– Хорошо. Позывной?
– «Птица».
– Нужно назначить еще двоих командиров отделений – «комодов». Разделиться на три отделения и готовиться к отправке. В шесть утра выступаем. Разойдись.
Не успел я отойти и пяти метров, как меня догнал «Птица».
– Я вижу, ты человек серьезный, «Констебль». Ты говорил, что был в разведке ГРУ, как и я. Комодом будешь?
– Так-то я не собирался в командиры, но эту должность потяну. Три высших образования есть. Последние двадцать лет занимал руководящие должности. Знаний и жесткости для того чтобы организовывать и руководить людьми, хватит.
– Тогда будешь командиром третьего взвода.
– А вторым кто будет командовать?
– Миша «Антиген». Я его знаю.
Через час мы погрузились в машины и выдвинулись дальше. На ярко-кровавом горизонте заходило солнце, отбрасывая свои блики на поля озеро.
«И две тысячи лет война / Война без особых причин / Война дело молодых / Лекарство против морщин / Красная, красная кровь / Через час уже просто земля / Через два – на ней цветы и трава / Через три – она снова жива / И согрета лучами / Звезды по имени Солнце» – вспомнились мне слова из песни Цоя.
К утру мы приехали на новую дислокацию, к бетонно-кирпичным постройкам времен СССР. Мы быстро выгрузились и построились. «Крапива» вышел перед нами и поставил задачу:
– Занимайте вот этот дом, – показал он рукой на бетонную двухэтажную коробку без окон и дверей. – Это «Скат», мой заместитель. Знакомьтесь, – кивнул командир на загорелого и бодрого молодого человека.
«Скат», как и все загорелые люди, приехавшие с «Вагнером» с юга, был крепким и мускулистым. На открытом славянском лице выделялись умные глаза с хитроватым добрым прищуром. Было видно, что ему нравится его жизнь, полная игры и неопределенности.
– Здорово, мужики – протянул он руку и стал здороваться с каждым по очереди. – Ну что… Повоюем?
– Обязательно повоюем, – ответил за нас «Крапива». – Занимайте дом. Завтра будем знакомиться с пополнением.
Во дворе, с торца здания, висел выцветший огромный плакат в стиле тридцатых годов, на котором рукой великого художника Остапа Бендера был нарисован человек в черной робе. Текст из красных облупленных букв гласил: «Помни сам! Скажи другому: Честный труд – дорога к дому»! При сильных порывах ветра плакат отделялся от дома, желая вырваться и улететь отсюда, но с громким стуком бился о здание и оставался на месте.
Мы быстро и без проволочек разделили бойцов на три отделения по списку. Мое отделение восприняло мое назначение, как должное.
Первым делом нам нужно было наладить быт. В ускоренном темпе каждое отделение занялось благоустройством помещений. Разбившись на пятёрки, мы стали обустраивать комнаты. Чтобы не было холодно, заложили окна кирпичом и заткнули тряпками щели. Вычистив комнаты от щебня и мусора, мы устроили подобие спальных мест из поддонов, досок и кирпичей. Потом получили буржуйки и к обеду затопили печки, насобирав дрова в округе.
Самые важные навыки на войне – личная ответственность и инициатива. Тут нет ни мам, ни жен, ни плохих начальников, ни тех, кто будет подтирать вам сопли. Любые попытки ныть и требовать идеальных условий должны пресекаться на корню. Война – это другой мир. И если ты хочешь провести ночь в тепле – именно тебе нужно добиться этого. На войне эти простые правила становятся предельно ясными. Война – это мерило личной ответственности и адаптивности. Либо ты умеешь бороться за свою жизнь, применяя все навыки, которые успел накопить за предыдущее время, либо учись у тех, кто умеет и более приспособлен.
– Как вы, мужики? – спросил «Скат», зайдя в командирскую комнату.
– Обустраиваемся.
– Не жарко тут, – улыбнулся он. – Мне после Африки трудно привыкнуть. Там, конечно, полно своих прелестей и гемора, но намного теплее.
– Давно ты в компании? – спросил я.
– Третий контракт. Я идейный солдат. Воевать я умею лучше, чем всё остальное. Мне нравится.
– Ясно… – хотелось расспросить его побольше про Африку, про Сирию и про другие компании, но разговаривать и обустраиваться было неудобно.
Вечером первое отделение на сутки заступило в караул.
Мы выставили посты по периметру и стали жить по законам войны. До «ленточки» оставалось сорок пять километров.
Вечером к нам пришел «Крапива» со «Скатом» и рассказал о планах на будущее.
– Короче, тема такая… Нам повезло. К вашим двум неделям обучения в лагере добавляются еще две недели обучения здесь. И это отличная новость. Мы здесь сформируем новый третий взвод. Мы и будем костяком этого взвода, – он убедительно посмотрел на нас. – Завтра в семь мы с вами пойдем и доберем сто шестьдесят бойцов к нашим имеющимся сорока. Проведем с ними слаживание и выдвинемся, куда прикажут. «Скат» будет вам помогать как мой зам, а я займусь комплектацией всего, что нам понадобиться.
Мы молча слушали и кивали в знак согласия с командиром.
– Вопросы?
– Откуда бойцы? – недоброе предчувствие закралось в мою душу.
– Зеки, – «Крапива» внимательно посмотрел на нас. – Для меня это тоже новый опыт. Но я уверен, что мы справимся.
«Мне бы твою уверенность», – подумал я.
Выходя «Скат» ободряюще хлопнул меня по плечу и улыбнулся:
– Ты бы видел, кого нам давали для обучения в Африке. Зеки – это просто подарок по сравнению с аборигенами.
Не ссы, «Констебль».
Я лежал в спальнике и опять не мог уснуть. Ворочаться в нем было не очень удобно и поэтому я смотрел в потолок и думал.
«Как же так получается, что меня преследуют эти аморальные люди? Это какая-то карма!».
Пятнадцать лет я провозился с алкоголиками и наркоманами. Теперь зеки. Хотя я и работал психологом в одной из зон города Ангарска, перспектива идти в бой с вчерашними заключенными меня пугала. Это был стресс. Я стал вспоминать Ангарскую зону и свою работу с заключенными-наркоманами. Там был прекрасный проект по возвращению сидящих по статье 228 в нормальную жизнь.
Заключенных, имеющих опыт злоупотребления психоактивных веществ, переводили в реабилитационную «локалку», где они проходили восстановление. Цикл лекций о химической зависимости, групповая и индивидуальная психотерапия, работа по программе «Двенадцать шагов» и участие в группах самопомощи.
«Ничего, получалось же», – вспоминал я.
Когда пять лет назад я продал свою долю в клинике реабилитации зависимых, я ожил! Казалось, вот она, свобода! Нахер этих недисциплинированных, вечно моросящих инфантильных и зачастую просто не сильно интеллектуально развитых пациентов! «Больше никогда в жизни я не буду заниматься социальными проектами!».
– Никогда такого не было. И, вот опять! – вспомнил я Черномырдина.
В голову лез фильм «Джентльмены удачи». Я представлял себя на месте «Доцента», который делает козу-дерезу головорезам:
– Пасть порву! Моргала выколю! Уууу… Навуходоносор!
Проворочавшись еще час, я уснул тревожным сном.
Проект «К»
В семь утра, когда все было окутано марлей тумана, мы выдвинулись к огромному зданию в глубине расположения.
На плацу перед зданием мы встретились с инструкторами, которые обучали бойцов, набранных в зонах. Они передали нам списки с позывными и номерами жетонов. Нам нужно было добрать бойцов в свои отделения. Отделениями мы называли наши отряды для удобства – чтобы обозначать группу бойцов в понятных для солдата терминах. Наши отделения могли насчитывать до пятидесяти бойцов, а взвод по численности мог доходить и до двухсот.
– Давно они тут? – спросил «Крапива» у инструктора.
– Десять дней. Мы их немного погоняли уже. В основной массе это просто тела. Но есть толковые бойцы с боевым опытом и опытом службы.
– Откуда?
– Из брянских и смоленских зон.
– Статьи?
– Да, как обычно. В основном убийцы и хулиганы. Есть немного наркоманов, но их совсем мало.
– Ясно, – «Крапива» посмотрел на нас. – Разбирайте.
– Как будем делить? – спросил «Антиген».
– По моему опыту общения с зеками они лучше вас знают, с кем им лучше. Они из одной зоны и давно сплотились в отдельные группы.
– со своими «авторитетами», – добавил инструктор.
– Ок, – кивнул «Крапива», – пусть поделятся сами.
Перед нами в полумгле тумана стояла шеренга одетых в камуфляж людей. Выглядели они так же угловато, как и мы в своих новых бушлатах и армейских берцах.
