Наталья Сапункова "Шут и слово короля"

– Кольцо, – заявила старуха, протолкнув в себя очередной кусок пирога и потянулась за чаркой, которую Якоб быстро отодвинул.

– Что за кольцо?

– Кольцо бастарда, – старуха по-детски капризно сморщила губы. – Оно было у Мерисет, но все знали, что это кольцо Виолики. Хорошее кольцо, золотое, герб, а вокруг него красные камушки. Пока Виолика жива была, Мерисет кольцо не надевала, а потом решила покрасоваться.

– Почему оно было у Мерисет? – спросил Якоб.

– Так… Виолика за долг отдала Бику. И не выкупила, – старуха икнула. – Дорожила она колечком, точно знаю. Красивое, дорогое, золотое. Любовнице за бастарда и медное сошло бы, а тут – золотое, такое и леди на пальчик надеть можно.

– Леди такое не носят, – усмехнулся Якоб. – Это точно было кольцо бастарда?

– Точно! Что я, первый год на свете живу, никогда колец таких не видала? – оскорбилась старуха. – Меня когда-то тоже любил лорд, так он своим полюбовницам серебряные кольца связками заказывал! Двадцать бастардов после себя оставил, и ни одного законного наследника, вот так!

Якоб усмехнулся:

– Так что за лорд? Чье кольцо было у Виолики?

– Откуда мне имя знать! – старуха допила чарку до дна и потянулась за бутылью, но Якоб завладел посудиной раньше.

– А как же нам без имени? – он доверху наполнил кубок волосатого, так что тот благосклонно внимал беседе.

– Я же говорю – кольцо! – рассердилась нищенка, – на кольце герб! Вот и узнаешь имя! Налей еще!

Якоб плеснул чуть-чуть на донышко.

– А почему Виолика, получив такое кольцо, ушла с ребенком? Не знаешь?

– Как же не знаю! – старуха настойчиво протягивала чарку, – ушла потому, что ее леди прогнала! Лорд уехал, а леди Виолику и прогнала из замка, как раз перед родами, велела исчезнуть и не появляться! Пригрозила бедняжечке… – нищенка икнула и всхлипнула. – Сама леди только одного сына и родила лорду, не хотела, чтобы он незаконных детей к себе приближал!

Якоб вздохнул и плеснул старухе еще капельку вина.

– А что хоть было на гербе? Ты же видела кольцо, почтенная?

Та заморгала и развела руками.

– Видела, много раз видела! Не помню. Помню – камушки красные.

– Понятно, – опять вздохнул Якоб. – Мерисет умерла, но и задолго до смерти у неё уже не было этого кольца. Так что ты не сказала ничего важного, почтенная. Вот тебе на доброе здоровье, – он выудил из кармана и высыпал на стол горсть медяков, встал и сдержанно поклонился волосатому.

– И тебе доброго здоровья, почтенный Вартак.

Волосатый Вартак, к некоторому удивлению Эдина, тоже вылез из-за стола и отвесил им ответный поклон, который был куда ниже и учтивей.

– И вам здоровья, а еще мое почтение его светлости, добрые господа. Мы завсегда преданы ему душой и телом, и ежели чего – обращайтесь без промедления!

Выразив таким образом почтение его светлости, то есть, как понял Эдин – Графу, Вартак опять втиснулся за стол и невозмутимо продолжил закусывать. Старуха – та никому ничего не выражала, она сидела, закрыв лицо руками, и икала вперемешку с протяжными пьяными всхлипами.

– Пойдем отсюда, – Якоб подтолкнул Эдина к выходу.

На улице было солнечно и морозно, воздух вливался в легкие, как живительный бальзам – дышать бы и дышать.

– Эх и растяпа ты, – сказал Якоб. – Заслужил взбучку, между нами говоря. Нашел с кем уши развешивать. Ладно, надеюсь, понял. Пошли, угощу тебя булками.

В другом трактире, поменьше и поуютней, они расположились за столом у окна, Якоб велел расторопной служанке принести горячего медового сбитня и сдобы. Пока ждали, он вытащил из кармана и бросил Эдину маленький бархатный мешочек, и сразу вспомнилось, как всплыло – ожерелье из цветов виолики. Для Аллиель.

– Для кого прикупил красоту такую?

Эдин не ответил, и Якоб улыбнулся.

– Они тебя обобрали, но мне потом вернули.

– А как ты… с ними, откуда?.. – не слишком вразумительно спросил Эдин.

Якоб, конечно, понял и объяснил:

– Видел я, как ты с нищенкой объяснялся, как двое тебя схватили. Вовремя подоспел, чтобы тебя отбить, но один разбойник убежал, а ты был без памяти. Я тебя занес в трактир, а парня – за шкирку и к Вартаку. Вот и разобрались, и старуху твою как из-под земли откуда-то выдернули, она проболталась, что ты ожерелье купил. Добыли и ожерелье. Сам бы я и не подумал, что ты что-то у ювелиров покупал. А остальное знаешь.

– Погоди, а Вартак этот – он кто? И – почему?..

Якоб улыбался одними глазами.

– Вартак большой человек. Барон воров – слышал о таком титуле? Заправляет всеми нищими, воришками и прочими прохиндеями в Вердене и окрестностях. И с давних пор очень почитает нашего Графа, сам слышал – предан душой и телом. Мы с Графом его тут навещали недавно, вот я и знал, где искать.

– Наш Граф… и этот?..

– Он знается и с такими людьми, да, – пояснил Якоб, недоумение Эдина его забавляло. – Насколько это ему нужно, конечно. А вот и булки!

Булочки в этом трактире были теплыми, нежными и дивно вкусными, а в сбитень не пожалели меда. Только такой едой и можно было заесть то, что рассказал Якоб.

Все же Эдин попросил:

– Ты не говори Графу, ладно?

Пусть Граф и знается с ворами, но что он скажет, если выяснится, что у Эдина мать – воровка?

– Не могу не сказать, сам понимаешь, – пожал плечами Якоб. – Он ведь от Вартака узнает. А что тебя волнует?

– Старуха тебе сказала… что моя мать, она… в Зиндаре…

– Да сказала, сказала. Только что с того? Граф и так понимает, что она не была ученицей монастырской школы. И потом, ты ведь не знаешь, как оно все случилось? Только представь: молоденькая женщина, с младенцем, совсем без родных, поддержать некому, а обидеть, принудить – запросто. Верно?

– И все-таки, как бы узнать, кто мой отец?

Якоб нахмурился.

– Да неважно это! Забудь.

Как будто можно такое забыть!

Якоб вкратце рассказал о происшествии в Вердене за обедом, который они делили с Графом и Аллиель. И про отца Эдина упомянул, что, возможно, тот действительно знатный человек.

– Ой, как интересно! – Аллиель захлопала в ладоши. – Отец, неужели ничего нельзя сделать?

– Каким образом, радость моя? – пожал плечами Граф. – И потом, зачем? Я считаю, что при желании этот человек легко мог найти и вернуть сына. Отследить путь цирка довольно просто, особенно человеку с возможностями. Разослать гонцов, перехватить цирк! Я бы легко сделал это за неделю, кому-то понадобились бы две.

– Я понимаю, Граф, – не поднимая глаз от тарелки, Эдин кивнул. – Благодарю вас, но я вовсе не расстроен, меня не надо утешать.

– И это хорошо, – старик мягко накрыл его руку ладонью. – Я не хочу, чтобы ты огорчался из-за безделиц. Кто бы ни был твой отец, в тебе хорошая кровь, это уже теперь заметно. Это главное.

Когда ужин был окончен и Аллиель с Эдином ушли из-за стола – точнее, Аллиель утащила Эдина к себе, Граф сделал Якобу знак задержаться и велел рассказать всё подробно. На этот раз Якоб упомянул и о тюрьме Зиндар, но Граф только махнул рукой.

