Сильная испарина покрыла лоб, я вспотел и, кажется, даже испугался.

Вот это подстава так подстава. Они что убить меня хотят? Да нет, не может быть, но встретив торжествующий взгляд Мерседес, я понял, что жестоко ошибался и мне конец… Сейчас отрежет мне что-нибудь, по её мнению, не сильно нужное. А как всем известно, в этом мнении и мужчины и женщины сильно отличаются.

Сказать, что Мерседес была в шоке – значит, ничего не сказать.

– Это ему убирать шрам? – и она тыкнула пальцем в Гарсию.

– Да, Мерседес, именно ему. Справишься?

– Но…

– Не бойся, он скован и ничего не сможет тебе сделать, разве что потом, а сейчас ты – хозяйка положения, он в твоих руках. Но твоя задача не мучить или пытать его, а убрать у него шрам. И чем лучше и чище ты справишься, то тем выше оценку я поставлю тебе. И предупреждаю: если ты нанесёшь ему дополнительные раны, то ты вылетишь из академии, как пробка из бочонка с вином после удара. Ты меня поняла, девочка? – и Эстель строго посмотрела в глаза Мерседес.

– Да, поняла, – кивнула Мерседес и довольно блеснула глазками. Гарсия ощутимо вздрогнул. А Мерседес словно обрела второе дыхание, вместе с Эстель она стала готовиться к несложной, в общем-то, операции.

Через некоторое время они были полностью готовы. Мерседес, мило улыбаясь, взяла в руки тонкий нож и, сделав вид, что собирается ударить им в глаз своему заклятому другу, быстрым движением сделала надрез багрового рубца.

Гарсия вздрогнул скорее не от боли, которой не чувствовал, а от неожиданности. Декан целителей помогала, держа края раны, которую Мерседес выравнивала скальпелем. Они вместе убрали рубец, а рану залили мазью. С помощью магических арий стали формировать новую кожу. Как только на поверхности появилась тонкая плёнка эпидермиса, намазали следующей мазью и пропели звонкими женскими голосами следующую арию.

Затем повторили процесс уже следующей мазью и снова задействовали магию, пока не убедились, что всё прошло, как надо. Результат был на лице, в прямом смысле. А клиент полностью дозрел.

Мерседес не удержалась и нагнулась над лицом Эрнандо, пальчиками озабоченно коснулась его лба, потыкав зажившую рану с самым наисерьезнейшим видом, а потом прижалась грудью к нему «совершенно случайно».

Пусть помучается, козёл, всё равно ведь не чувствует ничего, а так бы мог и руками, но увы, не захотел. Ограничившись этой мелкой местью, она отошла в сторону, а Эстель, взмахнув рукой, пропела арию освобождения.

Гарсия встал красный, растрёпанный, злой, как собака и в тоже время растерянный. Посмотрел в упор на Мерседес, но ничего не сказал. Схватив берет, он молча вышел из-за ширмы и уже собирался удалиться.

– Куда вы, виконт? – остановила его декан. – А поблагодарить за проделанную работу? Вот, полюбуйтесь! – она вручила зеркало в руки Гарсии. Тот взглянул на себя, машинально провёл по розовой коже с едва заметной полосой и тяжело вздохнул.

– Вы должны поблагодарить целителя, который сегодня убрал у вас шрам, а завтра сможет вытащить вас с того света. И мне не важно, какие у вас между собой отношения, – резко добавила Эстель. – Потрудитесь поблагодарить сеньориту.

Гарсия долго молчал, играя желваками на лице, обветренном морским ветром, и сверлил взглядом Мерседес. Но та играла роль невинной девочки и молча ждала, насмешливо улыбаясь. А потом резко протянула вперёд своё правое запястье и требовательно посмотрела на идальго.

Идальго снова взглянул на неё и сдался. Взяв тонкое девичье запястье, он приложился к ней губами, а потом, подавшись внутреннему порыву, распахнул свой камзол и достал из внутреннего кармана небольшой кошель.

Порывшись в нём, он достал пять изумительно красивых жемчужин и отдал их Мерседес, сказав:

– Это вам, Мерседес, благодарю за вашу работу! – потом он повернулся к целительнице.

– Сеньорита декан. Ваша помощь неоценима, и ваш я вечный должник. Опрокинув маленький холщовый мешочек, он высыпал на свою ладонь пригоршню разнокалиберных жемчужин. – Примите мою благодарность.

Эстель сильно удивилась и взяла подарок, который высыпал в ладонь Гарсия.

Пока они рассматривали жемчужины, Эрнандо ушёл, быстро закрыв за собою дверь.

– Какие красивые жемчужины! – одновременно и в один голос сказали обе женщины.

– Так он богат? – вскрикнула радостно Мерседес.

– Ты только сейчас поняла это, дурочка? Не знаю, насколько он богат, но он щедр. Поверь, девочка, это очень редкое качество у мужчин. Он богат, но скрывает это, один его перстень стоит очень много. И ещё, моя девочка, он на грани любви и ненависти, и в твоих силах не дать ему скатиться во второе. Подари ему своё сердце и получишь в ответ его. Он не козёл, он однолюб, так убеди его, что он самый желанный для тебя. Я это чувствую, поверь мне.

– Я верю, – прошептала в ответ девушка.

– Хорошо. Вот и иди. Но! – остановила она Мерседес. – Но не хвались перед другими своим подарком. Он подарил его тебе, и не следует об этом знать другим девушкам. Ты меня понимаешь?

– Да, – кивнула сразу посерьёзневшая Мерседес. – Да, конечно, я поняла, я так и сделаю, – и она быстро спрятала полученные в подарок жемчужины себе в корсет.

Обратно к себе я возвращался словно в тумане. Последствия операции, моральный шок от Мерседес смешивались с половым влечением к ней, что дало бешеный взрыв гормонов. Де Сильва явно провоцировала его, да ещё и изгалялась над ним чисто по-женски. Ну как так можно?!

Уж он всего от неё ожидал, но не помощи и откровенного заигрывания. Что же теперь делать? Что делать? Все моральные барьеры, выстроенные в течение долгого времени, внезапно рухнули, обнажив беззащитное нутро.

С этим надо было что-то делать. Он не собирался прощать Мерседес просто из-за одного её поступка. Нет, это будет слишком просто для неё. Пока он шёл к себе, почти успокоился. Но по пути в комнату его перехватил уже другой слуга.

– Виконт Гарсия? Вас просила подойти к себе декан специалитета.

– Сейчас?

– Да, – слуга поклонился, – Именно сейчас.

– Хорошо, я иду.

Пришлось развернуться и идти в другой корпус к Мариз де Брийон. Она ждала меня.