Забавно вышло, попробуй угадай: где кто!
Не откладывая в долгий ящик, скоро будет не до посланий, она разложила фото по конвертам и надписала кому отправить, а для оставшихся карточек решила красивые рамки заказать. Одну, предположила Любовь Гавриловна, непременно супруг заберёт, чтобы в своём кабинете на стол или в шкаф поставить, у него семейных фотографий уже целая коллекция образовалась. Для другой найдётся место в её собственной спальне, а остальными неплохо бы украсить стены в детской.
Комнаты в доме изначально располагались анфиладой, что на первом этаже, что на втором, но потом по решению супруга некоторые помещения для большего удобства сделали изолированными, хотя сквозные арки кое-где сохранились, в том числе и в новой детской, которая почти уже готова, не считая некоторых мелочей.
Любовь Гавриловна, укутанная от сквозняков в шерстяные косынки, даже силы нашла, чтобы на минутку туда заглянуть перед самым переселением и осталась почти довольна увиденным. Всё новое: обои, покрытые японским лаком от влаги и грязи, в широкую полоску ? бежевое с голубым; мебель, обтянутая жемчужно-серой тканью с затейливым растительным рисунком (среди тонко прорисованных травинок вперемежку с цветами ? порхают пёстрые бабочки); вот только шторы слишком простого кроя, и без рисунка. Если бы она сама выбирала, то непременно взяла что-нибудь повеселей, а так по причине собственной неповоротливости пришлось довериться Геничке с Миной, привыкшим к скучным, невыразительным расцветкам.
«Ой, велика беда, ? успокоила она себя, ? повисят год-два, выгорят, затрутся, тогда и поменяю по своему вкусу, ежели блажь моя не поменяется».
В небольшую комнату для гувернантки тоже заглянула, хотя знала, что там только всё помыли-почистили, а мебель ещё не переставили, это потом, когда Таша на новом месте обоснуется. Там работы всего ничего: Николаич с подручными в миг перетащат из прежней каморки кровать, комод да зеркало.
«Кстати, надо распорядиться, ? подумала Любовь Гавриловна, ? чтобы стол какой втиснули, а то ей и рукоделье разложить негде, иль бумагу какую написать».
Чувствуя, что поясница всё сильней ноет, а опухшие ноги еле держат, она двинулась в сторону своей спальни, но по пути её Митя перехватил, нашептал скороговоркой в ухо свой план, как сделать сюрприз для Тушканчика, и умчался, довольный, что разрешение на проказу получено.
***
Таша точной даты своего переселения не знала, поэтому не удивилась, когда Митя, из-за простуды сидевший дома, предложил сыграть в круговёртку, так они называли одно из совместных развлечений.
– Чур, я первая! ? запрыгала на одной ножке Таша, довольная тем, что братец наконец решил с ней поиграть.
Мина Осиповна, тоже посвященная в подробности, накинула синий в разводах платок, что принесла горничная, Таше на голову, а Митя, щекоча и посмеиваясь, проверил нет ли где какой щёлочки. Убедившись, что всё закрыто, не подсмотреть, взял девочку за руку и повёл по комнатам, кружа и петляя. Но Таша, опытный игрок, с лёгкостью отгадала: вкусно пахнет плюшками ? значит, столовая, запах душной пыли ? библиотека, а кабинет отца узнала, пощупав сукно на письменном столе, правда, чуть не завалила кадку с фикусом.
– Не честно, Тушкан, ? заявил Митя, ? тут слишком просто. Пойдём на второй этаж. Там точно я тебя обману.
Развлечение, к которому присоединились и Иван Дмитриевич, и Любовь Гавриловна, и даже Геничка, которой редко удавалось осилить тридцать ступенек вверх, продолжилось.
После отцовской спальни и маленького закутка гувернантки, где Таша немного запуталась в определении стоящих там предметов, Митя наконец-то доставил сестру в её новые апартаменты. Она, уже догадавшись ради чего затеяна игра, сделала вид, что затрудняется с ответом, хотя её чуткий носик уже определил: ага, пахнет свежим деревом, немного краской, а это может означать только одно…
Она, чтобы ещё немного оттянуть счастливый момент, потрогала стоящий рядом предмет, на ощупь похожий на стул с круглой спинкой, и в шутку назвала его окном, а резную дверь стоящего рядом шкафа ? цветком в горшке, но не выдержав дольше, быстрым движением скинула платок и замерла в восхищении: такой комнаты она и во сне не встречала. Светлая мебель, много кружев и тюля. Два окна. Плотные гардины без позумента, но с тяжелой длинной бахромой, отдёрнуты и закреплены подхватами так, чтобы хорошо была видна белая полупрозрачная занавеска, сквозь которой тихо струился молочный от мороза свет.
Таша пошла по кругу, осторожно касаясь то смешного пузатого комода с изогнутыми боковыми линиями, то столешницы (под мрамор) письменного стола, то медальонов на дверцах, выполненных в одном стиле с обивкой ? цветы, травинки, бабочки, то стеклянной дверки книжного шкафа, ещё пустого, без книг и альбомов, пока не добралась до каких-то предметов, что стояли справа от окна, прикрытые большими полотняными кусками. Не скрывая любопытства, приподняла край и тут же его опустила, оглянувшись на родных, словно проверяя, а правда ли то, что она там у видела.
Иван Дмитриевич ободряюще кивнул:
– Давай, давай, Тушканчик, не стесняйся.
Сдёрнув покровы, она от восторга села на пол. Под полотном скрывалась мебель (и кровать, и шкаф, и даже кресло!) для Веточки, выполненная точно под её рост и размеры, и с такой же отделкой как вся комната.
– Папенька, маменька! ? кинулась она в объятия родителей, ? я самая счастливая девочка сегодня!
Когда восторги утихли, а Таша умчалась за куклой, Любовь Гавриловна вдруг охнула, присела, обхватив живот руками. Послали за акушеркой. Та только взглянула на неё, подол пощупала, задала пару вопросов да велела за доктором посылать. Пора. Началось.
Детей с гувернёрами отправили вниз, чтоб пока в библиотеке сидели и носу не казали. Таша насупилась, раскапризничалась. Ей не терпелось кукле новые хоромы показать, вещи свои перенести. Никакие уговоры не помогали. Пока отец не вмешался. Как никогда строго велел сидеть тихо и никому не мешать, а молиться за маменьку и младенчика, который скоро появится.
Геничку до её комнаты проводили, где перед иконами уже теплилась лампада, а сретенские и пасхальные свечи лежали наготове. Призвав Господа помочь Любе благополучно разрешиться от бремени, она долго читала все известные для такого случая молитвы, зажигая одну свечу за другой.
Горничные по дому разбежались, открывая сундуки и двери, надеясь таким символичным способом тоже роженице помочь. С кухни пахло отварами трав, шелухой лука, капустным листом, спешно готовились тёплые компрессы из соли и семян льна для облегчения болей, туда вплетался слабый аромат обваренных отрубей ? младенчика купать, когда появится.
Мина, чтобы отдохнуть от Таши, которая несмотря на серьёзность момента скакала по библиотеке козочкой, не давая никому покою (Митя даже выпросил у отца разрешения занять его кабинет), усадила её за большой письменный стол с заданием нарисовать картинку в подарок будущему братику или сестричке.
Угомонилась. Раскатила карандаши по столешнице, язычок от усердия высунула. Малюет.
Вытащив наугад из книжного шкафа с отдёрнутыми занавесками из зелёного шёлка тугой том ? оказался Гюго, Мина для видимости полистала страницы, пытаясь собраться с мыслями. Вчера Раечка, навещавшая Любовь Гавриловну, передала ей письмо из Петербурга, но не от Антона, а от Наставника, которому она перед отъездом обещала научиться любить всякого встреченного человека, неся свет и сохраняя душу живой. Но получалось пока не очень. Даже в доме, где она обитала сейчас, не всегда удавалось прожить день без раздражения, неудовольствия и осуждения. Врождённая настороженность и боязнь незнакомого путали настрой. Хотя она старалась, желая держаться необходимого ей пути. Пусть даже с ошибками, провалами и падениями. Лишь бы к свету!
Но как же трудно принимать мир таким, каков он есть. Порой желание одно ? спрятаться от людей, не видеть, не слышать.
Сегодня почти получилось сохранять внутреннее равновесие, но ровно до того момента, как в доме началась суета, чего Мина совсем не переносила. Да, собственно говоря, что ещё ждать от двадцать девятого февраля, дня редкого, странного, что бывает через три года на четвёртый.
Её размышления неожиданно прервал Иван Дмитриевич, бледный, плохо скрывающий тревогу, сообщив, что для них приготовили сани, чтобы отвезти в дом к Григорию, пока тут всё не разрешится.
– Митя поедет с вами, ? добавил он каким-то сухим, трескучим голосом, ? мне так будет спокойнее.
– Как Любовь Гавриловна? ? робко спросила Мина.
– Ничего, ничего, божьими молитвами…
***
Уже вечерело. На туманно-синем небе появились чуть заметной россыпью тусклые звёзды. Подтаявший во время короткой оттепели снег (робкое обещание весны) гасил мелкой сырой рябью все попытки луны увидеть своё отражение.
Всё размыто, нечётко, призрачно.
Часть вторая. Акварельная девочка
1. В старинном зеркале, установленном с небольшим наклоном, угол которого можно было менять по своему желанию благодаря особым стержням, что прятались в тяжёлой резной раме, отражались лишь тысячи блестящих пылинок, медленно и хаотично движущихся в узком солнечном луче, что пробрался даже через плотно задёрнутые оконные драпировки.
Комната казалась пустой.
Но шуршание бумаги и тихий звук стремительных росчерков карандаша дали понять, что здесь кто-то есть.
Мина Осиповна уверенно подошла к окну и отдёрнула штору ? на подоконнике с блокнотом в руках сидела Таша, ещё в ночной рубашке, непричёсанная, но вполне уже проснувшаяся, судя по тем наброскам, что она успела сделать.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71347390&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
