Елена Княжина "Шипы в сердце в Академии Судьбы"

Я совсем растерялась. Окончательно. Почувствовав, что сейчас его невеста рухнет в обморок, Александр сделал шаг вперед и, ухватив за локти, усадил меня в свое кресло. Это было кстати: столовую залило черным туманом.

– Ника, возьми себя в руки и соблюдай приличия! – рявкнула мать и потрясла меня за плечи, вбивая затылком в подлокотник.

– Ох, прошу… Не сердитесь на дочь, к чему нам эти приличия? Мы ведь почти семья, – смущенно бормотал парень. – Это я виноват. Я не сказал тогда, а она, выходит, переволновалась…

– Вы знали? Знали, что танцуете с невестой? – прохрипела я, глядя снизу, с мягкого подлокотника, на лица столпившейся родни. Среди серых глаз отчетливо выделялись синие.

– Я видел ваш портрет раньше, – признался скованно Расков. – Я… подозревал, да. А когда вы представились, все подтвердилось.

– Вы обманули!

– Вовсе нет.

– Вы сказали, что вам только пора определяться… и что девушек… «расхватали»…

– Простите мне эту маленькую ложь, – он виновато улыбнулся.

Чуть пришибленно, застенчиво, пряча морские глаза под рваной платиновой челкой. И я опять утонула в безбрежном тихом океане, избавленном от штормов.

– Но зачем вы так?

– Это вышло ненамеренно, Вероника. Я не планировал… Я почти никогда не вру, правда. Я растерялся и не смог подобрать нужных слов, – он надсадно закашлялся в кулак. – Надеялся, что смогу произвести на вас впечатление до того, как вывалю новости о помолвке… Хотел узнать вас получше. И чтобы вы узнали меня. Я бы обязательно признался вам после прогулки, но вы убежали.

– Потому что я была помолвлена. Думала… что не с вами. Я не могла позволить себе «прогуливаться»! – пропыхтела обиженно.

Если бы он сразу сообщил, что жених, я бы легко согласилась. Тогда я была очарована случайным кавалером. И очень досадовала на судьбу.

Мы бы вошли в лабиринт вместе. Я не встретила бы Роланда, не получила в подарок заколдованную розу и не угодила бы в лапы вампира…

– И это делает вам честь, – покивал Алекс напряженно. – Правда, я был несколько озадачен, когда одна из ваших подруг потянула меня в сад с неизвестной целью… А там вы и в чужом плаще…

– Это совсем не то…

– О, я уверен, что «не то», – согласился жених. – Тот джентльмен был груб. А вы просто не знали, к кому обратиться за помощью в незнакомом месте.

От него тянуло теплотой понимания. Неужели Валенвайд прав и мою симпатию так легко завоевать? Простой улыбкой, добрым словом, деликатностью, неравнодушной заботой и чистотой прозрачных глаз?

Впрочем, откуда клыкастому знать. Он не пытался.

Мать проворно ослабляла шнуровку на нарядном платье, похлопывала по моим щекам снятыми перчатками и пыталась всеми известными способами привести дочь в чувство. Еще немного – и начнет брызгать водой из жезла.

Ее белый лоб шел багровыми пятнами, что обычно случались на высшей стадии раздражения. Я не оправдала ее ожиданий. Поджатые губы намекали, что если уж падаешь в обморок от вида суженого, то хотя бы делай это красиво и грациозно, а не как вареная картофелина.

– А где твое помолвочное кольцо? – вдруг истерично взвизгнула матушка и уронила кружевные перчатки на пол. Красные пятна сменились черными, и глаза Аврелии Ланге закатились, обещая зрителям два обморока по цене одного. – Ты что, умудрилась его потерять?!

– Я отдала его в чистку, – монотонно повторила привычную ложь.

Кряхтя, я выбралась из кресла, оправила смятую юбку и надела перчатки, прикрыв кружевом унизительное клеймо. Воспитанная леди должна вести себя достойно даже в эпицентре кошмара.

– Это неприемлемо, дорогая!

Матушка была в своем репертуаре. Стряхнув обморочный настрой, она вернулась к желчному недовольству потомством.

«Дорогая» резануло по ушам отравленным клинком. Бесценной я была в прямом смысле – согласно вложениям, которым не мешало бы окупиться. Иногда казалось, что главный банкир в нашей семье вовсе не граф Ланге.

– Ты сказала, что к утру его почистят, – напомнил отец, протирая платком вспотевшую под люстрами лысину.