– Пустяки. Грустно, конечно, что он узнал, но это всегда могло случиться, потому что Виолика действительно там побывала. Жаль девочку, ее подло использовали, вот и все.

– Вы знали, милорд?..

– Конечно. В свое время я разузнал про мальчика все, что смог. Вот про это чудесное кольцо бастарда слышу впервые. Может, пьяница-нищенка просто решила разжиться у вас монетами? Ей удалось, как я понял.

Якоб покачал головой.

– Я ей верю, Граф. Потому что… О Всевышний, да я ведь сам видел, что ему поклонилась графиня Верден! Белая Госпожа то есть. Простите меня, милорд, но… я боюсь так думать… но не может же Эдин быть бастардом самого короля Герейна? Или … короля Юджина, ведь и тот умер не стариком, мир праху его…

Граф с минуту молчал, потом расхохотался.

– Нет, друг Якоб. Головой ручаюсь, что ни одну циркачку близко не подпустили бы к королевским покоям. А королева Кандина чрезвычайно умная женщина и ни за что не прогнала бы королевскую любовницу с ребенком. Про королеву Элвису я вообще молчу, эта добрая девочка в лучшем случае поплакала бы в подушку. Поверь, вся эта история не про них, совсем не про них.

Якобу оставалось только склонить голову.

– Я понял, милорд. Простите.

– Вот что, Якоб Лаленси, – продолжал Граф, – постарайся сделать так, чтобы Эдин выкинул из головы мысли о своем возможном отце. К чему эти волнения?

– Да, Граф, но я думаю, что есть ещё способ что-то узнать, – сказал Якоб, – можно просто спросить у графини Верден… у Белой Госпожи. То есть можно попробовать. Если она захочет показаться и отвечать на вопросы. Она не говорит, но может покачать головой…

Граф вздохнул.

– Я запрещаю заниматься такими глупостями. У меня свои планы на мальчика, и титулованные отцы мне не нужны, ты понял, Якоб Лаленси? К тому же герб на кольце мог быть и не кандрийским, ведь не только по Кандрии ездят кандрийские цирки. Полагаю, что загадочное кольцо не найдется никогда, если найдется – найди его первым и доставь мне. А впрочем, нет, выброси его в ближайшую глубокую речку. Понял?

Конечно, Якоб понял. А нравятся ли ему такие распоряжения, никто ведь не спросил.

А еще он подумал, что есть другой способ узнать про кольцо: потолковать с Биком. Это Мерисет могла носить чужое кольцо и не интересоваться, чей на нем герб, но Бик не таков. Он много чего может знать и при этом помалкивать. Не только по Кандрии ездят кандрийские цирки, и цирк Бика в том числе. И не только в Кандрии есть король, и герцоги с графами тоже. Только к чему графине Верден оказывать почтение незаконному ребенку, например, другого графа? Незаконный он и есть незаконный, ей и близко не ровня.

В конце концов, объяснения, когда-то предложенные Графом, Якобу тоже вполне нравились. Призрачная графиня просто хотела помочь – почему нет? Она и помогла. Или графиня действительно знает, кем мальчик станет в будущем? Тем более что за дело взялся ее потомок Конрад Кан граф Верден. Потому и помогла?..

Якоб решил подождать будущего, не тревожась заранее. Так легче дышится.

Эдин с Аллиель до самого сна болтали и играли в солдатики, играть с Аллиель было довольно интересно, хоть она и девчонка. Правда, она предпочитала изображать какую-нибудь принцессу на башне, которая отдает приказы, или ждет спасения, или её похитил дракон – тут фантазия девочки била через край. Разумения Эдина хватало в основном на то, чтобы свести вместе две армии и придумать, почему одна побеждает другую – в этом как раз Аллиель совсем не разбиралась.

Ожерелье из цветов виолики Эдин пока дарить не стал, спрятал в свой сундучок, до подходящего случая.

Глава 5. Радости, огорчения, и немного счастья

Довольно скоро в Развалины явились нежданные гости – барон Корренжи, нынешний хозяин Кальи, с сыном и свитой, и, между прочим, егеря, с которыми накануне пришлось познакомиться Эдину и Якобу, тоже там были. Гости прибыли поздним утром, когда у Эдина по расписанию была тренировка, и они с Якобом фехтовали на мечах – точнее, Эдин отражал выпады Якоба.

Граф в своем потертом суконном кафтане поверх ветхого, штопаного, зато бархатного камзола вышел поприветствовать барона, который был взволнован, встревожен и сама любезность.

– Вчера у нас чуть не случилось досадное недоразумение, милорд граф, – сказал барон Корренжи. – Я счастлив, что обошлось. Разумеется, теперь мои егеря знают, что я лично выдал разрешения на охоту для ваших людей.

– Да, барон, всё обошлось, – согласился граф. – Зато стало для нас поводом встретиться, так что я рад, – граф Верден тоже был сама любезность. – Позволите пригласить вас разделить с нами скромную трапезу?

– Это честь для меня, милорд. Но скажите – как? Как вашим людям удалось бежать из моего… из Кальи?

– Как я понял, с помощью моих семейных призраков, барон, – ответствовал Граф. – Замок, безусловно, ваш, не собираюсь это оспаривать. Но призраки всё еще мои, я даже уточню – мои родственники. И я при всем желании не могу вам посоветовать, каким образом можно выселить их из Кальи.

– Да уж, милорд граф! – Барон расхохотался, как будто Граф сказал нечто очень остроумное, и вся свита дружно его поддержала.

Тем временем взгляд Графа остановился на одном из егерей.

– А, Мерьер, рад тебя видеть. Помнится, поступая ко мне на службу, ты был совсем мальчишкой. Как у тебя дела?

– Хорошо, милорд, – Мерьер заметно смутился, хотя Граф смотрел вполне доброжелательно.

– Это ваш бывший человек, милорд? – удивился барон Карренжи. – Кстати, это один из тех, кто изловил ваших парней. И вы ведь позволите их повидать? Мы привезли их оружие, – барон показал на егеря, который держал два лука, рогатину Якоба и тул со стрелами.

– Один из тех? – Граф внимательно взглянул на Мерьера. – Понятно. А повидать их можно прямо сейчас. Пойдемте со мной, добрые господа.

Эдин и Якоб оба сбросили куртки и кружили по присыпанному снегом двору в одних рубашках, подошвы сапог стучали, потому что Виллен накануне подбил их железными набойками. Эдину некогда было смотреть по сторонам, поэтому он не заметил, когда во дворе появились посторонние. Заметил Якоб, и хотел было прервать тренировку, но Граф сделал знак продолжать.

Барон Корренжи смотрел с интересом – он разбирался в фехтовании.

– Я нашел моему мальчику лучшего оружейного учителя, да вы и сами можете судить, – сказал Граф не без некоторого самодовольства. – Это, кстати, один из сыновей того самого лорда Лаленси, который пятнадцать лет назад командовал замковой стражей у короля Юджина.

– О, вот как, – удивился барон. – Да, я впечатлен, его ученик достоин похвалы. Простите мое любопытство, милорд граф, мальчик – ваш сын?

– Конечно, нет, – спокойно ответил Граф, не повернув головы. – Его зовут Эдин Вентсивер.

Эдин к тому времени тоже заметил гостей, и когда Граф махнул рукой, они с Якобом оба разом опустили мечи, подошли и поклонились.

– Этот? – спросил Граф у Якоба, кивком показав на Мерьера.

Якоб кивнул.

Эдин сразу узнал егеря, который ударил его связанного, и не обрадовался встрече, но пока не понял, что имеет в виду Граф и с чем соглашается Якоб.