Он схватился за голову:
– Уму непостижимо… просто не могу поверить!
Оставив его стоять посреди зала, Кейт, огибая столики, направилась к лестнице. На улице полной грудью вдохнула влажный холодный воздух. И только теперь заметила, что пропотела насквозь. Из-за духоты, конечно. Но и от волнения тоже.
Не исключено, что Амели действительно пряталась от родителей. Если же случилось худшее, то ее возвращение можно считать чудом.
«Совершенно безумная история», – подумала Кейт.
Воскресенье, 22 октября
1
Спасителя Амели Голдсби звали Алекс Барнс. Местная пресса уже провозгласила его героем. Именно он на набережной Кливленд-уэй вырвал девушку из лап бушующей стихии.
В этом месте море билось о причальную стену, дополнительно защищенную высоким металлическим забором. Предположительно, с нее девушка и упала, предоставив матери ломать голову над тем, как это могло произойти. Только не случайно – такое представлялось совершенно невозможным. Кто-то подтолкнул ее. Или же Амели прыгнула сама. Последняя версия повергала Дебору в ужас.
Был поздний вечер, холодный и дождливый, поэтому на улицах почти не было людей. Тем более на Кливлендуэй, один вид которой в скудном освещении отбивал любую мысль о прогулке. Дождь и холодные морские брызги. С одной стороны – штормовое море, с другой – холм, пересеченный ведущей в город тропинкой. Канатная дорога не работала. Исходя из человеческой логики, никто не мог расслышать крики Амели о помощи сквозь грохот прибоя. Но спаситель явился, даже двое. Амели повезло больше, чем можно было представить.
Решающую роль сыграл Алекс Барнс.
– Я услышал крики, – рассказывал он полицейским в машине «скорой помощи», мокрый и замерзший, с одеялом на плечах, глотая горячий чай с большим количеством сахара. – Крики о помощи. Поначалу я не понял, что это, – слишком громко грохотало море. Но потом ясно разобрал человеческий голос, будто кто-то зовет на помощь. Я посмотрел вперед, оглянулся назад – никого. Тогда я подошел к стене и увидел руки. Она висела с той стороны. Держалась из последних сил. Казалось, еще мгновение – и сорвется…
Молодая девушка. Алекс Барнс не знал, что это объявленная в розыск Амели Голдсби. Он схватил мокрые ледяные ладони, которыми она с почти нечеловеческим усилием цеплялась за скользкий камень. Волны обрушивались на стены, угрожая унести девушку с собой. Алекс лег на живот и просунул руки сквозь прутья металлического забора. Именно эти прутья мешали ему перетащить девочку через стену. Кроме того, худенькая, миниатюрная Амели оказалась на удивление тяжелой. Похоже, дело было в морской воде, которая пропитала ее одежду и прибавила веса. Так или иначе, вытащить Амели не получилось. В тот момент Алекс думал только о том, сколько еще сможет удерживать ее. Он отпустил ее руку – Амели вскрикнула от ужаса, – вытащил из кармана телефон, но не смог ухватить его окоченевшими пальцами, и телефон соскользнул в воду.
– Нужно продержаться еще немного! – крикнул он ей сквозь рев прибоя. – Кто-нибудь обязательно придет!
Тогда Алекс Барнс совсем не был уверен в том, что говорил. Просто ему было нужно успокоить девушку. Между тем сам он уже чувствовал первые признаки надвигающегося панического страха. Кто может прийти сюда в такой вечер? Вода лила с Алекса ручьями. Волны хлестали через стену. Пальцы окоченели, мышцы ощущались как готовые лопнуть пружины.
Внутренний голос говорил ему, что это не может продолжаться всю ночь. Но сдаться означало обречь девушку на гибель.
Чудо произошло спустя полчаса. На набережной появился еще один мужчина. Он возвращался домой из гавани, где проверял, прочно ли причалены его лодки. До того мужчина выпил, поэтому оставил машину дома. Мужчина не мог не заметить Барнса – и тут же сменил его, чтобы тот смог размять сведенные судорогой замерзшие пальцы.
Потом Алекс сменил незнакомца, а тот достал мобильный и вызвал полицию и «скорую помощь». К моменту их прибытия Амели удалось даже перетащить через забор. Девушка была без сознания.