– Возникли… осложнения…

– Неужели оно загрязнилось настолько, что дочь Аврелии Ланге не смогла оттереть сама? – едко процедила мама. Обладательница трех десятков кубков по «искусной бытовой магии».

– В нем была игла! – не выдержала я.

– Игла? – опешила мать. – Да откуда там игла…

– Оттуда, что это не кольцо, а талисман темного мага, – прохрипела я, сердито поправляя манжеты на левой руке и на правой.

– Глупости, милая… Ты что-то снова себе вообразила, – холодно бросила мама.

Она поерзала в неуютном сером платье, как если бы ощущала вину… Не передо мной, истощенной двойной магической данью, а перед семьей Алекса, выдвинувшей нерушимые условия контракта.

– Зачем ты вообще его сняла? – озадаченно бормотала она. – Я ведь писала… строго-настрого…

– У меня палец распух. Я еле рукой могла шевельнуть… Я вынужденно сняла, чтобы спал отек, а там – иголка!

Я вперила в маму безумный взгляд. Она правда не соображает, какой кошмар со мной творился в последние недели, или так искусно играет роль?

Судя по брезгливости, затянувшей мамины зрачки, она испытывала потрясение. Мной. Своей дочерью, нарушившей правила приема гостей и условия контракта. И так бесстыдно вышедшей из образа «безмолвного выставочного образца».

«С каких пор наша кукла такая разговорчивая?» – было написано и на папином одутловатом лице.

А я вдруг ощутила, как струны, натянутые под розовыми рюшами, наполняются невиданной смелостью. Примерно на один вопрос. Может, на парочку… А потом можно снова сбежать в трусливый обморок: мамино мнение обо мне так и так не улучшится.

– Вы не считаете, что должны объясниться перед невестой, Александр? – степенно уточнила я, сложив руки на юбке.

Гордости во мне не было, лишь обида. И раздражение, что вопрос я задаю не ради себя… а назло одному вампиру, решившему, что я струшу.

– Я попросил родовую реликвию у матери, – развел руками жених. – Игла? Вы уверены? Если так, то простите меня… Я подумал, что вы оцените древнюю вещицу: она хоть и выглядит просто, но весьма ценна.

– Она сделала во мне дырку, – прошептала я угрюмо, чувствуя, как под его теплым взглядом решимость тает. И обвинительный настрой сходит на нет.

Расков был изумлен, искренен, невинен. Как новорожденный голубоглазый сабер, покрытый редким белоснежным пухом. Это… обезоруживало.

– Если вам не понравилось кольцо, вы сможете выбрать то, что по душе, – легко предложил он. – Тем более оно скоро сменится обручальным. Можем завтра слетать в Лондон к одному магу-ювелиру, посмотреть эскизы… Вы просто ткнете пальчиком. Я закажу любое.

Я зажмурилась и отвернулась к окну, сделала несколько шагов, спряталась за шторой. Сейчас я казалась себе глупышкой, надумавшей лишнего. Развернувшей целую теорию заговора из-за ерунды.

За спиной послышались осторожные шаги, и через пару секунд теплая рука неуверенно легла на мои пальцы. Похолодевшую ладонь ласково вмяли в подоконник. Я дернулась с непривычки, но сбрасывать чужие пальцы не стала. Как-никак, это мой будущий муж.

– Не бойтесь меня, Вероника. Я же не какое-то зубастое чудовище, – насмешливо пробормотал молодой маг. – Если желаете что-то спросить – не стесняйтесь. Я открыт.

– Вы практикуете запретную магию? Экспериментируете с Темной материей? Внушение, подчинение, соединение?

– Нет.

Я не видела, но слышала, как он качнул головой.

– Но вы… Вы настроили со мной какую-то темную связь… Из-за которой мне было дурно, – прохрипела я, разглядывая увядающий сад за окном. – Я целый месяц падала в обмороки.

– Нет. Нет, Вероника! – с напором оправдался Алекс. – Я не владею подобной магией. А если бы и владел… Разве посмел бы я вторгаться в личное? Да и зачем мне это?

Я обернулась, выискивая подвох. Яркие, синие, фантастические глаза смотрели недоуменно. Затягивая на глубину и запутывая меня, точно пиратский морской узел.

– Не знаю зачем, – пробормотала в замешательстве. – Подглядывать?

– За вами? Но меня заверили в вашей чистоте и превосходном воспитании, – он тряхнул светлой челкой, рассыпав белое золото по приподнятым бровям. – Я не имел причин не доверять невесте, обучающейся в закрытой школе для девиц.

