Но последнего я вслух, естественно, не говорю.
Оглянувшись, определяю, где выход. Думаю, уборная именно там.
Мои предположения оказываются верными. Я вхожу в уборную и останавливаюсь напротив длинного, подсвеченного по периметру фонариками, зеркалу. Опираюсь руками на столешницу с раковинами и опускаю голову. Зажмуриваюсь крепко, а потом смотрю на себя в зеркало.
Зрачки чуть расширены, кожа бледная. Чёрный цвет платья подчёркивает это.
Я сейчас должна быть дома, у родителей. Должна выйти на улицу к ребятам – в субботу все съезжаются. Серёга на гитаре играет, Машка о своём новом женихе-гонщике болтает, тётя Люда со второго этажа ругается, что мы снова слишком громко смеётся, а ведь уже скоро полночь.
Наверное, всё так и происходит в эту минуту. Только без меня. А я – здесь. В капкане. В этом шикарном чёрном платье и с короной на голове жду своей участи. Беспомощная. Покорная. Беззащитная.
Результат всего лишь одного решения, одного сделанного выбора. Последствия желания помочь подруге.
Помогла. Что дальше, Милана?
Получила корону и участь шлюхи для одного из тех, кто считает себя королями мира.
И это только начало…
Дверь в уборную открывается, и входят две девушки. Их я тоже прекрасно помню. Майя – вторая вице-мисс, и Анастасия – она получила титул Мисс грация, оказалась лучшей в дефиле в купальниках.
– Милана, – холодно улыбается Анастасия. – Привет. Рада видеть тебя.
Нет. Это ложь. Конечно же, не рада.
Глава 10
Девушки прикрывают за собой двери и останавливаются напротив зеркала. Майя достаёт из сумочки стик и немного наносит на скулы, растирая кончиками пальцев. Прикасается им же к губам, вспушивая их, будто подушку.
Настя поправляет волосы, а потом тоже достаёт из клатча небольшой тюбик, похожий на помаду, раскручивает его, но оттуда не стик помады выезжает, а выпадает то ли капсула, то ли таблетка, которую Настя забрасывает в рот и глотает без воды.
Она замечает мой взгляд и усмехается.
– Хочешь? – выгибает бровь, протягивая тюбик. – Могу поделиться.
– Что это? – зачем-то вместо отказа спрашиваю я.
– Чтобы голова в определённый момент не болела, – подмигивает Настя, и они с Майей смеются.
– Спасибо, не надо, – открываю кран и снова ополаскиваю руки. – У меня не болит голова.
Настя и Майя снова переглядываются, и мне становится совсем уж некомфортно находиться тут рядом с ними. Неприятие, исходящее от девушек, буквально ощущается кожей. Хочется обхватить себя руками, отгородиться хоть как-то.
– Ещё бы, – Настя улыбается, но улыбка выглядит приклееной, а вот глаза сверкают ненавистью вполне себе ясной и понятной. – С Обласовым бы ещё голова болела. С таким не будет. Ты попробуй лечь под такого старого пердуна, как Левинов. Или, к примеру, Горбатов. Или под Петрова – там уже точно без этого, – она приподнимает тюбик «помады», кивнув на него, – не обойтись.
– Радуйся, что ты сопровождаешь Демона, – складывает руки на груди Майя. – У него, конечно, тот ещё взгляд – дрожью пробирает, но он хотя бы не старый. Не мерзко сопровождать его.
Сопровождать. Вот как это называется…
– А когда тебя покупает старая вонючая рухлядь – то ещё удовольствие. Мне блевать охота, когда его скрюченные пальцы прикасаются к моей коже, – кривится Настя, её красивое лицо искажается неприятной гримасой.
Логичным было бы спросить, разве их кто-то заставляет? Но… по своему примеру я знаю, что отказ неприемлем и опасен.
– Я этого не хотела, – опускаю глаза, а потом смотрю на себя в зеркало. Будто сама себе говорю.
– Тогда что ты забыла на конкурсе, Милана? – усмехается Майя. – Никто из нас не хочет вставать на колени перед стариками, но какой у нас выбор? Обласов сам решает, кто наденет корону. Ты взяла джек-пот, радуйся и не жалуйся.
– Каждая из нас знает, чем рискует и на что идёт, – с раздражение закатывает глаза Майя. – Ни для кого не секрет, что каждая хочет продать себя подороже. И хорошо, если купит такой, как Обласов. Но тут уж как повезёт. Тебе – повезло.
