– У меня конференция в Питере, ты забыл? – Это жена его Ирина опять словами незнакомыми разговаривает. – Хотите – поехали со мной!
– Наташ, поехали в Питер? Развеемся.
– Пап, мы уже в деревню съездили. Давай мы с тобой дома развеемся? Дома гораздо интереснее.
Молодец, Наташенька! Домоседка! Как настоящий домовой! Кузя-то сразу понял, что у них с Наташей много общего. Это же надо так свой дом любить, что даже не пожелать в неведомом Питере развеяться. Ну и правильно, дома и стены помогают.
А вот развеяться – это как? Это как Горыныч что-нибудь испепелит от плохого настроения, а Кощей с Бабой Ягой – фух! – тут же это самое по ветру развеивают? Опасное это занятие. Не зря говорят: «Мой дом – моя крепость». Ребёнка не обманешь. И домовёнка тоже.
Глава 6
Скоро сказка сказывается, да не скоро клубок катится
Баба Яга зыркнула из-за занавески на отъезжающую машину.
Метла кивнула:
– Туда!
– Сама знаю куда, – буркнула Яга. – Нет времени щёлкать клювом.
Она подошла к зеркалу, внимательно посмотрела на своё страшное отражение, дыхнула, протёрла зеркало рукавом. Ничего не изменилось.
Покружилась немного. Снова ничего.
Со злости колдунья юлой завертелась на месте, попыталась схватиться за Метлу, но та отлетела подальше и открыла клюв, опешив от такого волшебства. Лохмотья Бабы Яги слились в один пёстрый кружащийся кокон. Растрёпанные волосы превратились в серую невесомую дымку.
– Как бешеное веретено, – заметила Метла. – Ничего себе.
– Ничего себе, – согласилась Яга, выплывая из кокона писаной красавицей.
– Красиво вылупилась, – похвалила Метла.
– Сама ты вылупилась, – зарделась красавица в модном деловом костюме с лакированной сумочкой на плече. И подмигнула волшебному зеркалу: – Спасибо, неотразимое. Теперь я буду выглядеть так всегда!
Зеркало развело створки и устало вздохнуло. А Яга с Метлой под мышкой поцокала на каблуках к двери.
– По коням? – нетерпеливо заёрзала седлом Метла и дёрнулась так, что они с Ягой чуть не кувырнулись с крыльца.
– Какие кони в наше время? – фыркнула Яга. – Ты как по трассе полетишь, берёзовая?
– А как я в сказке-то летала?
– Сказка кончилась. Забыла, где находишься? Собьют! – отрезала Яга и дружески погладила Метлу по древку. Та вздохнула, зажмурилась и тихонько затарахтела. – Погоди, летучая.
За углом старого Андрюшиного дома, под ивовым кустом, рыжел ржавчиной горбатый облупившийся «Запорожец» со спущенными колёсами.
– На тебе поеду, демон четырёхколёсный, – сообщила Яга «Запорожцу» и ударила Метлой о землю.
Та мгновенно и развалилась. А потом рассыпалась в пыль.
Серое облако окутало четырёхколёсного. Тот сей же час завёлся и заблестел и чуть не уехал без Бабы Яги, но тормознул, лихо сдал назад и распахнул заднюю дверь, приглашая в обитый кожей волшебного дерматинового зверя салон.
– Мешок-то с клубочком где? – оглянулась Яга. Но тут же вспомнила про сумочку, открыла блестящий замочек и облегчённо вздохнула. – Веди меня туда, куда домового повезли! – скомандовала она клубку и кинула его из окна волшебного «Запорожца». – Полетели!
«Запорожец» весело попрыгал за волшебным клубком по просёлочным кочкам, а потом полетел по трассе. Точнее, поехал. Точнее, пополз и вскоре собрал длинную, как паутина в избушке своей хозяйки, пробку гудящих машин.
Водители кричали Яге страшные колдовские слова, клаксоны гудели, а белки на росших вдоль обочин ёлках верещали от негодования, слушая этот гвалт. Они кидались орехами в лобовые стёкла, от чего по стёклам разбегались тоненькие трещинки, а страшные заклинания водителей разлетались по лесу. Но ничего не помогало. Потому что скоро сказка сказывается, да не скоро клубок катится.
– Катись сюда немедленно, шерсть мохнатая! – Яга высунулась из «Запорожца». – Что ж я сразу не сообразила.
Клубок послушно запрыгнул в форточку, а Яга пошуршала на дне сумки и вытащила наливное яблочко вместе с серебряным блюдечком:
– Катись, яблочко, по блюдечку. Покажи домового Кузьму. Расскажи, где его искать.
– Прямо три версты. Опосля держитесь правее. Впереди дозорные.
– Вот это другое дело!
Яга откинулась на мягкое сиденье, а «Запорожец» полетел по трассе с такой скоростью, что остальные авто не сразу сдвинулись с места.
Говорят, к вечеру многие, кто стоял в той пробке за Московской кольцевой автодорогой, пересели на «Запорожцы», а свои прежние машины, не раздумывая, сдали на металлолом. И правильно сделали! Помогать природе, собирать макулатуру, думать об экологии и сортировать мусор – это сказочно хорошо! Не верите? Спросите у белок.
Глава 7
Ох ты, мать честная!
Кузя выглянул из коробки и скорее юркнул обратно.
– Уже разбираю! – крикнул Наташин папа и потопал прочь от картонной горы.
Кузя подпрыгнул, чтобы посмотреть, куда это он, кувыркнулся и отлетел в угол, а башня из коробок зашаталась и шумно разлетелась по всей гостиной.
Кузя выкатился на пол, заметался, скользя и падая, подскочил и побежал куда глаза глядят, а прибежал прямо к Наташе. Та сидела на кровати и увлечённо читала.
– Ох ты, мать честная! – охнул Кузя, замер и свалился навзничь.
– Ух ты! – Наташа отложила книгу и подняла лохматую куклу в красной рубахе.
Кукла была интересная и глазастая. Почти как живая.
– Папа, это твоя игрушка? – спросила Наташа.
– Моя, – отозвался папа, выныривая из одной коробки и заныривая в следующую. – Играй, если хочешь.
Наташа вернулась в детскую, посадила куклу на столик у зеркала, открыла книгу и закрыла – кукла свалилась на пол. Просто неваляшка какая-то. Зато милая. Надо её нормально посадить.
Нормально посадить снова не получилось. Стоило Наташе отвернуться, лохматик снова скатился на пол и затопал лапоточками, пытаясь протиснуться под игрушечный столик.
Наташа кинулась к странному заводному человечку, но тот опять замер, упал и уставился стеклянными глазами в потолок, будто тут и лежал.
– Ты кто такой? – Наташа взяла его в руки.
Лохматик не ответил. Игрушка как игрушка. В народном стиле. Они таких в школе на технологии в четвёртом классе шили. Не таких красивых, конечно. Но у Наташи тогда неплохо получилось.
– Я никому не расскажу, – пообещала она.
Не получилось. Малыш в лаптях не шевелился.
Наташа тихонько подула ему в лицо:
– Фух.
Конечно, игрушки не оживают. Но как-то же он работает – этот электронный чудик. Может, на солнечных батарейках?
– Слышишь меня? Фух!
– А-а! А-а-апчхи! – чихнул Кузя.
– А-а-а-а! – закричала Наташа, бросила Кузю и отскочила.
– Ты чего кидаешься? – взвизгнул Кузя и побежал под стол. – Совсем обалдела?
– А ты кто такой? – прошептала Наташа.
– Кто-кто? Кузька. Домовые мы. У-у-у-у-у! – высунулся Кузя из-под стола.
– То-то я и смотрю – больно дикий, – засмеялась Наташа и подошла поближе.
– Это потому, что я тебя боюсь, – признался Кузя.
– Я тебя тоже, – виновато улыбнулась Наташа.
Кузя вылез из-под стола:
– А если ты меня тоже боишься, то, может, и не жваркнешь?
– Это как?
– Вот тетёха! Недотёпа, неразумиха непонятливая! Ну, жваркнешь – наподдашь, отлупишь, отдубасишь, выдерешь! Всё одно, едино. Всё равно больно.
– Не жваркну, – мотнула головой Наташа. – Никогда никого не жваркала.
– И не сворилась, что ли?
– У-у, – помотала головой Наташа. – А что это?
– Знаешь что? Тогда я совсем тебя не боюсь, неразумиха непонятливая.
Кузя осторожно шагнул к Наташе.
Каждый домовой знает, что свориться – это ругаться, ссориться и дразниться. А если ребёнок не знает, что это, значит, его никто не ругает, не дразнит и семья у него дружная, любят его там. Может, и сворятся иногда, но понарошку, не всерьёз, а так – с кем не бывает? Всё равно же они любят друг друга. А когда растёшь в доме, где тебя по-настоящему любят, то и жваркать кого-нибудь от нечего делать, лупить и дубасить тебе и в голову никогда не придёт. А если не придёт, то и домовому тут бояться нечего.
Так что Кузя Наташу и не испугался вовсе. Он ведь храбрый. Просто проверял – мало ли что.
Глава 8
Спасибо, что живой
К удивлению Наташи, Кузя и правда оказался настоящим деревенским домовым. Вот только непонятно, что же он в деревне за домом совсем не следил? Странно всё это.
– Вот тетёха! Как же мне за домом следить, коли меня Баба Яга утащила? В поло?н взяла, грымза старая. В неволе заточила!
– Бабы Яги не бывает. Это всё сказки.
– Ещё скажи, домовых не бывает, – обиделся домовой.
– Да ладно тебе. Не обижайся! Лучше оставайся с нами жить.
– Вот ещё радость! Своё заберу и домой ворочусь. Ой, беда-беда!
– Что заберёшь? Почему беда?