Теперь Алекс Барнс стоял посреди гостиной в доме Голдсби, и Деборе хотелось поцеловать ему ноги. Джейсона тоже переполняло чувство благодарности. Этому человеку они были обязаны жизнью единственного ребенка.
– Нет-нет… – смущенно повторял Алекс Барнс. – Благодарите того, кто спас нас обоих.
– Вы – тот, кто продержался до его появления, – возразила Дебора со слезами на глазах. – То, что вы сделали, превосходит человеческие возможности. Мы очень вам благодарны.
Алекс Барнс, тридцать один год, безработный. На Дебору он произвел впечатление умного молодого человека, не умеющего справиться с собственной жизнью. Алекс много учился – курсы, семинары, мастер-классы, – но ничего не закончил. Жил в Скарборо, в маленькой квартире, в районе, застроенном, насколько было известно Деборе, старыми обветшавшими домами. Денег у него не было – об этом свидетельствовала и одежда, и обувь, и волосы, которых давно не касалась рука парикмахера.
Полиция хотела знать, как Алекс Барнс оказался на набережной тем штормовым вечером. Дебора, конечно, не присутствовала на допросе, но инспектор Хейл говорил ей, насколько важно это прояснить. И что-то в его тоне выдавало настороженное отношение к Барнсу, при всем уважении и признании его героического поступка. «Все могло быть так, как он говорит, но и совсем по-другому», – заметил Калеб.
– В чем они его обвиняют? – возмущенно спросила Дебора мужа.
Но Джейсон взял сторону полиции:
– Они должны всё проверить, это их работа. Пока Амели не может говорить, всё, что у нас есть – его слова. И она не могла упасть в воду в этом месте. Там забор.
Пока Амели не может говорить… В том-то и проблема, что до сих пор Амели не произнесла ни слова. Она лежала в больнице, все еще в шоке после сильного переохлаждения, и молчала. Она даже не отреагировала на мать. Дебора несколько часов просидела у постели Амели, и та на нее даже не взглянула. Женщина появилась дома только для того, чтобы принять душ, переодеться и поблагодарить Алекса Барнса.
По словам врачей, физическое состояние Амели вполне удовлетворительное. Судя по всему, она не жила на улице и не голодала. Единственное, что смущало Дебору: у дочери была половая связь. Когда, медикам выяснить не удалось.
– Этого не может быть! – ужаснулась Дебора. – У Амели нет парня. Я бы знала об этом.
По лицам врачей и полицейского, присутствовавшего при разговоре, она легко угадала их мысли: иногда родители узнают о таких вещах последними.
– Может, все-таки есть? – робко возразил Джейсон, когда они опять остались одни.
Он упорно держался за эту версию. Остальное было слишком ужасно.
– Что, если это и есть причина ее исчезновения? Не Убийца с пустошей, или как там его, а просто приятель, к которому она сбежала, чтобы не ехать в Шотландию.
– И в итоге прыгнула в море?
– Любовь… Возможно, что-то пошло не так. В этом возрасте каждое любовное разочарование – конец света.
Деборе тоже нравилась эта версия, но она почему-то в нее не верила.
Так или иначе, невозможно было представить Алекса Барнса в роли преступника, даже если Дебора не вполне его понимала. После некоторой заминки он признался, что возвращался из пиццерии, где подрабатывает официантом. Проблема заключалась в том, что Барнс делал это неофициально, продолжая получать пособие по безработице.
В пиццерии его слова подтвердили, тоже не без заминки.
Почему он выбрал именно этот путь в такую погоду? Потому что любит море. Он всегда возвращается домой по набережной.
Это хороший крюк. Одно дело – летом, когда тепло. Но поздней осенью, в шторм…
По крайней мере, показания другого мужчины, подоспевшего на помощь Алексу и девушке, вполне укладывались в эту схему. Алекс действительно лежал на краю стены и держал Амели за руки. На пределе сил, как утверждали потом медики.
– Зачем ему было спасать ее, если он преступник? – спрашивала Дебора. Ей хотелось сохранить героический образ Барнса незапятнанным.
Исполненный благодарности, Джейсон снова и снова пожимал Алексу руку:
– Спасибо, от всего сердца. Понятно, что этот долг нам не оплатить, но, может, хоть в какой-то мере…
– Нет-нет… Вам не за что благодарить меня. Я имею в виду… любой на моем месте поступил бы так же. Если б вы услышали, что молодая девушка взывает о помощи, и увидели бы, в каком положении она оказалась… мимо такого пройти невозможно.
