Стоит, значит, Котенков, смотрит через окна дверей на улицу, где ветер вихорьки из пыли по асфальту гоняет, и слышит за спиной писклявое:
– Дядь, а дядь. А у тебя автомат настоящий?
Оборачивается он, а перед ним парочка малышей с кукурузинами в руках, лица у обоих серьезные, и главное – взгляд серьезный и какой-то недобрый. А тут еще гром с небес шандарахнул! Вот у кого в такой ситуации нервы не сдадут? Особенно если с хорошего похмура…
Впрочем, так и осталось тайной, кто кого больше напугал – дети Котенкова или наоборот. Просто после его дикого, рвущегося из нутра, вопля, неугомонные малыши так припустили по коридору в сторону спасительного перехода в родной и уютный детский сад, что догнать их возможным не представлялось. А уж опросить – тем более.
Но в целом тайные подземные хоромы ОВД выручали крепко и не раз. Именно туда, во время проверок относили то, что ни к чему видеть представителям комиссии, там время от времени отсыпались не до конца протрезвевшие к началу дня сотрудники, да и разных захоронок хватало. Одних незарегистрированных стволов по хорошо замаскированным нычкам отыскать можно было, возникни у кого такого желание, с десяток. Но оно не возникало, ибо существовало негласное правило на то, что у каждого могут быть свои тайны. Равно как ни один сотрудник ОВД никогда не упоминал при посторонних об данном любопытном архитектурном решении, зная, что эта тайна только для своих. Даже после увольнения молчали, понимая, что вот тут-то тебя точно настигнет справедливое возмездие товарищей.
Что же до детсадовского персонала – конечно, они все знали, но тоже предпочитали молчать. Во-первых, потому что никогда не стоит портить отношение с соседями, все же бок о бок долго жить. Во-вторых – особенно если эти соседи милиция. И в-третьих – у них тоже проверки случались.
По причине позднего времени в детском саду никого уже не было, он в ночном режиме не работал, а сторожа, по причине недостатка финансирования, там со времен Горбачева не имелось.
Васек двигался по коридорам уверенно и тихо, словно кошка. У Олега так не получалось, за то время, пока парочка пробиралась к выходу, он налетел лбом на дверь и случайно пнул ногой ночной горшок, который какой-то беспечный карапуз оставил прямо на дороге. Хорошо еще, что хоть пустой.
– Что ж ты как слон-то? – недовольно бросил ему спутник – Учись ходить тихо, это основа основ.
– Я стараюсь.
– Хреново стараешься – Васек остановился около двери, ведущей на улицу, достал из кармана связку ключей, нашел нужный и сунул его в замок.
– А он откуда у тебя? – удивился Ровнин – Где раздобыл?
– Соседку свою, тетю Зину, сюда устроил еще позатой зимой нянечкой – пояснил Воронов – Ну, а она мне по дружбе и из благодарности после ключик на часок раздобыла, чтобы я дубликат сделал. Штука-то нужная. Сейчас вот сам видишь – пригодилась.
По присадовой территории продвигаться было куда легче, хоть сумерки уже и упали на город, видно было как днем. Вскоре опера добрались до забора, Васек первый через него перебрался, огляделся и велел:
– Давай сюда. Никого нет. Так, только молодняк бродит по любовной нужде.
За то время, что Олег потратил на преодоление забора, Васек уже успел забраться в не новую, но ухоженную «четверку», и даже повернуть ключ в замке зажигания.
– Ты ее не того? – чуть опасливо поинтересовался юноша – Не угоняешь?
– Делать мне больше нечего – фыркнул коллега – Просто просчитал ситуацию и одному знакомому коммерцу звякнул из автомата еще тогда, когда в контору ехал. За ним кое-какой должок числится, он ее сюда и подогнал.
– Слушай, у тебя прямо и тут должник, и там – без иронии, скорее, с легкой завистью, произнес Олег – Круто!
– А только так и надо – пояснил Васек, крутанув руль – Как там у писателя? «Спешите творить добро». Очень правильно сказано, очень верно. Никогда не упускай сделать какому-то ближнему, или даже дальнему, что-то хорошее, полезное, нужное, особенно, когда тебе это не в труд и не создает проблем. Хотя иногда и в блудняк можно влезть, если сильно нужный человечек, от которого после получится благодарность сторицей получить. Но всегда надо соразмерять затраченные усилия и то, что тебе обломится после. Если первое больше второго, то это уже благотворительность получается, а от нее таким как мы проку мало. Для этого есть специальные организации, пусть они таким и занимаются.
– Раньше ты мне такого не говорил – заметил Олег.
– Так ты взрослеешь – хмыкнул оперативник, то и дело поглядывающий по сторонам – И потом – может выйти так, что это наш последний разговор, надо же кому-то жизненный опыт передать? Пусть не весь, но хоть часть.
– Чего ты сразу меня отпеваешь? – насупился молодой человек.
– А, может, себя? Времена веселые, сейчас пулю поймать, как высморкаться – что тебе, что мне. Опять же – не в Тьмузадрищенск едешь, в столицу нашей Родины. Парень ты хоть и недотепистый, но хваткий, я это сразу понял, тебе надо только пообтереться, опыта поднабраться, и толк выйдет. А путного сотрудника кто же отпустит? Азер этот до следующей весны точно не доживет, голову кладу, но вот вернешься ты после обратно или нет – бооольшой вопрос.
– Вернусь – заверил его Ровнин – Тут мама, папа, вы все. Алена тоже.
– Это светленькая такая? – уточнил Васек – Видел ее с тобой, симпотная. Но таких Ален и в Москве будет пруд пруди, уж поверь. И не спорь со мной! Знаю, что говорю.
– Не буду – согласился юноша – А вот скажи – как ты им говоришь, что они теперь тебе должны? Ну, людям, которым добро делаешь. Это как-то неудобно.
– Во-первых, подразумевается, что они не дураки и сами понимают, что к чему – Васек одной рукой достал из кармана сигареты – С дураками, или, того хуже, с прекраснодушными идеалистами, которые верят в то, что когда-нибудь добро победит зло, дела вообще иметь не стоит. Самая проблемная публика, от них никогда не знаешь, чего ждать. Ты одну комбинацию разработал, а они раз – против всякой логики поступили, зато по велению сердца. Как результат – все пошло юзом, а ты в жопе. Во-вторых, неудобного тут ничего нет, вопрос только в подаче. Ты же делал то, что тебе самому не нужно? Так ведь?
– Так.
– Ну вот. Время потрачено, силы тоже, возможно связи задействованы – и человек про это должен быть в курсе. Но! Запомни две простые истины. Первая – никогда не лупи собеседника в лоб, мол, «ты мне теперь обязан». Есть куча хороших и мягких прокладочек, вроде «Свои люди, сочтемся», «так ведь в народе как говорят – долг платежом красен», «ничего, сегодня я тебе, завтра ты мне». Второе, не менее важное – никогда не прессингуй должника напоминаниями о том, что он тебе обязан. Поверь, правильный человек сам про такое не забудет. А если забудет – в нужный момент напомнишь, не развалишься. Но если ты ему при каждой встрече станешь мозг выжигать тем, какой ты хороший и его выручил, то получишь обратный эффект. Он тебя потихоньку начнет ненавидеть, и может получиться так, что вместо помощи ты проблему получишь на выходе. К примеру, как сегодня машину попросишь, но не на вечерок, а на недельку. Должник тебе ее даст, мол, езди, Васек, а сам возьмет и сразу заяву накатает, что ты ее угнал, и свои же после душу помотают так, что хоть всех святых выноси. Плюс в личном деле следок останется. Ясно, что после это я ему жестко бубну выбью, но толку-то с того? Если же наоборот, без прессинга, с улыбкой, не давя на чье-то достоинство носком ботинка, сработать, то выйдет, как сейчас. Сам видишь – коммерц сразу после звонка подхватился и машину без звука пригнал. Заметь, с полным баком. И сделал он это не по принуждению, почти с удовольствием. А почему?
– Потому что рад тебе отплатить добром за добро?
– Потому что я его гнуть под себя не стал после того, как выручил. По-людски подошел, понимаешь? Хотя и мог, ситуация позволяла. Так что это, Олежка, называется «глубокое уважение».
– Целая наука – уважительно заметил Олег.
– Опыт – коротко ответил Васек – Сын ошибок трудных.
И вот тут Ровнин задумался, – а не стал ли он сам таким же должником своего попутчика, как владелец той машины, в которой они сейчас едут? По всему выходило, что да, стал. Если бы не Васек, который отправил его в отдел, сразу поняв, чем может обернуться случайная перестрелка, то сейчас он, возможно, уже был бы мертв. Или орал от боли, теряя одну за другой части тела.