Я беспомощно бултыхалась в новой информации. В его версии событий. С этой стороны картина открывалась по-новому… Но сердце сковывало необъяснимой тревогой. Будто за показной прозрачностью и искренностью сокрыто второе дно. Темное и опасное.

Хотя кольцо и правда было старинным. Может, какой-то предок Алекса, обладавший высшим даром, наложил на украшение темные чары… и просто забыл их снять? Вот и тянул талисман из меня соки. По старой памяти.

– Я видела красный щит. Там, в ангаре, – проронила шепотом, стараясь, чтобы родители не расслышали нашей беседы. – Это не Сияющая материя, это… что-то на крови.

Когда напали «Сыны», Расков вызвал незнакомые чары, пытаясь защитить гостей от энергетических хлыстов. Я хорошо запомнила щит – яркий, багровый, сочащийся темным… Но вместе с тем – надежный и крепкий. За ним прятались мои подруги.

– Это защитная магия. Мать обучала меня… разному. Но исключительно ради безопасности, – прошептал Алекс так же тихо, заговорщицки склоняясь к прозрачной шторке. – Есть люди, которые желали бы мне навредить. Однако вас это не должно беспокоить, леди Честер… Я не дам свою невесту в обиду.

Замешательство подкашивало ноги. Я была уверена, что жених, тот страшный темный маг, желал мне вреда. Я остерегалась его, опасалась знакомства. Но Александр единственный, кто не опечалился отсутствием кольца.

Судьба-богиня, он не призвал меня к ответу, не возмутился, не расстрелял глазами из-за нарушения контракта! Просто предложил купить новое.

Симпатия, рожденная под дриадскую музыку, снова согревала сердце. Оно билось быстрее от робких взглядов синеглазого мага. Почти приплясывало от его деликатных, неловких прикосновений.

Но было в ярких, сочных, вкусных эмоциях что-то поддельное, наносное. Мы ведь едва знакомы. Еще вчера я боялась встречи, испытывала почти физическое отвращение… Откуда сегодня фонтан теплых чувств? Только ли потому, что Расков понравился мне в свадебном ангаре?

– Сама магия свела нас танцем в ту памятную ночь, Вероника, – уверенно сообщил Алекс, согревая коротким поцелуем кружевную перчатку. – Потому что мы предназначены друг другу… обещаны… и будем отданы.

– И вы не отступитесь?

– Никогда.

– Даже если узнаете о моем нежелании вступать в этот брак?

Я поймала взгляд жениха, чтобы выискать на дне морской синевы его настоящего. Правдивого.

– Значит, я заставлю вас пожелать, – Александр лучисто рассмеялся в штору.

– Магией? – уточнила настороженно.

– Я слышал, что подарки и прогулки тоже неплохо действуют.

Распрямив спину, я вышла из защитного шатра штор и чинно присела на «стул невесты». Великосветский этикет давно решил за меня, где сидеть, что есть и куда смотреть. Для воспитанницы мадам Туше это было легко – неотступно следовать правилам, заученным так крепко, что те отпечатались на костях.

Сейчас муштра директрисы меня спасала. Погруженная в свинцовые, тягостные мысли, я на автомате улыбалась, кивала, расправляла салфетку, аккуратно втыкала вилку в те крошки, что были положены невесте на завтрак…

Даже не вслушивалась в разговоры. Потеряла к ним интерес. Отец что-то обсуждал с Алексом, матушка отрешенно глядела перед собой, а я мечтала, чтобы официальная часть поскорее закончилась.

Затем Расков пожелал осмотреть заброшенные владения Честеров, и мать включила режим радушной хозяйки. Отец, сославшись на срочные банковские дела, заперся в кабинете.

Судя по припаркованному у ворот элитному экипажу, в котором папенька возил ценные бумаги, и по количеству стражей, что патрулировали территорию, граф Ланге не собирался отрываться от работы даже ради помолвочных торжеств. Другие вложения были ценнее.

Я вызвалась навестить Эмиля. Его расположили в верхних покоях, поручив уход за раненым фамильной морфихе. Я не рискнула расспрашивать, почему обескровленного брата не отправили в Эстер-Хазскую лечебницу. Знала, что на правду отец не расщедрится.

От восстанавливающего купола разливалось стрекотание. «Стррр-Стрр-р-р…» – дребезжало по всей спальне, пробираясь мурашками под кожу.

Эмиль спал, источая лицом мертвенную аристократическую бледность. И хорошо… Будь он в сознании, я бы не сдержалась и наговорила лишнего. А так я молча содрогалась от жалости, разглядывая объемную повязку на шее парня.

Валенвайд перешел черту разумного. Законного. Что бы ни натворил мой брат, он не заслуживал настолько жестокой кары.

Посидев час у постели дурака, вляпавшегося во взрослые игры, я вернулась к себе. Стражи в черных и бирюзовых плащах раздражали. Отец половину охраны банка сюда перетащил, словно ожидал нападения!

Хмурые боевые маги патрулировали коридоры, вбивали подошвы сапог в ступени, разнося гул по всему имению. «Бах-бах-бах!» – напористо било в виски. Графу Ланге так было спокойнее, комфортнее. Когда он слышал свою охрану. Я же ощущала себя заточенной в серокаменную темницу.

За ужином мы снова встретились с Расковым. Потянулась вязкая бесконечность пустых разговоров, положенных этикетом. В этот раз беседой руководила матушка, а отец отвлекался на важные бумаги, перебирая папки прямо за столом.

Спина гудела от напряжения. Мне пришлось изображать красивую розовую статую не только за трапезой, но и после, когда мужчины перебрались в библиотеку. Граф отложил документы, наполнил бокалы дымящейся гадостью и принялся о чем-то толковать с Расковым.

А я сидела. И сидела. И сидела… В дальнем кресле, как фарфоровая статуэточка, покрытая зефирными рюшами. С ноющей прямой спиной и затекшей выгнутой шеей.

Сидела лишь для того, чтобы желающие могли раз в десять минут кинуть на меня нетрезвый взгляд и насладиться зрелищем. Мать не позволила даже книгу в руки взять – чтобы я не показалась будущему супругу излишне умной.

За окнами расчернелась ночь, выкатилась округлая сырно-желтая луна. А мужчины никак не могли закончить спор об инвестициях в магическое будущее. Уже и Тайнария ворчливо сообщила, что комнаты для господина Раскова подготовлены. И мать намекнула, что завтра на свежую голову нам предстоит обсуждать свадебные нюансы. И я раззевалась, не скрывая усталости…

Опасаясь нырнуть в дрему и с позором свалиться с кресла, я принялась в который раз рассматривать жениха. Раскову к лицу был синий костюм из гладкой перламутровой ткани. Золотые пуговицы сверкали на парадной одежде, как на кителе морского офицера. И эта солнечная челка, падающая на лоб… Мы будем красивой парой. Только как его разгадать?

Отец, с таким азартом обсуждавший новые законы, не знал, что Александр присутствовал на «запретной свадьбе». Что мой жених стоял в самом центре ангара, без маски и скрывающих чар! Он был шафером, подавал брачный кубок приятелю-полукровке. Его пригласили Карповские… Или Дороховы… А значит, они доверяли парню. Но могу ли я?

Зашуганная интуиция упрямо шептала, что нет. Доверять я ему не могу. Кто бы ни был идейным вдохновителем, это Расков передал родителям опасное кольцо и потребовал, чтобы я его не снимала. Возможно, он лишь оружие в чьих-то темных, липких, грязных руках, жаждавших поживиться пророческим даром… Но где гарантии, что эту роль он исполняет не добровольно?

Наконец бесконечный вечер завершился. Отец даже лицом раскраснелся, так был доволен общением. Мать тоже сменила гнев на сдержанный холод и отпустила меня готовиться к новому дню.

До спальни ноги еле доволоклись. Я висла на перилах, припадала плечами к стенам, шваркала подолом платья по холодному полу – не было сил приподнять пышные юбки. Все, о чем мечтала, – скорее сбросить зефирную чешую и рухнуть в постель. Забыться… и забыть. Лучше бы обо всем на свете.

По комнате носился ветер, запущенный в приоткрытое окно. Я порывисто захлопнула створки, содрогнулась и поискала глазами плед: свежесть была запредельной.

Натыкаясь в полутьме на шкафы и комоды, я добралась до постели и мечтательно застонала. Это случится сейчас, сейчас… Какая-то минута на борьбу с неподатливой шнуровкой платья – и я упаду на подушку.

Нетерпеливо дергая ленты на корсаже, я скинула туфли и вытащила булавки из прически. Кожа на голове ныла, онемевшие пальцы едва справлялись с узелками… А это ведь всего один день. Один день! Из настоящей жизни милых леди. У меня впереди таких целая вечность.