– Проснулась? – раздался приятный женский голос за занавеской из грубой ткани. – Показать тебе отхожее место?
– Да! – Настя быстро вскочила и отдернула занавес.
Оказывается, на улице успело стемнеть. В доме горели лампы, пахнущие маслом и железом. За столом сидел знакомый старейшина и держал на руках младенца. Рядом сидели Шкода и Октавия, позволяя малышу себя гладить. Женщина в коричневом платье стояла рядом с Настей и с интересом принюхивалась.
– Идем, – поманила она и вывела девушку из уютной кухни. – Меня Млава зовут.
По счастью, туалет оказался не на улице, а в крытом дворе и был устроен вполне удобно.
Когда Настя вышла, Млава снова улыбнулась и спросила:
– Помыться хочешь? Ты сильно пахнешь другим миром, чихать хочется.
– Хочу! Переодеться только не во что… – призналась Настя.
– Ты маленькая совсем, я тебе свое детское платье дам. Приберегала для дочери, но Слав смеется, что у него только сыновья рождаются.
– Слав?
– Мой муж, Межеслав. Он на меже родился, так и назвали. Давай я тебя отведу в мыльню и одежду принесу. Мыло и травы там есть.
– Травы? – удивилась Настя.
– Травы, уничтожающие запах тела. Все, имеющие зверя, очень чувствительны к запахам, – пояснила Млава, и Настя покраснела, понимая, каким испытанием она стала для приютившего ее дома.
Мыльня оказалась обычной баней, только веник не березовый, а травяной, и рядом с мылом лежал перевязанный оборкой пучок травы, похожий на мочалку. Девушка аккуратно сняла всю свою одежду, простирнула белье и носки, а потом повесила сохнуть возле печи. Если что – она его и влажное наденет, потому что натягивать грубую шерсть или лен на голое тело не хотелось совсем. А вот футболку, джинсы, куртку и кроссовки просто замочила в тазу, собираясь постирать позже – голова чесалась уже невыносимо!
С наслаждением смывая пот, усталость и стресс, Настя плескалась очень долго. Даже квадратный кусок мыла стерла наполовину, вымывая из волос ошметки непонятно чего. Напоследок хорошенько потерлась “мочалкой” из трав и окатилась чистой водой, а потом робко выглянула в предбанник.
На скамье лежало красивое платье из красно-коричневой шерсти с цветочной вышивкой на рукавах и возле горла. Рядом лежала стопка чего-то белого, а на полу – полусапожки из коричневой кожи. Настя на цыпочках подобралась к одежде и увидела простыню, висящую на гвоздике, а рядом – полотенце. Закутавшись, девушка принялась перебирать обновки. Белое, точнее, кремовое оказалось короткой сорочкой с завязками и тонкими вязаными чулками с продернутыми нитками-завязками.
Настя со вздохом их натянула, жалея, что здесь нет ее любимых гетр. Сорочка, очевидно, была бельем – довольно тонкая и мягкая, но все же грубее, чем девушка привыкла. Хорошо, что белье успело подсохнуть на выступе печи!
Платье показалось широким и непривычным, но других вариантов не было. Под платьем лежал плетеный кожаный поясок, а рядом с ним коричневая атласная лента. Настя покрутила ее в руках, выловила в сумочке расческу и привела волосы в порядок, хотя после мытья одним только мылом это было непросто.
Наконец, утомившись от усилий, девушка присела на скамью, набираясь смелости вернуться в дом. Туда, где есть мужчина. Огромный мужчина. Он, правда, назвал ее дочерью, но…
Подышав и повторив упражнения на расслабление, девушка решительно вышла из бани в крытый двор. Там никого не было. Немного постояв, подышав прохладным воздухом с запахом дыма, сена и мокрого дерева, Настя двинулась к дому.
В кухне все так же горели лампы, только поменьше. Малыш возился в колыбельке, Млава сидела за прялкой, а ее муж – с книгой. Увидев это, Настя вздохнула с облегчением – все же здесь есть письменность, образование, значит, все не так плохо?