А еще есть показания свидетелей, которые его коллега выбил и без которых куда сложнее было бы отчитаться за смерть Малика, куча добрых советов и даже то, что он сидит в этой машине. Такое не забывается, и если когда-то Ваську понадобится его помощь, то он в лепешку расшибется, а для него все сделает.
Или он себе все это сейчас придумал, отталкиваясь от услышанного? И нет никаких далекоидущих планов у человека, который смотрит на дорогу, сидя за рулем, а есть то самое упомянутое Емельянычем ментовское братство?
Или нет?
Олег даже головой несколько раз тряхнул, настолько он запутался в своих мыслях. И только одно ему было предельно ясно – против Васька он со своими схемами и разработками что школьник против не так давно посаженного в тюрьму Майка Тайсона.
Автовокзал становился все ближе. «Четверка» с операми проскочила через мост, а после закрутилась на стремительно пустеющих вечерних улицах Энгельса.
– Сейчас подъедем – из машины не вылезай – велел Ровнину его спутник, когда они наконец добрались до места назначения – Сам сначала по станции пробегусь, посмотрю, что да как, а после тебе билет куплю. Береженого, Олежка, бог бережет.
Он подмигнул юноше, выскочил из машины и двинулся туда, где стояло несколько автобусов и суетились люди, решившие на ночь глядя куда-то поехать. Олег проводил его взглядом, а после его снова охватила зыбкая тоска. Неизвестность, в которую он нежданно-негаданно устремился, немного пугала. Там, за спиной, остался привычный мир, где все было просто и ясно. А Москва… Как она его встретит? Какая она? Он этот город только по телевизору и видел.
Глава четвертая
Васек вернулся минут через десять, неся в руках небольшую спортивную черную сумку, на которой была изображена пантера в прыжке и красовалась надпись «PUMA».
– Вот держи – открыв дверь, бросил он ее на колени спутника, а после сам забрался в салон – Без багажа в глаза будешь бросаться. Я там тебе газет прикупил, бритву, мыльно-рыльные, еще кое-что по мелочи. Так, на первое время. Ну, и пирожков у бабки взял, чтобы пожрать было чего. Вроде приличная бабка, чистенькая, от нее даже не приванивает.
– Спасибо – чуть смущенно поблагодарил его Олег.
– Держи билет – протянул ему серый квиток коллега – Твой борт – вон тот. Видишь? Ну, синий, зачуханный? Отходит через десять минут, потому сидим, ждем. Пойдешь к нему прямо впритык по времени. Я никого не приметил, вроде все чисто, но лучше перебдеть. Так, что еще?
– Не знаю – поймав его вопросительный взгляд, ответил молодой человек.
– А, вот. Держи еще – Васек достал из кармана выкидной нож – Пусть будет. Сталь хорошая, не фуфло, которым в палатках торгуют. Хочешь глотку режь, хочешь, консервы открывай. Совсем с пустыми руками не дело оставаться. Я бы и ствол тебе дал, есть у меня чистый «ттшник», но если тебя с ним прихватят, то замучаешься отписываться. А самое главное – засветишься. К ножу же, при наличии ксивы, никто не доколебется, ни у нас, ни в Москве. Что за мент без ножа и «лопатника»?
Олег взял нож и несколько раз им щелкнул, глядя на то, как лезвие то скрывается в рукояти, то выскакивает из нее.
– И деньги держи – опер достал из кармана нетолстую пачку стотысячных купюр.
– Да зачем? – совсем уж смутился парень – Прекрати.
– У тебя с собой сколько налички? – иронично осведомился Васек – Пара десяток? А Москва, Олежек, она бьет с мыска. Там цены – ого-го. Жрать-то тебе чего-то надо? Опять же – дадут общагу, нет – неизвестно. А так хоть угол какой снимешь на первое время. И потом – я же тебе их не дарю, а в долг даю. Разбогатеешь – вернешь. Да и не сильно много тут.
Было неловко, но коллега был прав. Ровнин этот понимал, потому деньги взял и во внутренний карман куртки убрал.
– За стариков своих не волнуйся, я как в Саратов вернусь, к ним заеду – продолжил Васек – Да и Саныч обещал заглянуть, так что одни не останутся. Еще раз – Сам пока им не звони, месяцок выжди. Но и после со служебного – ни-ни. Купи карточку, из автомата набирай. Ну, а если у нас какие новости появятся – не переживай, найдем способ, как тебя известить.
– Очень на это надеюсь – невесело вздохнул Олег.
– Выше нос, салага – хлопнул его по плечу коллега, глянул на часы и скомандовал – Все, вали. А то придется нам эту колымагу тормозить на трассе.