Их инструкторы объявили им, что нужно разделиться на три отделения по пятьдесят человек. Общий строй в ту же секунду пришел в движение. На первый взгляд двигались они хаотично, но в этом просматривалась своя структура. Люди сбивались в пары, перемешивались и кучковались по одним им известным признакам. Вскоре перед нами стояло три отдельных квадрата. Было видно, что построение для них не в новинку. Я оглядел свой отряд и решил сразу познакомиться с ними поближе.
– Слушай мою команду. Десять шагов вправо принять, – отряд нестройно сдвинулся на десять шагов и замер. – Мой позывной – «Констебль». Я ваш новый командир. Много говорить не буду. У нас есть две задачи: обустроиться с бытом, чем мы с вами и займемся в ближайшее время, и ежедневная боевая подготовка в течение двух недель.
– Не переживай, командир. Все будет по красоте. Командуй, – заявил от коллектива крепкий, коренастый боец с азиатской внешностью.
– Гавары, что делат – будем делат, – сказал взрослый дядька лет пятидесяти.
– Ты не менжуйся, командир. Бобо правильно все сказал. Мы тут все добровольно. Правильно, братва? – опять высказался за всех первый.
Они единодушно закивали в знак согласия.
«Видимо, местный авторитет», – подумал я, рассматривая говорящего.
– Два шага из строя, боец – он нехотя вышел с ухмылкой на лице.
Но в ухмылке не было дерзости или зла. Для него это была новая игра с новым «дубаком», за которого они меня принимали.
– Я смотрю, ты тут самый дерзкий – значит, будешь моим заместителем и гранатометчиком. Гранатометчик – самый важный человек в отделении! И первая цель для противника.
– Как скажешь, командир, – уверенно ответил он.
– Дисциплину в подразделении я буду спрашивать с тебя, – подвел я итог нашего знакомства.
– А почему я главный? – все с той же ухмылкой спросил он.
– Потому, что дерзкий. Дерзкий – значит, не ссыкло! – он улыбнулся, как довольный ребенок, которого только что похвалили. – Как тебя зовут?
– Адик. Позывной – «Сезам».
– Адик, ваша задача наладить быт. Чтобы пацаны после занятий были накормлены и спали в тепле, – он кивнул, как бы подтверждая, что это не проблема. – И вот еще что… конфликты должны решаться без рукоприкладства. Если нужно, зови меня.
– Все будет в лучшем виде, командир!
«Бля, как с вами общаться-то правильно? – подумал я. – Наверное, как в клинике с наркоманами. Самораскрытие и четкие личностные границы».
– Я, как и вы, попал в ЧВК «Вагнер» недавно. Я имею боевой опыт. Воевал во вторую чеченскую компанию. После работал психологом. Нам с вами предстоит создать наше подразделение практически с нуля. Надеюсь на ваше понимание и благоразумие. Именно от того, насколько мы словимся, будет зависеть выживем мы, или нет. Вернетесь вы домой или останетесь тут грузом «двести» зависит от слаженности подразделения! – двинул я свою первую речь перед бойцами – со мной можно по-простому. Задаем любые вопросы. Единственное, с чем будет строго, – это дисциплина. Если я приказываю, вы делаете. Вопросы есть?
Вопросов не было. Ребята были понятливые и не шутили, когда это было неуместно. Мы повели свои отряды к месту дислокации. У здания к нам присоединился «Скат» и предложил отобрать из числа бойцов самых активных и тех, кто имеет боевой опыт, чтобы сделать из них отделение разведки:
– Вам нужно опросить их и найти «спецов». Может кто-то знает минное дело или работал врачом. В общем, нам нужны обученные люди, а не просто штурмовики.
«Обращение к ЧВК»
Лет десять пьем мы чифирь вместо водки.
За Родину – душа, как есть – болит!
С братвой решили на последней сходке,
В «Оркестр» ваш лично нанести визит.
Мы этой темой «заморочились» с братвою.
Под чай кипел мыслительный процесс.
Если обучите, то мы готовы к бою!
Созрел у нас к вам обоюдный интерес.
Спасибо вам за ваше приглашение.
Мы вас послушали и подвели итог…
Сидеть у многих тут закончилось терпение.
Мы лучше с пользой отвоюем этот срок.
Мы по статьям сидим тяжелым – народ разный.
Тут за свободу не уместен с смертью торг.
К «хохлам» мы ровно. И без неприязни.
Хотим стране мы выплатить свой долг.
Под Бахмутом «забьем» мы с ними «стрелку».
Они в натуре, по понятиям не правы!
Лег под пендосов, так не строй из себя целку!
Как говорил Князь Святослав: «Иду на вы»!
Себя отлично видим в этой роли.
Бойцовский есть у каждого талант.
