Аарне Лутта "Кто в армии служил, тот в цирке не смеется"

Кто в армии служил, тот в цирке не смеется
Аарне Лутта

"Раньше автор писал про армейские дела – там были воины-строители, просто

воины, водители и не водители, а теперь – про дела гражданские, котов и попугаев. Но все равно хорошо у него получается – смешно, грустно, опять смешно. Мне нравится. Всем рекомендую". Александр Покровский.

В оформлении обложки использованы авторские фото.

Аарне Лутта

Кто в армии служил, тот в цирке не смеется

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эти рассказы были написаны в разное время о разных людях. Преимущественно о тех, с кем свела судьба в период срочной службы. Кому-то они могут показаться лакировкой действительности, кому-то вопиющим нарушением воинской дисциплины, кому-то милитаристской пропагандой, кому-то просто байками…Сколько людей – столько мнений и каждый видит в них лишь то, что хочет увидеть.Но армия – это зеркало общества, и, как говорит народная пословица – «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива!» Не стоит, читая эти истории, обманываться, что служба протекала весело и пьяно. Хватало и тягот, и лишений. Просто самые веселые и интересные моменты как раз были сопряжены именно с выпивкой и нарушением воинской дисциплины. Чего уж там!.. Всякое было, и плохое, и хорошее, и я по мере возможности старался пореже вспоминать о первом, и почаще говорить о втором…

Как получилось – решать Вам, уважаемый читатель!..

Искренне Ваш. Автор.

Камаз

– Равняйсь!.. Смирно!.. Вольно! Слушай задачу…

Поеживаясь от утренней прохлады, мы стояли на широком плацу. Естественно, задача сводилась к уборке территории. Территория была немаленькая, привезли сюда вчера вечером, разглядеть и прикинуть объем работ мы смогли только сейчас. Перспективы не радовали…

Здоровяк-сержант обвел всех взглядом:

– Сейчас начнем убирать территорию. Все дружно возьмут лопаты и метлы, и будут собирать мусор. Один будет заниматься вывозкой. Кто ездил на КАМАЗе – выйти из строя!..

Сильно сомневаюсь, что кто-либо из дружно сделавших два шага вперед, когда-нибудь сидел за рулем КАМАЗа, в лучшем случае – ГАЗа или ЗИЛа, однако у всех глаза горели решимостью, а желания махать метлой в них, напротив, не наблюдалось. Я остался стоять на месте отнюдь не по этой причине. На КАМАЗе то я как раз ездил, благо, друг мой крутил баранку на этом "татарском выродке", как он его называл. И прокатиться давал. Причем, большой радости от езды я не испытал. В грузу он идет достаточно мягко, но порожняком ловит все колдобины. Кто ездил – знает… Но не поэтому я остался на месте. Маловероятным казалось, что едва приехавшим молодым доверят такую машину, как КАМАЗ. Слишком уж это попахивало какой-то провокацией. Хотя, кто знает, а вдруг у них тут порядки такие и сейчас машины распределять будут. Мысли путались в голове, но делать два шага вперед я все же не стал. Новенькие кабины характерной формы в количестве трех штук виднелись за забором парка; желающих же сидеть в теплой кабине, свысока наблюдая за машущими метлами невезунчиками, было значительно больше, нежели единиц техники.

Покрутив головой, я обнаружил кроме себя еще пятерых, не умеющих ездить на КАМАЗе. Судя по всему – таких же недоверчивых, а может, и действительно не ездивших. Остальные двадцать человек готовы были хоть сейчас в бой.

Сержант обвел взглядом строй, с непроницаемым лицом посмотрел на нас, оставшихся стоять на месте, затем вытащил из кармана блестящий ключ, и, выбрав одного самого желающего, весь вид которого просто молил о том, чтобы всемогущий "таварыщ сэржант" остановил свой выбор именно на нем, подозвал того к себе. Остальные, с завистью глядя на счастливчика, заняли свое место в строю.

– Фамилия!

– Рядавой Алиев, таварыщ сэржант!

– Точно на КАМАЗе ездил? – сержант недоверчиво посмотрел на него.

– Так точна! Ездыл!..

– Хорошо! Вот ключ. Сейчас бежишь в парк, берешь КАМАЗ номер 13-90. С этого дня ты будешь постоянным водителем этой машины. Чтобы всегда была исправна, вымыта и готова к эксплуатации. Все понял?

– Так точна! – довольная улыбка прямо-таки рвалась наружу…

– Повтори номер!

Алиев, радостно улыбаясь, повторил.

– Молодец! Хорошая память. Кто ты теперь?

– Пастаянный вадитэл, таварыщ сэржант.

– Правильно. В парк бего-о-о-ом… Марш!..

Грохоча сапогами, довольный Алиев понесся к воротам парка. Строй с тоской и завистью глядел вслед… Через минут пять Алиев, уже не улыбаясь, медленно выехал из ворот парка. Точнее, выехала, толкаемая им, огромная тачка. Формой она напоминала камазовский кузов самосвала, колесами служили два самолетных дутика, на борту радовали глаз намертво приклепанные блестящие буквы К А М А З, под коими трафаретом был набит номер 13-90. Под ржание оставшихся в строю, Алиев медленно приближался. В больших, навыкате, глазах застыли удивление перед несправедливостью окружающего мира и слабая надежда, что все это только шутка, и "таварыщ сэржант проста пашутыл". Однако, шутками тут уже не пахло, и несостоявшийся постоянный водитель весь остаток дня, надрываясь, таскал злополучную тачку, вывозя мусор. Хотя, если быть объективным, как постоянный водитель, он состоялся. Только именно КАМАЗа с бортовым номером 13-90… Нетрудно догадаться, что кличка КАМАЗИСТ прикипела к нему сразу и намертво. Через год перед строем вновь прибывших молодых важно прохаживался младший сержант Алиев:

– Сэйчас вазьметэ метла и лапаты и будете убирать территорыя. Адын будет вывазыт!.. – он сделал паузу и с наслажднием изрек: – Кто умеит на КАМАЗе ездыть – выйти из строя!..

* * *

Всё пропьем, но флот не опозорим!

Праздник 7 ноября. Для всех. Шуршат только те, кто в нарядах, остальные предаются ничегонеделанью. В части дежурный, остальные офицеры празднуют по домам или в кабаке, кто где, короче… Я же был отправлен на «шишиге» в распоряжение комендатуры. Задача состояла в развозе пьяных и не очень, тел либо на губу, либо по домам, в зависимости от степени знакомства залетчика со старшим патруля. По домам в основном, развозились господа офицеры, коих было по пальцам пересчитать, рядовой и сержантский состав, имевший несчастье попасться, доставлялся на гарнизонную гауптвахту…

Старший патруля – капитан Виноградов. В кузове – патруль – человек пять курсантов УВВАКУ (Уссурийское Высшее Военное Автомобильное Командное Училище), за рулем – я, еще на первом году службы.

Вечер… Редкие фонари скорее подчеркивают темноту, нежели освещают улицу. Виноградов не в духе. Празднование в разгаре, за столом, наверняка, уже не по одной бутылке оприходовали, а ему, волей случая, в патруль повезло попасть. На улицах – ни души. То ли переловили всех, то ли попрятались… Шишига медленно ползет по кривой улочке окраины. Вдруг капитан настораживается и внимательно вглядывается в проулок, который только что проехали:

– Ну-ка, тормозни!

Машина замирает на месте, Виноградов, открыв дверцу, пытается что-то разглядеть в длинных рядах гаражных боксов:

– Давай туда потихонечку!.. Фары погаси, иди на габаритах!

Поворачиваю. В сиротском свете единственной, чудом сохранившейся лампочки возникает неведомо куда бредущая фигура в бушлате с погонами старшины второй статьи. Шапка отсутствует, из карманов торчат две бутылки водки. Клиент готов. В нем сидит уже не меньше пол-литра, куда он бредет, по-моему, и сам не представляет, ноги не держат, и траектория его движения представляет собой хитрый противолодочный зигзаг.

– Во! – оживляется Виноградов,– давай-ка за ним медленно! Там стенка между боксами, перепрыгнуть не сможет, там мы его и возьмем, никуда не денется…

Медленно продолжаю двигаться за бедолагой. После очередного падения, поднявшись, он замечает шишигу, и, несколько протрезвев, начинает, как ему кажется, отрываться от преследования. Причем, скорость отрыва практически равна средней скорости пешехода, но старшина этого не замечает и «бежит» прямо на стенку, в которую упираются торцами ряды боксов.

Виноградову это зрелище доставляет некое развлечение в рутине патрульной службы, курсанты в кузове тоже оживлены наблюдением моремана, к которым симпатий не питают, и предвкушают заламывание ласт и препровождение на губу.

Наконец, перед беглецом возникает стена. Он еще мечется, пытаясь найти какой-то выход. «Шишига» останавливается от него метрах в сорока, и Виноградов командует мне включить дальний. На фоне щербатой кирпичной кладки, как в кино про геройских моряков, фигура в распахнутом бушлате представляла собой внушающее зрелище. Еще не зная, что за машина, менты это или комендатура, мореман принимает единственно верное решение.

На глазах опешившего Виноградова, не успевшего еще выскочить из машины, он выхватывает бутылку из кармана, как гранату, сорвав зубами пробку, закручивает штопором содержимое, запрокидывает голову и одним махом заливает водку в широко раскрытый рот.

Успев таким же образом влить в себя вторую бутылку, уже падая под ноги подбежавшего капитана, он находит в себе силы пробормотать: – Забирайте!..

Виноградов ругался долго и виртуозно. Хрен с ним, с мореманом! Водка!!! Водка, уже казавшаяся конфискованной, теперь мирно плюхалась в брюхе старшины, и извлечь ее оттуда никакой возможности не представлялось! Грузить грязного, мертвецки пьяного старшину в «шишигу» курсантам, судя по всему, тоже не хотелось. Пнув безжизненное тело, продолжая материться, капитан развернулся к машине:

– Поехали отсюда!

– Товарищ капитан, а с ним что делать?..

Вопрос, заданный курсантом, остался без ответа… Виноградов молча залез в кабину, курсанты попрыгали в кузов, я врубил заднюю и машина, пятясь, выбралась из тупика.

Выезжая на улицу, капитан велел мне притормозить у дома, где около калитки курила компания из нескольких мужиков, а за ярко освещенными окнами гремела музыка и слышался здоровый застольный шум. Виноградов высунулся из кабины:

– Мужики! Там между боксами парень валяется, бухой в сиську. Ваш, наверное. Вы его подберите, замерзнет ведь… Ночи сейчас холодные…

Мужики, матюгаясь, подались в сторону боксов…

– Подберут, не бросят…, проговорил капитан, захлопнув дверцу, – Поехали в комендатуру! Без пятнадцати двенадцать, скоро смена…

Лень, наверное, было капитану возиться с мореманом под конец дежурства, потому и не стал забирать. А может, проснулось человеческое что-то, не знаю… Хочется верить …

* * *

Прапорщик

( Есть, сынок, такая профессия…..)

Прапорщики бывают разные. Боевые и тыловые.