Олег пожал его руку, выбрался из машины и пошел к автобусу, который прогревал мотор, выпуская из выхлопной трубы серые вонючие клубы дыма.
– Стой! – окликнул его Васек – Вот, держи еще. Настоящий «Рэй Бэн», между прочим. Цени!
– А мне они зачем? – Ровнин вернулся к машине и забрал протянутые ему коллегой противосолнечные очки.
– Чтобы все девки Москвы видели – не чушок провинциальный перед ними, а знающий себе цену пацан – то ли пошутил, то ли всерьез сказал опер – А теперь шуруй. И не оглядывайся. Не надо. Уходя, мужик просто уходит, что от бабы, что по жизни. И на будущее это запомни.
Внутри автобус оказался не менее раздолбанным, чем снаружи. Может, когда-то, модель этих междугородних лайнеров и являлась лидером венгерского автопроката, но, было это, скорее всего, очень давно. Сейчас же в салоне было темновато, душновато и отчего-то даже сыровато. Впрочем, от автостанции до реки рукой подать, возможно, все упиралось именно в этот факт.
Передние и средние ряды были уже заняты, на совсем заднем, который состоял из четырех кресел, храпел какой-то мужик, своими размерами приятно напомнивший Ровнину Емельяныча. Причем устроился он там капитально, что было ясно по снятым с ног стоптанным кроссовкам, который аккуратно были поставлены рядом с сиденьями.
– Чего встал? – толкнула Олега в спину обладательница на редкость противного голоса, которым только в туалете орать «занято» – Давай, топай. Не один, небось. Встал что твой пень, весь проход загородил!
Таких теток Ровнин знал хорошо, и, что скрывать, опасался. Ей возрази, она же всю дорогу будет возмущаться, и его грехи, выдуманные на ходу, перечислять. А ближе к Москве выяснится, что он, возможно, он даже является одним из тех легионеров, которые Христа на Голгофу вели.
Потому Олег уселся на первое попавшееся свободное кресло у окна. И, ради правды, выбор оказался так себе, поскольку оно оказалось, что называется, «горбатым». То есть там, внутри, под обшивкой, какая-то составная часть то ли из паза вышла, то ли просто скукожилась от времени, и теперь доставляла умостившемуся именно сюда седоку немалые неудобства. Ладно, если ехать пару остановок. А если полдня? Всю задницу отсидишь так, что хоть волком вой.
Олег, мигом все понявший, было приподнялся, дабы глянуть, куда можно переместиться, но не тут-то было. Народ шустро занимал оставшиеся места, настолько, что фиг его опередишь. Мало того – мгновением позже Ровнина еще и заперли. Одна радость – на свободное кресло рядом с ним уселась не бабка с кутулями или какой-то поддатый дедок с сивой бородой, а вполне себе симпатичная девушка, светловолосая, кареглазая, и с курносым носиком, щедро осыпанными веснушками.
– Привет – звонко произнесла она – Не против, если я рядом сяду?
– Нуууу… – отчего-то растерялся юноша, что было странно. Перед противоположным полом Олег никогда не робел, не водилось за ним такого. А тут – вроде девчонка как девчонка, в джинсовой юбке и такой же куртке, из-под которой виднелась черная короткая майка с буквами «С» и «К», а язык точно отсох.
– Ты один или кого-то ждешь? – уточнила нежданная попутчица – Только умоляю, не говори какую-то глупость вроде: «только тебя и всю жизнь». Не порти первое впечатление. Его же второй раз потом не произведешь.
– Никого не жду, еду один, место свободно – отрапортовал Ровнин – Так нормально?
– Вполне – кивнула веснушчатая, закинула на полку сумку, похожую на ту, что Олегу подарил Васек, только с надписью «Abibas», а после снова примостилась рядом с юношей – Дорога длинная, сидим вместе, не «эй, ты» же нам друг к другу обращаться? Я Яна.
– Олег. Рад знакомству. Нет, правда рад. Ну, как достался бы сосед вроде того, что, вон, сзади лежит.
Спящий здоровяк, словно почуяв, что о нем говорят, храпанул так, что весь салон услышал, хрипло прорычал «суууукаааа», а после шумно, аж со свистом, испортил воздух.
– Экий проказник! – фыркнула Яна – Чую, поездочка та еще нас ждет!
Через пару минут водитель крикнул:
– Кто успел – молодец, кто не успел – остается дома.