– Вы положили конец нашему кошмару, – сказала Дебора, утирая слезы.
Это было то, что они чувствовали. Кошмар вдруг рассеялся, подобно туману, и в их жизнь вернулось солнце. Дебора все еще пребывала в оцепенении и никак не могла освоиться с этим. Возможно, каким-то отдаленным уголком мозга она предчувствовала, что это никогда не закончится. Что истекшая неделя навсегда изменила их жизнь, и та никогда уже не станет прежней. Даже если в дом вернется покой, это будет покой после бури – хрупкий, настороженный.
– Наш дом – ваш дом, – сказал Джейсон. – Помните, что здесь вам всегда рады. Вы можете смело обращаться к нам, если потребуется материальная поддержка или другая помощь. Нам важно как-то выразить свою благодарность.
– Я рад, что сумел помочь… – повторял в ответ смущенный Алекс. – Это естественно… никто на моем месте не прошел бы мимо. Я надеюсь…
– На что? – спросила Дебора, когда Алекс запнулся.
– …Что в скором времени вы узнаете, что произошло. Нужно навести ясность, прежде чем делать выводы.
2
– Что вы думаете об Алексе Барнсе? – спросил Калеб Хейл.
Он стоял у окна, когда вошел детектив-сержант Роберт Стюард. Калеба совершенно измотала прошедшая неделя, но это с лихвой компенсировалось глубоким облегчением. Слава богу, не очередная смерть! Что бы там ни пережила Амели Голдсби, она вернулась к родителям.
Алекс не мог считать это возвращение своей победой. Утверждать, что это он вернул ребенка родителям, на этот раз было бы неправдой. Амели либо отпустили, либо не похищали вовсе. Не исключено и то, что ей удалось бежать. Так или иначе, ничего не прояснится, пока она не даст показания.
До сих пор Амели не произнесла ни слова. Обессиленная, с сильным переохлаждением, она была доставлена в больницу. Доктора утверждают, что ее тело с этим справится. Что же касается души, время покажет.
Выходные прошли в запарке. Калеб беседовал и с обоими спасителями Амели. Разумеется, с Алексом Барнсом, которого онлайн-версии местной прессы наперебой прославляли как бесстрашного героя, но и с другим мужчиной, подоспевшим Барнсу на помощь в критический момент.
Причины, по которым эти двое оказались в нужном месте в нужное время, выдержали первоначальную проверку. По крайней мере, в той части, как они вообще оказались на улице в такую погоду. Но в обоих случаях Калеб не вполне понимал, почему тот и другой выбрали путь вдоль моря.
Сержант Стюард, которому тоже пришлось отказаться от всякой мысли о спокойном воскресном дне перед телевизором, вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.
– Барнс, наш герой? О чем вы?
– Думаете, он действительно настолько любит море? Путь через город значительно короче. Тем более в такую погоду.
Роберт задумался:
– Он сказал, что всегда возвращается из пиццерии этой дорогой. Именно потому, что ему хочется немного прогуляться. Что-то вроде вечернего моциона. Вполне правдоподобно, вы не согласны?
– В такую погоду? – с нажимом повторил Калеб.
– Я бегаю в любую погоду, если позволяет время.
– Хм-м… Тот, кто подоспел ему на помощь, Дэвид Чапленд, застал Барнса лежащим на животе и держащим Амели за руки. Хотел ли он ее вытащить? Может, наоборот, избавиться от нее, когда ему помешали?
– А что с самим Чаплендом? – спросил Роберт. – Он тоже оказался в странном месте в странное время.
– Да, и он тоже… – Калеб обвел в кружок имя, записанное на листе бумаги. – Дэвид Чапленд. Руководит туристическим агентством – парусные туры по всей Европе. По его собственным словам, возвращался из гавани, где проверял, надежно ли пришвартованы лодки. Беспокоился из-за шторма. Лодки есть, проверено. Самого Чапленда в гавани никто не видел, но это неудивительно, с учетом обстоятельств. Чапленд пошел в гавань пешком, из дома на Си-Клифф-роуд. На машине рукой подать, а так…
– Чапленд выпил, потому что поначалу не собирался никуда ехать. Поэтому и пошел пешком.
– Слишком идеально все складывается, вы не находите?
– О чем вы? – не понял Роберт.
– Ну… по словам коллег, беседовавших с Чаплендом на месте, он не был особенно пьян. Две бутылки пива – это похоже на правду. Большинство людей сели бы за руль после двух бутылок пива, тем более с учетом небольшого расстояния и под проливным дождем.
– Два пива – тоже алкоголь. Он не хотел рисковать.
– Но почему в обратный путь он пустился по набережной? По верху, через парковую зону, разве не короче?
– Разница не такая большая, как он сам объяснил. И дорога вдоль моря приятнее. Некоторым оно нравится именно таким – темным, неспокойным, с высокими волнами… Чапленд моряк, не вижу здесь особой странности.
Калеб задумался. Очень может быть, Роберт прав, и он, Калеб, находит подозрительными безобидные привычки других людей только потому, что на их месте повел бы себя иначе. Тут, конечно, сыграла роль полнейшая непроницаемость преступления – ни единого просвета. Если, конечно, преступление вообще было.
– Ее кто-то толкнул, или же она прыгнула намеренно, – сказал он. – Там невозможно упасть случайно. Разве если влезть на стену и балансировать на парапете, чего ни один нормальный человек делать не станет.
Роберт развивал теорию несчастной любви:
– Эту неделю она провела точно не на улице. Значит, была с кем-то. Держу пари, с парнем. Родители, конечно, понятия о нем не имеют, но это обычное дело. Кончилось тем, что они поссорились, или она поняла, что он ее не любит, или что-нибудь еще в этом роде… В общем, она решила покончить собой и убежала. Прыгнула в море…
– …и тут же вцепилась в стену набережной?
– И в этом нет ничего удивительного, – продолжал Роберт. – Отключить инстинкт самосохранения не так просто. Вид черной ледяной воды привел ее в чувство.
– Возможно, – согласился Калеб.
Действительно, версия Роберта Стюарда выглядела правдоподобной. В таком случае никакой связи между Амели Голдсби и убитой Саскией Моррис не существовало, что значительно упрощало дело. Не было и серийного убийцы… И все же чем-то Калебу не нравился этот Алекс Барнс. Чувствовалось в нем что-то неприятное… расчетливость, что ли?
Все зависело от того, заговорит ли наконец Амели Голдсби.
Понедельник, 23 октября
1
Сырое, неприветливое утро. Почему октябрь вдруг стал таким темным, промозглым и… осенним? Почти как ноябрь.
Поначалу она поселилась у Кота. Она не знала его настоящего имени, Кот и Кот. Наверное, потому что у него было так много кошек.
Кот жил в подвале старого, развалившегося дома в центре города. На что – оставалось загадкой, но точно не работал. Однажды она спросила его об этом, и Кот рассмеялся. Посоветовал не задавать так много вопросов. Возможно, он воровал. Или продавал гашиш. Так или иначе, он его курил и даже экспериментировал с более сильными наркотиками.
Мэнди встретила его на уличном празднике, где была с друзьями. Потом поддерживала случайное знакомство в «Вотсаппе». Время от времени они договаривались где-нибудь встретиться, но обязательностью Кот не отличался. Иногда приходил, чаще – нет.
Мэнди часто жаловалась ему на свою семью, потому что это действительно было невыносимо. Мать – ходячая молния. Сестра уступчива до омерзения. Линн очень важен покой в доме, иногда Мэнди ее ненавидела.
Отец – пустое место. Слабак – самое мягкое, что можно сказать о нем. Вечно рот на замке, глаза в стол. Он молчал, когда мать на него кричала. Мэнди никогда не видела, чтобы он сопротивлялся. Похоже, просто не знал, как это делается. Только и умел, что пожимать плечами и ждать, когда стихнет буря.
История с чайником стала последней каплей. Мэнди понимала, что спровоцировала мать. Просто вдруг захотелось скандала, и мать идеально подходила в качестве объекта нападения. С Линн и папой поссориться невозможно. Другое дело – с матерью, с ней можно схлестнуться насмерть. Мэнди побаивалась ее, но и уважала больше остальных.
И все-таки с чайником мать зашла слишком далеко. Она никогда особенно не церемонилась, в детстве Мэнди постоянно ходила с синяками. Один раз мать вырвала у нее клок волос, другой – сломала руку. Но кипяток… Последствия грозили привлечь слишком много внимания. Мэнди даже думать боялась, что могло бы стать с ее лицом, если б вода попала на него.
