Я отвисла, хотя до сего момента и была напряжена, сама не понимая, отчего. Это всё очень мнительно, нужно отбросить дурацкие мысли прочь.
– Я замужем. Уже очень давно. И моего мужа тоже Эдиком зовут, – ответила я, подойдя к столу.
Тося просияла, а я вдруг ощутила голод. Нужно будет ловить момент и пользоваться тем, что я хочу есть, а у меня в распоряжении гостеприимная девушка и много бутербродов.
Потом обязательно схожу в буфет и принесу оттуда что-нибудь вкусненькое, чтобы компенсировать урон, который мы сейчас нанесём запасам Тоси.
Так я думала, присаживаясь за стол. Когда взяла сладкий и крепкий горячий чай, с наслаждением запив им первый укус не очень полезного, но более чем вкусного бутерброда, у меня вообще все мысли из головы вылетели.
Нужно наслаждаться мгновениями здесь и сейчас. А что будет дальше – покажет время. Ещё вчера я ведь вообще не предполагала, что буду сидеть здесь и общаться со своей новой знакомой. А теперь уминаю еду, запиваю горячим напитком и слушаю болтовню Тоси.
Может, мне эта встреча вообще послана небесами не просто так?
Через пару часов я отправилась на УЗИ сразу после осмотра у гинеколога. В целом, как сказала врач, повторив слова Эммы, ничего криминального она не видела, хоть и поставила под вопросом угрозу прерывания, учитывая мои боли.
Которые, надо сказать, уже исчезли, словно их и не было.
– Ну, возраст не такой уж и страшный, чтобы рожать ребёнка, – заверила меня врач УЗИ. – Уже и сердечко слышно, так что вы бы подумали.
Эти слова прозвучали в ответ на мои сомнения, которые я не стала таить и высказала прямо лёжа на кушетке. Конечно, сорок три – это вовсе не годы старухи, когда уже можно начинать присматривать себе саван. И у меня среди знакомых имелись те, кто оттягивал рождение детей до этих цифр и вообще в итоге только к сорока пяти обзавёлся первенцем. Но это они, а это – я.
Поблагодарив врача, я вышла из кабинета и какое-то время постояла у окна в коридоре, раздумывая, не стоит ли позвонить Эдику и во всём признаться. Раз малыш принял решение продолжить развиваться у меня под сердцем, я считала, что мужу теперь точно можно обо всём рассказать.
И мы вместе уже примем решение, оставлять ли ребёнка. Хотя, я уже понимала, в какую сторону склонилась чаша весов… несмотря на то, что боялась себе в этом признаться.
Я вытащила телефон из кармана и набрала номер Эда. Гудок-другой-третий. Журавлёв не подходил. Спит ещё что ли? Но вообще это на него не похоже…
Ладно, значит, пока отложу новости на потом. А пока – отдых в моём «номере люкс». И надеюсь, Тося не присядет мне на уши в очередной раз.
Подойдя к двери в палату, я приостановилась, когда до меня донёсся тот голос, услышать который я совершенно не рассчитывала. И я так и застыла, потому что меня парализовало, а в мозгу появилась ярко-красная надпись. Не входи! Тебе не нужно этого видеть!
– … ну, любимушка моя, не расстраивайся. Врач же говорит, что тонус – это нормально! – произнёс тот, кого я знала больше половины жизни.
В ответ послышался чуть капризный ответ Тоси:
– Я зна-а-аю… Но так не хочется продолжать здесь лежать. Хоть и тётенька эта довольно забавная.
Я всё же взялась за ручку на двери и, открыв её, шагнула в палату, словно на эшафот. И тут же увидела картину, которая меня буквально уничтожила.
– Эдик? – выдохнула я хрипло, и Журавлёв, который обнимал со спины Тосю и поглаживал её живот, отпрянул от своей…
… любовницы?
Ужас на его лице был таким всеобъемлющим, что сомнений не осталось. Он не просто проходил мимо и вдруг ему в голову взбрело изобразить из себя будущего отца ребёнка какой-то незнакомой барышни. Тот самый Эдуард, о котором говорила Тося, – это мой муж…
– Господи, Юля! Что ты здесь делаешь? – вскричал он в панике и встал так, чтобы его «любимушка» оказалась за спиной.
– Это я тебя должна спросить… – выдохнула помертвевшими губами, когда поняла, что нахожусь в каком-то непонятном состоянии.
Пространство вокруг стало расплывчатым, а ног я не чувствовала совсем, потому что они стали ватными.
– Эд, что творится? Ты знаешь Юлю?.. постой… – проговорила тихо Тося и вдруг покачнулась.
Каким-то невообразимым образом Эдик успел подхватить её прежде, чем она бы грохнулась на пол. Меня тоже повело, только на мужа рассчитывать не приходилось. Он был занят своей любовницей…
За что мне всё это? Как это вообще случилось?
– Скажи мне, что это неправда… скажи, что она беременна не от тебя! – взмолилась Тося, вцепившись в рубашку Журавлёва, пока он укладывал её на постель.
Перед глазами у меня поплыла пелена, а тошнить стало так, что я не смогла оставаться на месте. Сорвалась и побежала к туалету, где меня и вырвало чертовыми бутербродами.
В голове стучала мысль: Эдик жил второй семьёй. Эдик жил второй семьёй…
И не просто жил, но и завёл на стороне ребёнка, который родится уже вот-вот…
А дом? Он ведь покупал Тосе дом! Это не мне он выбирал в качестве сюрприза новое жильё… И именно поэтому Эд не обсуждал со мною покупку. Потому что предназначался подарок вовсе не мне…
– Юля! Юля, ты в порядке?
Муж забарабанил в дверь, в его голосе сквозила искренняя тревога. А мне нужна была передышка. Пусть и проходила она вот так, когда я висела вниз головой на унитазе… И, собственно, эта поза как нельзя лучше отображала истинное положение моих дел.
– Я не в порядке, – прошелестела едва слышно.
Думала, что муж ни слова не разберёт, но он лишь стал колотиться в дверь ещё сильнее.
– Юля! Открой, пожалуйста! Давай я позову врача…
Нужно было брать себя в руки, чтобы покинуть своё убежище и бежать из этой чёртовой палаты куда подальше. Я не представляла, как выйду к Эдику, как стану смотреть на Тосю и при этом смогу остаться в здравом рассудке.
Она не знала о том, что Журавлёв женат? Что он ей говорил? Что не может на ней жениться, несмотря на огромное пузо, потому что институт брака – это не для него?
Я всё же отлепилась от несчастного унитаза, поднялась на ноги и умылась. Когда Эдик снова принялся барабанить в дверь, я распахнула её и рявкнула:
– Не колотись! Ты тут не у себя дома!
Пройдя мимо мужа, я первым делом схватила сумку и стала бросать в неё вещи. Тося, которая лежала на койке, была бледнее свежевыпавшего снега. Эдик засуетился, забегал туда-сюда от меня к любовнице и обратно. И если бы я не пребывала в таком шоке, мне это показалось бы даже смешным.
– Эдуард… расскажи мне всё! – взмолилась Антонина. – Юля беременна… она носит твоего ребёнка?
Мне удалось отчасти взять себя в руки. Я повернулась к мужу, приподняла бровь и пока он краснел-бледнел и хватался то за телефон, то за горло, добавила:
– И мне расскажи всё. Тося беременна от тебя, но мне очень интересно знать, какую именно лапшу ты ей вешал на уши, раз она сейчас так поражена тому, что ты женат!
Собрав свои немногочисленные вещи, я застегнула «молнию» и уселась на постель, готовая сорваться и бежать прочь в любой момент. Ни секунды здесь лишней не останусь, но лишь после того, как Эдик объяснится.
– Юля… Давай мы это всё обговорим потом, – хрипло выдавил из себя Журавлёв, и я замотала головой.
– Нет, Эдик! Мы станем обсуждать всё втроём! Ты жил с Тосей второй семьёй? Почему она ничего не знала о том, что ты женат? Или я чего-то не понимаю, и её удивление наигранное? – кивнула я на любовницу мужа.
Ответил не муж, а сама Антонина, на лицо которой стали возвращаться краски.
– Я знала, что Эдуард несвободен. Формально. Но он все два года обещал развестись, а про вас всегда говорил, что вы живёте свободным браком… У вас есть мужчина, а у него вот… Я…
Она всхлипнула, и Журавлёв снова помчался к Тосе. Сел в изножье, взял за руку и стал гладить, даже не стесняясь того, что я находилась тут же, в паре метров от сладкой парочки.
– Он тебе врал! – заявила я.
– Юля! – возмущённо воскликнул Эдик. – Ты что, не видишь, как ей тяжело?
Нет, это просто невыносимо… Невозможно вот так сидеть, смотреть на Тосю и того человека, с которым прожила столько лет и готова была прожить ещё хоть сто раз по столько же, и понимать, что он выбирает прямо здесь и сейчас вовсе не меня…
– Конечно, ей тяжело! Такое огромное пузо! Не то что у меня… лишь начало беременности, – возмутилась я в ответ. – Да-да, Журавлёв! Что ты на меня смотришь так ошарашено? Забыл, что от таких сексуальных упражнений, которые мы с тобой регулярно выполняем, дети могут на свет появиться?
Я так и видела дальнейшую картину. Муж хватает меня за шиворот и выталкивает прочь из палаты, лишь бы его любимушка не пострадала. Именно такое выражение было на лице Журавлёва, когда он смотрел на меня, пытаясь испепелить взглядом.
А я вдруг поняла, что мой побег, который очень хотелось совершить, лишь укрепит Тосю в мысли, что она всё сделала правильно. Знала, что связалась с женатым? Получай ответ. И будешь впредь очень сильно задумываться о том, что штамп в паспорте – это не просто так. И не какая-то каляка-маляка, которая ничего не значит. Хоть живут люди вместе, хоть нет.
– Юля, давай я оплачу тебе пребывание в ВИП-палате. И мы там всё и обсудим, – начал тихо Эдик, всё же совладав с собой.
Ему удалось довольно быстро взять себя в руки, и он начал расставлять фигуры на шахматной доске так, как было выгодно и удобно Журавлёву.
– Нет, Эдик, мы поговорим здесь, – решила я.
Расправила несуществующие складки на одежде и продолжила:
– Итак, у вас с Тосей роман длиною в два года. Ты планируешь купить ей дом, уже даже его выбрал. Откуда средства, Журавлёв?
Это был не совсем корректный вопрос. Денег-то Эд вполне мог и подкопить, тут никаких сомнений в его способностях приберечь финансы я не сомневалась. Но он ведь собирался тратить то, что можно назвать совместно нажитым, верно же?
– Я заработал! – не без вызова ответил Эд.
– Всё, что ты заработал – делится в суде между тобой и мною, не забыл? – спросила я, сложив руки на груди.
– Эти деньги – нет, – мотнул головой Журавлёв. – Ты даже не докажешь, что я их получал. Они на счету моих родителей.
Я так и ахнула, даже не сдерживая реакции. Мои свёкор и свекровь всё знали?
– Мама и папа не в курсе, – прекрасно поняв, что именно я чувствую и какого рода вопрос первым приходит в голову, пояснил Эдик. – Вернее, они знают про Тосю и что мы с тобой скоро разойдёмся…
Господи боже! Только не это…
– Они не в курсе, что ты на отложенные по их счетам деньги собираешься купить дом, но знают про тот развод, о котором я впервые сегодня слышу? – выдохнула с неверием,
Тосю озвученное Журавлёвым весьма порадовало. Она повернула голову и теперь с интересом смотрела за разворачивающимся действом. И слушала нашу беседу. Судя по тому, как на круглом лице Антонины проявилось удовлетворённое выражение, любовнице Эда происходящее нравилось.
– Я не так давно сказал им, что всё же решил с тобой развестись. Мы с Тосей должны успеть пожениться до того, как она родит. Я хочу дать своему ребёнку ту фамилию, которую он будет носить законно. А не просто вписав себя в свидетельство о его рождении.
Антонина села на постели и, видимо, тоже решила вклиниться в беседу, раз уж речь шла о настолько касающихся её вещах:
– Юлия, вы всё слышали сами. Даже если у вас с Эдуардом была полноценная супружеская жизнь…
Она поджала губы и зыркнула на Журавлёва в стиле: «Ты за это ещё расплатишься, но поговорим о данном аспекте позже».
– Так вот… если вы полноценно жили, о чём свидетельствует ваша беременность, то сейчас должны понимать: Эдик выбрал меня… И нашего ребёнка.
Меня так и подмывало сказать, что теперь только я стану решать, отпускать Журавлёва в свободную жизнь к Тосе, или нет. Все законы на моей стороне.
Однако обдумать данную мысль не успела, в палату заглянул врач.
– Журавлёва, пойдём, давление померим, да парой слов перекинемся, – проговорила она, и я, воспользовавшись возможностью хоть немного перевести дух и собраться с мыслями, встала и вышла из палаты.
Пока направлялись в смотровую, где я сегодня уже была, врач о чём-то говорила, но так как речь шла о каких-то незначительных вещах, прислушивалась я не особо… Когда покинула поле боя, стала ощущать себя странно уязвимой. Потому что моя прошлая жизнь закончилась, и я это прекрасно понимала. И как в этом всём существовать дальше, я пока осознать не могла.
Мы добрались до смотровой, где мне померили давление, после чего врач, изучив довольно скромный набор обследований, сказала:
– Юлия, вы должны понимать, что возраст у вас уже такой, что если сейчас от ребёнка избавитесь, больше уже можете детей не родить. Я понимаю, что у вас есть взрослая дочь, но обязана предупредить… Вдруг с мужем захотите ещё понянчиться с малышом, а уже не выйдет…
Я горько улыбнулась. Не рассказывать же врачу о том, что муж у меня хоть и имеется, но можно смело сделать приставку «Без пяти минут бывший». И что у него есть, с кем нянчиться и без моего участия.
– Я понимаю, да. И до завтра подумаю об этом, хорошо?
Она кивнула и подвела итог:
– Беременность хорошая, угрозы нет. То, что побаливало немного – всё в рамках нормы. В остальном не вижу причин не родить вашей взрослой дочери маленькую сестрёнку или братика.
Звучало даже хорошо, если бы не одно огромное «но». Но распространяться о нём я и впрямь не стану.
Поблагодарив врача, я вышла в коридор, и тут же застыла. Потому что глаза мои в тот же миг нашли Машку, нашу с Эдом дочь. Она бодрым шагом направлялась в сторону палаты, где лежала Тося и, по стечению обстоятельств, ещё и я… И несла небольшой тортик.
Но Маша ведь не знала о том, что я в больнице! Не могла же она приехать ко мне…
Нехорошее предчувствие захлестнуло меня с головой. Застывать на месте было некогда, потому я сорвалась и побежала следом. И успела добраться до палаты в тот момент, когда в неё заходила дочь с возгласом:
– Ну и как тут наша мамочка? А я тортик привезла!
Если я и считала, что конец моей жизни настал в тот момент, когда я узнала про измену Журавлёва, то теперь поняла, что именно в данную секунду я умерла окончательно. Без права на возрождение в обозримом будущем.
Меня предала дочь.
– Тортики жрать на большом сроке вредно, – мрачно проговорила я, входя следом за Машей в палату. – Можно родить слишком пухлого младенца и порваться во всех местах. А папе твоему явно не понравится, если секс после родов у него с Тосей будет налаживаться слишком долго.
Дочь обернулась, вскрикнула и выронила коробку с угощением. Она побледнела так, что стала похожа на привидение. Смотрела то на меня, то на Эдика, то на Тосю, и глаза её от ужаса становились всё больше и больше.
– Маш… Твоя мама знает всё про меня и Антонину. Её положили в ту же палату… по стечению обстоятельств. Так что теперь это не секрет, – спокойно проговорил Журавлёв.
Пока меня не было в палате, он сумел взять себя в руки. И Тося его тоже теперь выглядела безмятежно и даже довольно. О чём они тут говорили в моё отстуствие? Эдик ведь наверняка заверил любовницу, что уж теперь достанется ей целиком и полностью. А она и рада была…
– Как давно ты знаешь? – потребовала я ответа у дочери.