– Правильно – одобрила его слова та самая тетка, что толкала Олега – И так пять лишних минут простояли. Трогай уже!
Дверь со скрежетом закрылась, взревел мотор, автобус начал выруливать с площади. Олег в какой-то момент прильнул к окну, но бежевой «четверки» так и не увидел. То ли уже отбыл Васек, то ли просто сменил диспозицию.
– В ночь ехать хорошо – доверительно сообщила соседка Ровнину – Сейчас все поедят, потом по «соточке» хряпнут, перекурят на первой остановке, да и уснут. Ну, а как проснемся – уже, считай, приехали.
– Часто туда-сюда катаешься? – уточнил тот – «Челночишь»?
– Нет – серебристо рассмеялась Яна – В смысле – не челночу. Просто случается в Москву по делам кататься иногда. Можно и поездом, но автобусом удобнее. К тому же на дорогах стало поспокойнее в последнее время.
– А раньше? – заинтересовался Олег – Что, было по-другому?
– Сама не видела, а вот тетка моя пару раз встревала – кивнула девушка – За «Новой деревней», не доезжая Шацка, леса начинаются, вот там какая-то отморозь и шалила. Убивать – это нет, но щипали пассажиров хорошо. Деньги, украшения и так далее. Еду – и ту, случалось, отбирали.
– Ничего себе – впечатлился Олег. В сводках и ориентировках, конечно, всякое встречалось, но лесные разбойники? Прямо как в средневековье каком-то.
– Вот такое «спокойно, Маша, я Дубровский» – снова засмеялась Яна – Но это не вчера было, года два назад. Сейчас бандосов этих то ли выловили всех, то ли перебили. Потому и автобус полный, даже на ночной рейс. А раньше случалось так, что он вообще с автостанции не отправлялся, не хотел водитель пять-семь человек везти. Невыгодно.
– Я, если честно, вообще на междугородном автобусе в первый раз еду – признался ей Ровнин.
– Все когда-то бывает в первый раз – заверила его девушка – Если не секрет – зачем в Москву? По делу или удачу пытать?
– Пожалуй, что второе – подумав, ответил молодой человек – Ближе к правде.
– У нас почти все вернулись, кто ездил – расстегивая сумочку, произнесла попутчица – Со двора. Думали, что там медом намазано, только фиг. Кто просто не потянул, кто теперь в долгах, как в шелках, нескольких девчонок родители с утра до ночи поедом едят, потому что мало что сама обратно приперлась, так еще приплод невесть от кого притащила, и корми теперь обоих. А нескольких парней там похоронили. Они по воровской пошли, ну и…
– Это понятно – покивал Олег, у которого во дворе подобные истории тоже случались.
– Злой город – подытожила Яна тоном, по которому становилось понятно – она знает, о чем говорит – Никого не жалеет – ни своих, ни пришлых. На всех ему плевать. В Питере, говорят, пробиваться легче, особенно если чего-то путное умеешь. Компьютеры там, или по авточасти.
– Впору хоть тормози автобус и обратно иди – глянул за окно, где уже воцарилась темень, Ровнин – Ну ее нафиг, эту Москву.
– Не самая плохая идея – заметила девушка – Что до меня – пара дней – и обратно. Дома спокойнее. Как бабушка моя говорит – где родился, там и сгодился.
– Жаль – искренне огорчился Олег – Так бы, если все же что-то получится, было бы с кем встретиться, в кафе сходить. Все же своя. Волжанка.
– Мсье романтик? – забавно, словно удивившись, расширила глаза девушка, а после хихикнула – Не строй планы, не надо. Что насупился сразу? Это правда, на нее не обижаются. Молока хочешь? Мне с собой баклажку тетка дала. И еще пирожки. А то вон, все уже есть начали, а мы языками зацепились.
И верно – народ, который всего-то меньше часа назад из дома вышел, шуршал фольгой, разворачивая котлеты, похрустывал малосольными огурчиками, урча, поедал копченую рыбу и рвал зубами мясо с куриных ножек. И даже спящий на задних сиденьях пьянчуга заворочался и начал шмыгать носом, как видно, учуяв запахи съестного. Хотя, может, и не только его, поскольку до Олега донеслись негромкие фразы вроде «ну, нормально добраться» и «будем», которые недвусмысленно говорили о том, что отдельные пассажиры не только едят, но и закусывают.
– Точно из голодного края – словно прочитав мысли соседа, хихикнула Яна – Но на них поглядишь – слюнки течь начинают.
