– Они обе шиловские?
– Ага.
– Столько денег у этих девок, даже представить страшно, – вздыхает Семен. – Еще и обе красавицы, глаз не оторвать. Вот где справедливость? За какие заслуги этой мрази такие дочери?! Украсть бы одну из них и выкуп потребовать. Интересно, сколько Шилов готов был бы дать за свою кровиночку?
Я осушаю стакан, мозг плывет. Вдруг становится весело.
– Ха, это был бы прикол: на его же деньги уделать его в Нюру… Нюбру… Блядь, пора домой, язык заплетается.
– Ньюбургерге.
Смотрю на Гришу в упор.
– Ага, в Нью-бургере.
Мы хохочем и заказываем еще выпить.
* * *
Утром просыпаюсь от телефонного звонка. Уже поздно, за окном светло. Зачастую в это время я уже в зале. Пью я редко, поэтому с непривычки тяжело болею. Спросонья беру трубку и с третьего раза кое-как смахиваю по экрану.
– Да?
– Тима-а-а-а! Что ты трубку не берешь?! – кричит Юляшка.
Аж в ушах звенит от писка. Немного отвожу телефон.
– Привет, красота. Кто этот страшный человек, что поднял тебя раньше десяти? Мне его убить?
– Заткнись. Мы с Настей вчера напились как проклятые. Я утром встала попить, а ее нет!
– И?
– Она не у тебя? Умоляю, скажи, что она у тебя! Пожалуйста! Я даже сердиться не буду, пусть только сестра найдется.
Истерика в словах Юляшки действует лучше капельницы с кофе. Я пробуждаюсь мгновенно и на всякий случай оглядываю комнату. Никого тут нет. Я прекрасно помню, как споткнулся, поднимаясь ночью по лестнице, а потом рухнул на кушетку. Был один.
– С чего бы ей быть у меня? Вы вообще-то сестры, ты меня за кого принимаешь?
Впрочем, еще раз внимательно оглядываю комнату в поисках женских вещей.
– За того, кто ты есть. Беспринципного мудака, которому лишь бы присунуть. Вы с Настей долго курили на улице и о чем-то говорили.
Мы говорили о «Супре». От Насти пахло арбузной жвачкой, и она много смеялась, из чего я сделал вывод, что больше не злится.
– Поговорили и разошлись.
– Ты не понимаешь! Она на лечении в клинике, ее нельзя оставлять одну ни на минуту, она собой не владеет в полной мере! И она пропала!
Глава 9
Настя
Латте для меня слишком сладкий, но при этом как будто самый вкусный в жизни. Вот как бывает. Я приняла его с улыбкой и выпила половину, отмечая свободу.
Котенок свернулся калачиком на коленях, мирно посапывает. Наелся до отвала, малыш, ему тепло и спокойно. Мне отчего-то тоже. Я отрываюсь от ноутбука и с любопытством озираюсь.
Мастерская оказалась просторнее, чем я ожидала. Уютно пахнет маслом и железом. Деталей и инструментов столько, что помещение сошло бы за неплохой магазин автозапчастей. Я выросла в похожем месте. Сначала у отца был гараж в три раза меньше, но постепенно его дилерская сеть, включающая также сервисы и мойки, стала самой крупной в регионе. Первое время папа специализировался только на японских машинах, позже появились и немцы.
Красоту скорости не ощутить без страха разбиться. Про человеческие отношения можно сказать то же самое, поэтому любовь к автомобилю для меня – синоним любви к мужчине.
Ближе к пяти часам мы заказываем пиццу, но не успеваю я откусить первый кусочек, как дверь распахивается, и в мастерскую влетает Тим.
Я ждала его весь день ежесекундно, но все равно тушуюсь. Нервная дрожь касается рук, я выпрямляю спину, готовясь ко всему на свете.
В декорациях грязных стен, старого хлама и уныния бедности Тим кажется чужеродным объектом. Профессиональный гонщик на пике формы, красивый двадцатипятилетний парень, состоящий из мышц, адреналина и мечты. Он сам – машина, заточенная на результат.
Первая мысль, когда я вижу его: Тим должен блистать на пьедестале, а не самостоятельно собирать машины.
Вторая: мы оба оказались в заднице мира по вине Шилова.
А потом его глаза натыкаются на меня, и Тим из растерянного вмиг становится свирепым. Поднимаю руку, неуверенно машу.
– Привет! Будешь ужинать?
– Ты здесь?.. Черт, слава богу! – выдыхает он громко. Проводит ладонью по волосам. Прищуривается: – Давно? Почему я не в курсе?!
– Эм. А должен был быть?
– Я весь город оббегал, всех на уши поднял! Тебя ищет больше сотни волонтеров!
Жар опаляет щеки так, будто я окончательно сбрендила и сунулась в огонь.
Семен с Грихой, видно приманенные голосами, выходят из подсобки и тянут Тиму руки. Он их пожимает, но по-прежнему выглядит крайне сердитым.
Сама же не могу пошевелиться, сердце будто на части раскололось. Я была уверена, что он провел ночь и половину дня у любовницы. Я спала вон на том зеленом диване в углу, свернулась в три погибели. Он что, утром пробежал мимо и не заметил? Проснувшись, я целый час настраивалась, чтобы постучать к нему в комнату и все объяснить (Тим спит на втором этаже). А когда решилась – там было пусто. Я подумала, что он не ночевал дома.
– Она давно здесь?
– С ночи еще.
– Я же написал утром, что ищу Настю! Почему ты не сказал?!