Повезло – слабо сказано.
Девушки уходят, а я так и стою у раковин и смотрю на льющуюся из крана воду.
Я всегда, с самого детства, воспринимала конкурсы красоты как некое волшебство. Мне казалось, в них принимают участие только особенные девушки – самые красивые, самые стройные, самые талантливые.
Подростком я ходила в танцевальный кружок, и когда в нашем доме культуры проходил местечковый конкурс «Мисс Очарование» среди студенток местного колледжа и старшеклассниц школ, мы выступали в качестве музыкальной паузы между конкурсами. Тогда мне и в голову не могло прийти, что такие волшебные конкурсы можно так опошлить.
Аукцион – вот подходящее название.
Блядство.
Странно, что на руки нам надевали пластинки с номерами, а не сразу с ценами.
Закрываю воду и вытираю руки бумажными салфетками. Нужно возвращаться, и это совсем не радует. Передышка не особенно-то удалась.
Но Обласов говорил, что тут есть балкон. Попробую проскользнуть туда.
Я выхожу в залу и в полутьме крадусь в сторону стеклянной стены. По пути беру бокал шампанского, хотя и не пью. Не знаю пока, что буду с ним делать, но мне хочется хоть немного отстраниться от всего этого. На такое, как Настя, я, конечно, не пойду, но пару глотков слабого алкоголя, пожалуй, позволю.
Действительно нахожу выход на балкон. Он тут только начинается, а уходит вдоль бетонной стены. Заворачивает за угол здания.
Отлично, меня не будет видно через стекло.
Вот бы потеряться тут до конца вечера хотя бы.
На улице сегодня удивительно тепло, но не настолько, чтобы щеголять с оголёнными плечами. Но мне всё равно сейчас на холод. Я лучше промёрзну насквозь, чем вернусь туда в залу под эти липкие похотливые взгляды.
Останавливаюсь и упираюсь рукой в стеклянные перила.
Интересно, насколько они надёжны?
Делаю глоток шампанского и прикрываю глаза. Замираю, ощущая, как по обнажённой коже скользит холодный воздух.
Странно, но я даже не дрожу. Словно окаменела.
Вздрагиваю лишь тогда, когда сзади мне на бёдра ложатся мужские ладони.
Глава 11
Как я могла не услышать, как Обласов оказался рядом?
А это точно он, я узнаю его по запаху его парфюма.
Никуда не деться от него. Я в западне. В капкане. Поэтому замираю – не шевелюсь, едва дышу, ощущая, как жар поднимается по шее и охватывает лицо.
Обласов скользит ладонями по моим бёдрам вверх, притормаживает чуть выше ягодиц, а потом прижимается пахом к моим ягодицам.
Крепче сжимаю пальцы на стеклянных перилах, ощущая его твёрдую эрекцию через одежду.
Неужели он хочет взять меня прямо здесь, на балконе?
Сглатываю от этой ужасной мысли. Голова кружится, когда смотрю с высоты балкона, пытаясь абстрагироваться мысленно от происходящего.
Но это сложно. Тело, словно нерв оголённый. Внутри всё съёживается и переворачивается, когда мужские руки снова проводят по моим бёдрам, но на этот раз сгребая платье.
Дышать перестаю. Застываю. Каждая мышца в камень превращается, когда его ладони оказываются на моей обнажённой коже под платьем.
Он трогает меня так по-хозяйски, словно я принадлежу ему.
А ведь я и принадлежу. Он так решил. Так ведь и сказал, что я вещь, и он меня купил. Дорого заплатил. И теперь считает, что вправе пользоваться так, как ему заблагорассудится.
Сжимаю зубы, продолжая тупо смотреть вдаль, выбрав одну неподвижную точку в ночной картине города, когда Обласов оглаживает мои ягодицы, а потом его пальцы оказываются под резинкой моих трусиков.
Хочется закричать, оттолкнуть его и сбежать, но вместо этого я стою, словно в столп соляной обратилась. Знаю ведь, что не даст уйти. Что догонит и сделает то, что захочет. Ещё и накажет – предупреждал ведь.
Непроизвольно всхлипываю, когда мужские пальцы достигают моей промежности. Сначала прикасаются лишь поверхностно, осторожно, а потом раздвигают складки кожи и протискиваются между ними.
Его пальцы скользят мягко, без нажима. Там очень влажно.
Почему я такая влажная?
Мои пальцы, которыми я впилась в перила балкона, белеют от напряжения, но я не произношу ни звука. Только чувствую, что мне нужно больше воздуха – дыхание углубляется. Во рту становится сухо, когда Обласов цепляет очень чувствительную точку.
Мне хочется расплакаться от того, как моё тело реагирует на его прикосновения. Оно словно отдельно от меня живёт.
Прилив крови к половым губам усиливается, вызывая лёгкую боль. Влаги становится ещё больше. Самое ужасное, что я не могу контролировать эту реакцию. Совершенно никак.
А потом его пальцы ныряют внутрь. Растягивают до ощутимого дискомфорта, вынуждая резко выдохнуть.
– Действительно девственница, – словно из-под воды слышу удивлённый негромкий голос Обласова.
Он убирает руки и приглаживает моё платье.
– Знаешь, Милана, – он всё ещё слишком близко ко мне. Убирает прядь моих волос за плечо и говорит близко, у самого уха. – Это удивляет меня. Ты удивляешь. Я привык видеть перед собой на коленях каждый год новую шлюху в короне, послушно открывающую рот, чтобы взять глубже. И счётчик во взгляде… Каждая знает себе цену. Каждая готова сполна её отработать. Но ты… что не так с тобой?
Вот что теперь называется «не так».
Если не готова обслуживать за деньги, значит, что-то не так…
– Мне жаль, что вам попадались только такие девушки, – отвечаю, продолжая смотреть в ночь. По плечам начинает ползти озноб.
Что тебе они могли предложить только секс за деньги, ведь большего ты попросту недостоин.
Но последнее я проглатываю, конечно же.
– Любопытно… – ведёт пальцем по моему плечу от шеи и до локтя, а я изо всех сил борюсь с желанием сбросить его руку, и лишь спустя секунду понимаю, что он оставляет след – мою влагу, собранную на пальцы. – Красивые шлюхи идут на конкурс, чтобы подать себя на блюдечке, продать подороже. Они готовы на всё, на любые извращения ради Бали, брюликов и брендовых тряпок. Подставят любое отверстие и умоются спермой. А что там в таком случае забыла ты, Милана?
Этот вопрос мне уже задавали.
И сама я не раз с горечью спрашивала себя об этом.
– Я уже говорила, – сглатываю. – Подруга попросила заменить её.
Какое-то время Обласов молчит. Эта тишина давит ещё сильнее, чем его голос.
– Я мог бы сломать тебя прямо сейчас, – ещё немного, и его голос мог бы показаться скучающим, но это далеко не так. – Но знаешь… мне вдруг стало интересно посмотреть, как ты сама придёшь к тому, что тоже имеешь цену. Это будет занимательно.
– Ожидание вас утомит.
– Я весьма терпелив, Милана. Из тех, кто предпочитает расслабиться и ждать. Всё равно всё приходит само. И ты придёшь, уверяю тебя.
Он отступает от меня на шаг, а я вдруг остро ощущаю, насколько мне холодно. Конец апреля даже на юге – не лучшее время быть на улице с обнажёнными плечами.
– Вызову тебе такси, Милана.
Обласов разворачивается и уходит, а я бы и выдохнула, но понимаю, что причин расслабляться совершенно нет. Даже наоборот – игра становится ещё опаснее.
Глава 12
– Да, Роман Васильевич, я успею к пятнице. Дневник практики осталось подписать у главного врача клиники, и я всё сдам.
Преподаватель удовлетворённо кивает и переходит к опросу следующего по списку. Через неделю всем надо закрыть документацию по практике, и препод заранее проводит опрос, кому сколько ещё нужно доделать.
По звонку с пары нас отпускают. Я беру свой рюкзак и спускаюсь с амфитеатра. Саша, моя соседка по этажу в общежитии, задерживается возле стола преподавателя, и я обещаю подождать её в коридоре. С Богданой же мы даже не смотрим больше в сторону друг друга.
Едва выхожу в коридор и останавливаюсь у подоконника, чтобы написать маме, что пока не уверена, что в выходные получится приехать, ко мне подходят три девушки. Знаю, что они с последнего курса и что просто так к ним не подойти – это всем известно. Элита местная. Красотки в брендовых шмотках и гиалуронкой везде, где только можно.