Стоило ей появиться, как хозяин дома и его жена непроизвольно потянули носами и довольно улыбнулись:
– Ты пахнешь гораздо лучше, – сказала Млава, – и платье тебе к лицу. Хочешь есть?
– Хочу! – не стала чиниться девушка.
Ее усадили за стол с краю, и она увидела, что Шкода и Октавия дремлют на лавке, явно сытые и довольные.
Кормили здесь кашей с мясом, причем мяса было чуть больше, чем крупы. Едва одолев половину миски, Настя поняла, что ее тянет в сон. Слав хмыкнул и сказал жене:
– Укладывай свою девочку, а то с лавки свалится.
Млава потянула Настю за занавеску. Там на сундуке уже лежало свернутое вдвое одеяло вместо матраса, сверху – простынка, подушка и еще одно одеяло.
– Пока так, завтра тебе матрасик сошьем, ложись!
Настя, помявшись, стянула платье и нырнула под одеяло в одной сорочке. Повозилась и уснула, почувствовав, что поверх одеяла легли два теплых тела:
– Спи! – муркнула Шкода, а Октавия просто затарахтела, и Настя провалилась в сон.
Глава 4
Утром девушку разбудили кошки. Они нагло топтались по ней, тыкались носами в уши, щекотали вибриссами лицо и нудно повторяли:
– Вставай, вставай, еду проспишь!
Настя встала и чуть не вывалилась из-за занавески в одной сорочке. Потом сообразила, натянула платье, пригладила волосы и выбежала в уборную – умыться. Вернулась уже бодрая, когда Млава ставила на стол кружки:
– Садись скорее, Слав уже поел и в школу ушел. Сказал, чтобы ты к нему пришла, как проснешься.
Настя села на лавку и с аппетитом принялась за яичницу с кусочками мяса и овощей. Запивали все травяным отваром, собирая соус ноздреватым хлебом. Когда девушка насытилась, Млава показала ей шайку для мытья посуды, а сама стала одевать сына для выхода на улицу – просто сунула в меховой мешок и натянула на голову шапочку. Потом сама надела длинный овчинный жилет, накинула на голову шаль и красиво подвязала ее так, что концы падали на грудь, прикрывая шею от ветра.
Настя быстро перемыла тарелки и кружки и получила от хозяйки большой теплый платок:
– Накинь на плечи, твои вещички я с утра свежей водой залила, потом постираешь.
Закутавшись, Настя вышла вслед за Млавой на улицу. Осенний денек разгулялся, но ветер был холодным. На широком вытоптанном пространстве перед каменным зданием мальчишки играли в какую-то игру. Женщина с ребенком на руках прошла мимо подростков и зашла в тот самый каменный дом. Настя последовала за ней.
Это было что-то вроде общественного административного здания – одна половина предназначалась для собраний, танцев и встреч, во второй размещались школа и кабинет старейшины.
Туда попаданку и привели.
Небольшая квадратная комната. Вдоль одной стены стояли шкафы с книгами, вдоль другой – с бумагами. У окна – письменный стол. Слав, увидев жену, тотчас встал, подошел к ней, потерся носом о нос, заглянул в конверт к малышу и тоже потерся. Потом Млава и малыш ушли, а Настя осталась. Ей предложили стул и начали расспрашивать о ее мире, немного рассказывая об этом.
Шкода оказалась права – все жители этого селения, да и всех других, были оборотнями. Поэтому Настя, не имеющая второй ипостаси, вызывала у котов столько удивления. Еще больше их изумляли маленькие кошки, пришедшие с ней. Оказывается, именно такие кошечки украшали барельефы в храмах Баст, но прежде их считали фантазией древних художников, потому что таких кошек в этом мире просто не было! Самыми мелкими тут считались камышовые коты, а домашних кошек не было совсем. Да и зачем тигру, леопарду или рыси домашняя кошка? Мыши и так разбегались из домов и амбаров, стоило туда заглянуть хозяину или хозяйке дома.
Выяснив, что вернуться в свой мир девушка не может – во всяком случае, ее спутницы ее не обнадежили, – Слав начал выяснять, что же Настя умеет.
Как объяснить, кто такие психологи, человеку (ладно, оборотню), который не представляет, что это такое?
Настя кое-как сумела растолковать, что она училась на “лекаря душ”, но не доучилась. Слав вроде бы понял, но тут же подсунул ей книгу – читать-то умеет ли?
Оказалось, что на местном языке Настя умеет и читать, и писать. И говорит, конечно, совсем не по-русски.
Еще в процессе разговора девушка выяснила, что оборотни живут дольше людей, поэтому ее двадцать лет тут считаются практически детством. Не младенец, но полусамостоятельное существо, вроде школьника лет пятнадцати.
Разбираясь с различными дисциплинами, которые преподавались в этой школе, девушка удивлялась – здесь серьезно учили математике, географии, разбирали основы законодательства и геральдики. А вот литературе, родному языку и истории уделяли мало времени и сил.
Впрочем, вскоре выяснилось, что школа предназначалась больше для мальчиков. Здесь считалось, что мужчины в молодости должны путешествовать, торговать или воевать, а когда “нагуляются по свету”, могут строить дома, пасти скот, пахать землю или заниматься ремеслом. Отсюда и выбор дисциплин.
Женщины, напротив, должны сидеть дома, воспитывать детей, рассказывать им сказки, петь песни и через них объяснять устройство мира, его историю и прочее. Поэтому девочки школу посещали, пока хотели. Их учили читать, писать, считать – и на этом все, обязательный курс заканчивался.
Настя приуныла:
– Неужели у вас женщины не желают учиться?
– Почему не желают? – добродушно ответил Слав. – Есть такие, что весь курс наук прошли и, как парни, из дома уехали. Есть у нас и воительницы, и торговки знаменитые, и путешественницы. Немного, правда. Женщинам страшнее покидать дом, да и меньше у нас женщин.
Девушка вздрогнула, и кот это заметил:
– Не дрожи! Ты по нашим меркам еще дитя. Да и потом, когда подрастешь, не опасайся. Наши звери участвуют в выборе пары, а у тебя зверя нет.
– Так у вас бывают истинные пары? – Настя вспомнила несколько дорам с подобным сюжетом.
– Что? – нахмурился Слав. – Что такое истинные пары?
– Это… безусловное принятие и человека, и зверя, так что больше никто не нужен, – постаралась объяснить девушка.
Мужчина пожал плечами:
– Любовь или есть, или нет. Кому-то везет, и зверь с человеком находятся в гармонии, кому-то не очень. Все разные.
– А разводы у вас есть? – задала животрепещущий вопрос Настя.
– Разводы есть, но это редкое явление, – сказал Слав. – Если кот здоров, он никогда не оставит кошку и котят. Так же и кошки берегут свое логово. К тому же мы не ограничиваем молодежь, – тут Слав лукаво улыбнулся, – за деревней есть лесок, куда парни зовут девушек на прогулку. Если девушка соглашается, значит, ее кошечка созрела и хочет погулять. Но это не имеет значения, пока нет котят.
– Значит, брак заключается, когда появляются котята? – поморщилась девушка.
Несколько ее одногруппниц вышли замуж “по залету” и потом долго принимали упреки от мужей и свекровей, мол, “пузом затолкали в ЗАГС”. Потому отношение к браку, вызванному беременностью, было у Насти неприятное.
– Нет, брак заключают, когда двое хотят быть вместе всегда, – Слав разговаривал с ней, как с маленькой девочкой, должно быть, она и правда для него была младенцем. – А котята дело наживное. У нас всегда известно, кто отец ребенка, поэтому отказаться от отцовства не получится.
Настя поняла – коты же ориентируются на запах! Котята поначалу пахнут матерью, но и запах отца присутствует. Никаких подкидышей и незаконнорожденных детей. Все всегда знают, чей малыш. Осиротевший котенок здесь чаще остается в роду матери, особенно если это кошечка. Но бывают разные ситуации, и в таком случае место жительства определяет совет старейшин. Поскольку Слав как раз старейшина, он своей властью и забрал Настю в свою семью.
Глава 5
Они еще немного потолковали о традициях и обычаях котов, но девушка уже откровенно устала, и Слав предложил ей пойти домой – пообедать и отдохнуть. Прихватив книгу по географии этого мира, Настя вышла из школы и застыла.
Подростки, которые играли на площадке перед школой, разбежались в стороны, а один лежал на земле, тяжело дышал, и его выгибало, словно в эпилепсии.
Слав, вышедший на улицу вслед за Настей, нахмурился:
– Байрид? Как-то рано он…
– Что с ним? – глубоко дыша, спросила Настя, стараясь не сорваться в панику.
– Первый оборот. Наши котята рождаются детьми и оборачиваются лет в пятнадцать-двадцать, в зависимости от клана. А Байриду только тринадцать стукнуло! Как бы он не застрял!
Пока Слав говорил, на мальчишке треснула одежда, и с земли поднялся некрупный пятнистый кот, чем-то похожий на леопарда. Он рыкнул, скорее растерянно, чем грозно. Слав ответил ему так, что у Насти волоски на теле встали дыбом. Маленький кот тут же плюхнулся на живот и опустил голову.
– А теперь давай обратно! – потребовал Слав.
Леопард покрутил головой, встал на лапы, потоптался на месте, но так и остался котом.
– Эх, вот этого я и боялся, – вздохнул Межеслав. – Идем, отведу тебя к матери. Сдерживай инстинкты! – строго сказал он и повернулся к Насте: – Сама до дома дойдешь?
– Дойду! – девушка ничего не поняла, но мешать старейшине делать его работу не стала. Да и дом Межеслава был виден от школы. Так что Настя пошла к Млаве, и та сразу усадила ее есть, ворча, что Слав совсем девочку замучил, даже лицо заострилось.
Слопав приличную порцию каши с мясом, Настя рассказала хозяйке дома о сцене возле школы и спросила, чего же так опасается Слав.
Млава присела на лавку, вздохнула и рассказала. Дети оборотней принимают зверя в подростковом возрасте. До этого задача родителей показать им, как хорошо и замечательно быть человеком. Научить подавлять звериные инстинкты и радоваться человеческим делам. Потому что зверь – он грубее, проще и больше нравится подросткам в период буйства гормонов.
Если оборот произошел в старшем возрасте, человек легче подавляет зверя и возвращает облик. Но чем младше человек, тем легче он поддается и может навсегда остаться зверем.
– Сложность в том, что убеждать зверя стать человеком приходится человеку, – вздохнула Млава, – а зверь его не понимает. Если же рядом звери, детеныш и не думает об обороте. Чем дольше ребенок находится в зверином теле, тем сложнее ему обернуться. В итоге наступает день, когда в нем не остается ничего человеческого, и он уходит в лес, становится дикарем.
– Дикарем? У вас есть обычные крупные кошки, не оборотни? – удивилась Настя.
Она полагала, что такое количество хищников и так достаточная нагрузка на местных травоядных.
– Есть. Потомки не оборотов. Их мало, они избегают селений, но в глухих местах могут на тебя напасть. Ты ведь не имеешь зверя, значит, добыча.
– Ох, мне, кажется, лучше не выходить за стены!
– Так будет безопаснее, – серьезно предупредила Млава.
Межеслав вернулся только к ужину. Устало сел за стол, взял у жены из рук малыша и уткнулся в его мягкую макушку.
– Как там Байрид? – спросила его жена, выставляя на стол тарелки.
– Не может обернуться. Поел вареного мяса, но видно, что с трудом, – вздохнул Слав.
Настя молчала. После обеда они с Млавой готовили ужин, прибирали в доме, играли с шустрым младенцем и выясняли, что Настя умеет: готовить, шить и вообще делать по хозяйству, так что говорить девушке не хотелось.
После еды все немного посидели в общей комнате, а потом разошлись.
Насте не спалось. Она крутилась на своей постели и думала о том, что ее знания в этом мире практически бесполезны. Что такого она может сделать, чего не могут сделать местные? Устройства лазерной пушки она не знает, торговец из нее никакой, и даже просто выйти замуж и рожать детей она не сможет – у нее нет зверя!
В самый пик самокопания, когда слезы уже подбирались к глазам и в носу щипало, в щеку девушки вдруг ткнулся мокрый нос:
