Фонд А. "Агитбригада. Книга 3"

– Опиши знак, – велел я.

– Да что там описывать, – развёл руками дедок, – круг, треугольник и точечка. Но самое главное…

– Гена, ну что, получается? – в читальный зал заглянула Ирина, дедок охнул и торопливо исчез.

– Да не очень, если честно, – честно признался я и пожаловался, – не пойму, зачем этот Зубатов меня к вам сюда определил, ведь я рисовать не умею от слова совсем.

– А это я попросила, – спокойно сказала Ирина и подсела за стол напротив меня, – газету я и сама нарисую. Я хорошо рисую и быстро.

– А я тогда зачем?

– Да разговор у меня к тебе есть. Точнее даже просьба. А больше нигде свободно поговорить и всё обсудить не получится.

Я поморщился. Вот терпеть не могу, когда так начинают.

– Ты гля какая дамочка деловая! – расхохотался Моня, – быстро тебя в оборот взяла. Ох и любят они тобой крутить, Генка.

– А что, соглашайся на просьбу, а в награду ты знаешь, что у баб просить, – и себе заржал Енох. – Это, конечно, похуже, чем твоя Изабелла, но городишко здесь паршивенький, так что и такая сойдёт.

– Слушай ты, конь развесёлый, – прошипела вдруг Ирина и пристально посмотрела на Еноха, – ты рот свой поганый закрыл бы. А то места в моём городишке тебе не будет. Это я уж точно говорю!

Енох побледнел и исчез. Моня ретировался следом. Мими осталась сидеть на стеллаже. Кажется, ей было весело. Если не ошибаюсь, она вовсю смеялась.

– Давай говори свою просьбу, – вздохнул я.

* * *

Поздно вечером я вернулся в комнату и с удовольствием плюхнулся на кровать. Умаялся в этой суете ужасно. Уже проваливаясь в царство Морфея, услышал жуткий, душераздирающий крик.

Кричала Клара Колодная.

Я подскочил и, как был, в одних трусах, бросился к ней, право же её квартира была рядом. По коридору пробежали Гудков, Зубатов и Бывалов.

Крик не прекращался, переходя в булькающие звуки.

Зубатов дернул ручку – заперто.

– Клара, открой! – закричал Гудков.

В ответ лишь дикий вой ужаса.

– Выбиваем, – сказал Гудков, и они с Бываловым навалились на дверь. После третьей попытки крепкая дубовая дверь поддалась.

Мы вчетвером влетели в квартиру и обнаружили Клару, которая тряслась и захлёбывалась в рыданиях, глаза её были выпучены от ужаса, руки дрожали.

– Что, Клара, что? – бросился к ней Гудков.

– Ы-ы-ы-ы, – завыла Клара и ткнула рукой на кровать.

Мы посмотрели туда и ахнули: на кровати, головой на окровавленной подушке, лежала огромная дохлая рыба. С разноцветными глазами.

Глава 4

– Ну это чёрт знает, что такое! – уже в четвёртый (или в пятый?) раз возмущённо воскликнул Гудков. – Я хочу знать, кто из вас сделал это?!

Все с надеждой переглянулись и опять преданно уставились на Гудкова.

Дело происходило в комнате Клары. Гудков велел всех срочно собрать и уже второй час он всем нам проводил воспитательную экзекуцию. Все дико устали и мечтали поскорей упасть и уснуть, ведь было уже далеко за полночь.

– Я ведь всё равно выясню! – злобно сообщил всем Гудков и для дополнительной аргументации потряс сжатым кулаком в воздухе. – И вам же лучше признаться, и тогда мы все разойдёмся!

Но ни на кого эти крики впечатление не произвели – во-первых, он уже не первый раз вот так угрожал, во-вторых, все смертельно хотели спать, поэтому было в принципе уже безразлично.

– А завтра представление, – жалобно пробормотала Нюра. – Точнее уже сегодня…

– А мне плевать! Мне плевать, в каком вы виде будете выступать! Вы оскорбили, обидели, унизили, напугали товарища! – брызгая слюной, Гудков забегал ещё пуще по комнате. – Мерзкий бесчестный поступок! И я желаю знать, какой мерзавец сделал это?! А если этот мерзавец вдобавок ещё и трус, то будем все здесь сидеть до вечера!

Я незаметно оглядел собравшихся. На подоконнике, еле сдерживая зевоту, сидел Зёзик. Жорж развалился на сундуке (у нас в каждой квартире был большой сундук, видимо, вместо шкафа) и вполглаза дремал. Люся и Нюра чинно примостились на свободном стуле, вдвоём на одном. Нюра зябко куталась в вязанную шаль, хоть в комнате и было душно. Остальные расселись на полу, даже Клара. Так как кровать была вся залита кровью, а на подушке возлежала и укоризненно смотрела на нас разноцветными глазами дохлая рыба, то пришлось всем нам сидеть на полу. Хорошо, хоть Клара – чистюля и пол в своей квартире вымыла как надо (не то, что я).

– Я в последний раз спрашиваю – кто это сделал?! – заверещал Гудков.

Все вздохнули. Экзекуция пошла уже по шестому кругу.

Снаружи о стекло монотонно билась ветка и стучали, убаюкивая, крупные капли дождя – ветер крепчал. Где-то в глубине Хлябова, кажись в частном секторе, закукарекал первый петух. За ним подхватил второй. Спать захотелось ещё сильнее.

– Вот видишь, Мими, из-за тебя всё, – укоризненно сказал Моня, который парил на полметра над полом и пытался увидеть себя в большое напольное зеркало. – Генка спать вон как хочет, а теперь ему сидеть тут до утра придётся и слушать все эти вопли.

– Да, Мими, ты зря так, – поддержал одноглазого Енох.

Мими, которая на слова Мони не обратила ровно никакого внимания, ощерилась и мгновенно спрыгнула с сундука (она его делила с ничего не подозревающим Жоржем). Звук как от удара мешка с цементом, казалось, заставил задребезжать стёкла, причём во всём здании. Я аж голову в плечи втянул. К счастью, никто ничего не услышал. Мими усмехнулась и поковыляла прочь из квартиры (хорошо, что из-за духоты, дверь была открыта на коридор. А то даже не представляю, если бы она её туда-сюда открывать стала прямо на глазах у агитбригадовцев).

– Так, давайте ещё раз! – рубанул воздух ладонью Гудков и откашлялся. – Мы вошли в здание все вместе. Дальше! Какие у кого дальше действия?

– Мы сразу пошли к себе, – со вздохом сказала Нюра.

А Люся согласно кивнула.

– Ладно, – хрипло сказал Гудков и перевёл взгляд на Жоржа.

– Я зашел к себе, взял ведро. Вышел в коридор, а Люся попросила им тоже набрать и дала ведро. Я сходил до колонки, набрал два ведра воды, – послушно повторил Жорж, – одно ведро поставил под дверью девчат и постучал им, чтоб забрали, а второе занёс к себе. Потом разделся, умылся и сразу лёг спать.

– Так было? – Гудков прищурился на Люсю.

– Да, – кивнула та.

– Вы больше не выходили?

– Нет, мы умылись и ещё раз стихи повторили, а потом проверили друг у друга, – перебила Люсю Нюра. – У нас же новые стихи, ты ведь знаешь. Амфибрахий, трудно учить.

– Знаю, – кивнул Гудков и, потеряв к ним интерес, повернулся к Зёзику. – А ты?

– А я сразу ушел к себе, – таки не сдержал зевок Зёзик, – и лёг спать.

– Кто это может подтвердить? – подозрительно прищурился Гудков.

Все затихли.

– Мы можем, – пискнула Нюра.

– Ого! – уважительно присвистнул Семён и заговорщицки подмигнул Зёзику.

– Да нет! Не в том виде! – вскинулась Люся и сильно покраснела.

– Ага, – хохотнул Семён. – Мы знаем. Стихи вы читали друг другу!

По комнате прошелестели понимающие смешки. Люся сидела вся красная, Нюра – наоборот, побледнела. Губы её дрожали.

– Прекратить! – вызверился Гудков и смешки прекратились.

– Всё не так было! Не так! – выпалила Нюра. – Зёзик так храпел, что мы с Люсей стучали в стенку. А он ругался. Поэтому мы можем подтвердить, что он точно был в комнате.

– Ладно. Принято, – пробормотал Гудков и наморщил лоб. – Так, ну Клара, Генка Капустин и Семён были у меня на виду, Виктор тоже, я шаги его в комнате слышал. А вот где этот гад Караулов шляется?

– Так он к той блондиночке пошел ночевать, – наябедничал Зубатов. – Сразу после всего.

– А он с нами разве не входил в здание? – уточнил Гудков. – Я что-то и не вспомню.

– Не входил, – почти хором сказали все.

– И сейчас не вернулся ещё?

– Нет!

– Макар, а давай я сбегаю, гляну! – подорвался Зёзик, который похоже мечтал улизнуть и поспать хоть часок.

– А ну сядь! – рявкнул Гудков, – дверь в здание заперта на засов изнутри. Так что он не войдёт, а будет стучать – так мы услышим.

– Да он до утра теперь не вернется, – хохотнул Зубатов. – Там у этой блондиночки такие бубсы, что ой.

Люся посмотрела на него укоризненно, и он покраснел.

– Товарищ Зубатов, попрошу не выражаться, – едко промолвила Клара и поджала губы.

Она уже слегка пришла в себя и только по дёргающемуся глазу можно было понять, что недавно её так перепугали дохлой рыбой.

Экзекуция продолжалась ещё примерно минут сорок.

Наконец, к огромному облегчению всех агитбригадовцев, Гудков устал. Вымотался.

Он, наконец понял, что его угрозы и крики не оказывают на ребят никакого воздействия, да и сам окончательно умаялся. Поэтому со вздохом распустил нас, напутствовав грозными словами:

– И пусть тот мерзавец, что сделал это, хорошо подумает. Я надеюсь, что человеческого в нём больше, чем мещанского. И завтра жду его с раскаянием.

Мы все выдохнули и начали торопливо расходиться.

– Нюра, Люся, – окликнул Гудков девчат, – думаю, Клара одну ночь у вас переночует. Там есть ещё угловая квартира, но у меня сейчас ключа нету. Завтра у коменданта возьму, и она переедет. Кто ж думал, что так всё будет…

– Хорошо, – сказала Нюра, – только тогда пусть Жоржик с Генкой сдвинут наши кровати. Мы втроём прекрасно поместимся.

– Ой, сколько там того Генки, – с подвыванием зевнул Жорж и крепко, до хруста, потянулся, – сам сдвину.

– Но они тяжелые… – девчата и Жорж вышли в коридор и оттуда долетали обрывки спора.

– А ты чего стоишь? – нахмурился, глядя на меня Гудков, – или спать!

– Генка, уходи лучше побыстрее, а то сейчас опять за что-нибудь прицепится, – поддакнул Моня.

– Спокойной ночи, – сказал я и вышел вслед за Зубатовым.

Гудков выглянул в коридор, где Зубатов как раз заходил к себе в комнату:

– Виктор, на минуточку, – отрывисто сказал он.

– Иду, – подавил тяжелый вздох Зубатов.

– Да нет, пошли лучше ко мне, здесь курить нельзя, а у меня балкон, – сказал Гудков. – Я вот что думаю…

Концовку я не расслышал, закрыл свою дверь и приготовился рухнуть на кровать. Спать оставалось всего каких-то пару часов.

И только я снял штаны (после инцидента у Клары Гудков позволил хоть сбегать одеться), как из квартиры Гудкова, справа раздались такие маты и крики, что я думал, у меня уши в трубочки посворачиваются.

– Что там стряслось? – подскочил я.

– Сейчас я гляну, – кивнул Моня и просочился сквозь стену.

Я принялся торопливо натягивать штаны обратно.

Через секунду вернулся Одноглазый и коротко сказал:

– Мими.

Рядом хлопнула дверь у Бывалова – он тоже услышал шум.

Я вылетел в коридор и толкнул дверь в квартиру Гудкова: