– Не получится. Я уже у твоего подъезда стою…
Глава 5
Люба
Вздыхаю.
– Кто там, Любаш? – хмурится Гаврила.
– Ну, как тебе сказать, – хмыкаю, – Марат, я не одна. Не знаю, зачем ты…
– Я поднимаюсь, – кладет трубку.
Какое-то время я непонимающе хлопаю ресницами. Что за хамло? И наглый какой! Мне нравится… так, фу, Люба! Это не моего поля ягода.
– Марат что тут забыл? – хмурится Гаврила, стоя голышом посреди моей квартиры.
– Это ты у него сам спроси, – хмыкаю, одолеваемая противоречивыми эмоциями.
С одной стороны, мне очень не нравится, что оба мужчины так нагло вторгаются в моё личное пространство. А квартирка – моя тихая гавань, в которой я отдыхаю от мирской суеты и проблем в кафе.
А с другой… смотрю на огромного голого богатыря, покрытого татуировками, и понимаю, что не хочу, чтобы Гаврила сегодня уезжал. Хотя это наверняка всего лишь эффект от нескольких обалденных оргазмов, которые мне подарил этот громила.
Глядя на меня, Гаврила расплывается в порочной ухмылочке. Но тут раздается настойчивый звонок в дверь.
Вздергиваю подбородок, осматриваю себя. Резко запахиваю халатик, встряхиваю темные локоны.
– Оденься, – бросаю мужчине в своей спальне, – а то Маратик упадет в обморок от шока…
– В смысле?
Дзынь! Дзынь!
Да чтоб тебя! Вот же нетерпеливый тип!
– В прямом, Гаврила! Маратик думает, что я старая дева и у меня нет секса.
– С чего ты взяла? – хмыкает. – Он тебя глазами пожирает, когда не видишь…, а я вижу. Давно уже хочу ему их выдавить.
Да ладно?! Сердце делает кульбит в груди. Так, стоп! Давно пора освоить методики шибари с собственной реакцией на некоторых персонажей…
И нещадно вязать своё предательское сердечко.
Я не нужна Марату, он не интересен мне. Фантазия не считается. Это была разовая акция моего неспокойного мозга. Ну, или двухразовая, ладно. Я себя прощаю!
Дзынь! Дзынь!
Иду открывать. Натягиваю на лицо очаровательную улыбку и распахиваю дверь, когда Маратик уже в третий раз тянется к звонку.
– Я уж думал, ты утонула, – зло шипит, – сколько мне ждать?
Осматриваю его. Весь взъерошенный, рубашка набекрень. А что случилось? Он бежал кросс?
– Сколько нужно, столько и ждать. Я гостей не люблю, – спокойно отвечаю, – зачем пришел?
– Я взял смету для строительства детского зала, нужно согласовать, – показывает на папку, зажатую под мышкой.
– Это терпит до завтра, – ледяным тоном заявляю, – еще что-то?
– Не терпит, Люба, документы нужно подписать сегодня, а без тебя этого не сделать. Могу войти?
Он скользит по мне настойчивым взглядом. Задерживается на груди. А у меня как раз соски встали. Упс!
Но мне стесняться нечего, так что расправляю плечи. Маратик зависает.
– Потрогать не дам, – резко возвращаю его в реальность.
– Больно надо. Я люблю небольшую аккуратную грудь, – фыркает, – а здесь сугубо по делу.
– Ну конечно! – за мной возникает массивная фигура Гаврилы, мужчина кладет ладони мне на плечи. – Ты поэтому притащился сюда после работы? Трудоголик дохуя?
Не реагирую. Посмотрю на реакцию недоступного качка. Как кисейная барышня, честное слово! Сам пялится, а потом пытается уколоть. Детская травма, не иначе.
– Ты не одна? – кадык Маратика дёргается, он плотнее прижимает к себе папку.
– Именно, – широко улыбаюсь, – а у тебя какие-то проблемы?
– В нашей компании служебные романы не приветствуются, – цедит.
– А я не работаю в вашей компании. Напомнить, как всё было, милый? – ухмыляюсь. – Тебя мне в аренду сдали за то, что в коллективе не уживаешься и вообще противный по жизни.
Босс Марата передал мне эту прелесть на перевоспитание. В коллективе от его дотошности и душности выли волками. А мне всё равно. Мне с ним детей не крестить.
– Я не виноват, что люди в большинстве своём ленивы, – рычит Маратик, – а мне нравится моя работа.
Видимо, только она.
– Отдай мне, я гляну и подпишу… – хмыкаю, не желая сейчас спорить.
Я бы поужинала в приятной компании Гаврилы, а потом уснула у него под боком. Хоть раз испытать бы, что такое быть беззащитной девочкой рядом с большим и сильным мужчиной.
– Нет, – отрезает, – некоторые пункты нужно обсудить.
– Ты душнила, в курсе? – вздыхаю, затем отхожу. – Проходи. Чай будешь?
– Буду благодарен, – сухо заявляет.
Закатываю глаза и иду на кухню. Гаврила усаживается за стол, Маратик проходит следом. Невозмутимо раскладывает бумаги.
А я чувствую на попе прожигающий взгляд. Резко оборачиваюсь и сталкиваюсь с тьмой в глазах Маратика. А Гаврила смотрит в окно.
– Ну так что в смете тебя не устроило? Шторы? Если что, я обожаю фабрику в Иваново, Марат. Но для кафе выбрала другие. Смирись.
– Плевать на шторы, – вздыхает наш дотошный, – я про мебель.
– С ней что не так?
– Класс эмиссии. Можно взять Е1, он будет безопасен.
– Это для детей, Марат. На их безопасности я не буду экономить. Только Е 0,5 и не больше.
– Е1 подойдет, – продолжает гундеть он, – мы оптом берем, скидка будет больше.
– У тебя купюры вместо мозгов, Марат? – рычит Гаврила. – Она сказала такой, значит, такой. Как строитель я подтверждаю, что у нас требования к безопасности мебели для детей очень высокие.
– Е1 допустима, – душнит мужчина, – это никак не повлияет на здоровье ваших маленьких посетителей.
– Наших, – невозмутимо заявляю, затем насыпаю чайные листья в заварку.
Я чувствую, как Марат взглядом прожигает во мне дыру. И не в спине, а кое-где пониже.
– Прекрати пялиться, любитель воблы, – рычит Гаврила, встает и нависает над нашим душным финансистом, – думаешь, я не вижу?
– Что ты не видишь? – Марат встает, они смотрят друг на друга.
– Как ты смотришь на мою женщину.
– А куда мне смотреть, если ее попа занимает всю кухню! – возмущается Маратик. Мои глаза ползут на лоб.
Охренел, что ли?!
– Я тебе сейчас глаза затолкаю в… – рычит Гаврила, отбрасывая стул.
– Так, хватит! – гаркаю. – Не нужно в моей квартире устраивать петушиные бои и портить мне стулья. Марат, я не пойду на то, что ты предлагаешь. В бюджет мы укладываемся, так что не надо тут копейки высчитывать. И тем более выкраивать их, ухудшая качество мебели.
– Но Люба…
– Никаких «но»! И тем более я не позволю оскорблять меня в моей же квартире. Собирай свои манатки и проваливай…
– Да, вали! – рычит Гаврила.
– И ты тоже! Оба – вон!
Глава 6
Гаврила
– Ты идиот, – рычу, когда мы вместе спускаемся по лестнице на первый этаж дома моей нимфы, – так тяжело держать язык за зубами?!
Люба сдержала слово и прогнала нас обоих. Этого кретина понятно за что. Но я-то ее честь отстаивал. Несправедливо.
Уверен, она бы предложила мне остаться на ночь. И я бы до утра погружался в ее мокрую узкую киску. А потом мы бы вместе позавтракали. Но всё, сука, испорчено. И из-за чего?! Из-за спора о классе эмиссии формальдегида?!
Пиздец!
– Я всего лишь правду говорю, – заявляет никчемный качок.
– Тогда нахера ты приперся? – выгибаю бровь. – Именно сейчас? Не звезди мне тут про сроки, я занимаюсь строительством и прекрасно знаю, что у нас есть неделя.
– Всегда лучше всё сделать заранее, – лицо Марата белеет.
– Сочиняй! – рычу. – Тебе Жанка сказала, что Люба со мной уехала, ты и подорвался. Заревновал, а?
– Ты смеешься? – выгибает бровь, но его кадык дергается, а челюсть сжимается.
Ревнует. Марат запал на Любочку. Но она моя!
Мы с ним знакомы довольно давно. Он работает на моего друга Стасика. Судя по многочисленным жалобам, достал даже своего босса. И весь офис в придачу.
– Тогда я повторяю вопрос: почему ты приперся? – хватаю мудака за грудки и прижимаю к стене.
– Отпусти! – рычит, с силой отталкивает меня. – В любом случае, тебя это не касается.
– А у тебя, смотрю, мускулы есть? Тогда почему ты оскорбляешь красивую женщину? Когда должен защищать?
– Она только для тебя красивая, – фыркает, – я ничего никому не должен.
– Яйца в глотку затолкаю! – реву. – Не смей больше никогда так говорить про Любашу. Ты лишь счетовод. Не тебе рассуждать о классах эмиссии формальдегида и женской красоте. Иди воблу жри свою!
– Я не люблю воблу, – блеет, когда мы всё-таки выходим из подъезда.
– Судя по твоим пристрастиям, очень любишь. Пёс, бросающийся на кости.
– Девушка должна следить за собой, – гундосит, – лишний вес – это нездоровая тенденция. Люба бы вместо того, чтобы обижаться, послушалась. Я бы посоветовал ей режим питания и хорошего тренера.
Еле держусь, чтобы рожей его асфальт не разукрасить. Только вот Марат сильный, паразит. Я его недооценил. Если запахнет жареным, он может удивить.
Хотя где-то в глубине души я хочу вывести его на настоящие эмоции. Этот кусок льда кажется мне подозрительным.