– Остынь. Я ответил, чтобы ты гнал сюда, есть новости, – объясняет Семен.
Тим качает головой.
– Кто бы мог подумать, что это новости, касающиеся Насти? Прозрачнее нельзя было?
– Мы все сделали четко, – деловито сообщает Григорий. – Ты утром куда-то помчался, и я решил… ну блин, что это часть плана. – Он заговорщически понижает голос: – Имитация бурной деятельности. Ну чтобы нас не заподозрили.
– Не заподозрили, Гриш, в чем? – хмурится Тим.
Гриха простой, как пять копеек. Здоровый, добрый великан. Я когда увидела его вечером у подъезда, от страха чуть не поседела. Но потом мы подружились.
– В похищении.
– В каком похищении?
– Ее, – кивает Гриша в мою сторону.
Я приветливо машу.
– В похищении с целью выкупа. Как договаривались.
Тим как-то быстро и не совсем здорово зажмуривается, а когда открывает глаза, они налиты кровью.
– Как мы договаривались? – переспрашивает он. – Ты с ума сошел?! Нас посадят!
– Ты же сам сказал, что идея нормальная. Развести Шилова на бабки и на его же средства победить.
– Я не мог такого сказать.
– Говорил-говорил, – включается Семен, бывалый механик лет тридцати пяти. – Я свидетель.
– Да мало ли что я говорил спьяну! – Тим поднимает глаза на меня. – Ты в порядке? В плане, эти придурки тебя не связывали хоть? Не обижали?
– Забей, даже кляпа не было, – отмахиваюсь со смешком.
– В какой-то момент я о нем думал, потому что рот у девицы не закрывается.
Тим воздевает руки к потолку грязного гаража, будто бы обращаясь к богу, и я улыбаюсь, разглядывая его. А потом мужики начинают ругаться так, словно меня нет или я вдруг оглохла.
– Так не пойдет.
– А как же «все на победу»?! Кто говорил, что нужно использовать все возможности?
– Да еб твою мать! Нельзя похищать людей!
Я пытаюсь вставить слово, как-то внимание привлечь – без толку. В этом гараже чертов патриархат. В конце концов забираюсь на стол и прыгаю на месте.
– Да я не против, чтобы меня похитили! – кричу что есть мочи.
Все трое замолкают и пялятся на меня, стоящую будто на сцене.
– Она не против, говорю же, – начинает Гриша, но Тим жестом просит его замолчать.
Стол опасно пошатывается, и я раскидываю руки, ловя равновесие. «Похитители» дружно бросаются спасать. Машинально выбрав самого чистого, вцепляюсь в Тима. Тут же жалею – контакт искрит. Мои ладони вмиг потеют. Не знаю, как у женщин так получается – спать с мужчинами и потом вести себя естественно. У меня сердце выпрыгивает от волнения.
Но я буду пытаться.
Семен держит стол, Гриша хватает меня за талию.
– Фух! Опасно было, – бормочу.
– Свернуть шею под финал – отличная идея, – злобно бурчит Тим, плохо скрывая беспокойство.
– Здесь мебель раздолбанная, нужно аккуратнее, принцесска.
– Да вижу. Спасибо. Тим, послушай наш план.
– Нет.
Он вручает меня Григорию и поспешно отходит, что неприятно царапает эго. В сотый раз обещаю себе, что больше у нас с гонщиком ничего не будет.
– Тим, ну пожалуйста! – прошу.
– Я звоню друзьям. Скажу, что ты пробралась в мой гараж сама.
Голова кружится от паники. Если он так сделает, мне придет конец. Самый настоящий. Слезы брызгают сами собой, хотя я не планировала разводить моря-реки.
Гриша помогает спрыгнуть на пол.
– Тим, я прошу тебя по-человечески! Пожалуйста!
– Тебе нужна квалифицированная помощь. Я не могу взять на себя такую ответственность.
– Да я не наркоманка! Господи! – ору ему в спину. – Никогда в жизни не принимала ничего такого! Если ты меня сдашь, меня немедленно запрут в клинике, как сумасшедшую! Так уже было в прошлый раз!
Он резко оборачивается.
– Ты, насколько я понимаю, настояла на своем похищении. Может, не зря запрут?
– Может! – выкрикиваю я. – А может, и нет. Тебя когда-нибудь запирали против твоей воли? Когда сутками находишься в палате или гуляешь по дворику, при этом абсолютно все лишь улыбаются и на вопрос, скоро ли можно будет выйти, – кивают. Ты вообще можешь представить себе мою жизнь последние два года? Я хотела тебе еще кое-что сказать про тот день, когда ты приходил устраиваться в «Автоспорт». Шилов с Ивановым тебя весь вечер обсуждали, спорили и ссорились. В итоге решили, что разрушат твою карьеру. В том, что перед тобой все двери разом закрылись, виноват один человек. Он просто испортил тебе жизнь, потому что не хотел, чтобы его репутация пострадала. Этот же человек испортил жизнь мне!
– Он твой отец, разве нет?
– Отчим. Мой отец разбился, когда мне было пятнадцать. Слушай, я понимаю, что у тебя сейчас ощущение, будто тебе новых проблем подкинули. Но клянусь, это не так. Мы – беспроблемные. Тихие, как мышки. Разыграем похищение, потребуем выкуп. Шилов не пойдет в полицию, потому что в этом случае всплывет, что он прикарманил все мое наследство. Господи, я просто хочу получить от него свои собственные деньги и свалить. Разделим сумму пополам.
Тим сверлит меня глазами. Потом выдает:
