Пешка для Ферзя
Марианна Красовская
Когда-то я совершила ошибку. Я – преступница, почти убийца. От справедливого суда меня спас вынужденный брак с человеком, который меня ненавидит. Вместе нас удерживает только общий ребенок.
Я и сама не понимаю, люблю ли я своего мужа или ненавижу, но хочу положить конец этому браку. Для этого нужно ехать в столицу и просить короля о помощи, чем я и собираюсь заняться.
Прости, Ферзь, я больше не пешка в чужих руках!
Марианна Красовская
Пешка для Ферзя
1. В забвении покой
– Дан, пора вставать, – ласково позвала я сына, на всякий случай отходя подальше. – Дан! Нам сегодня в город ехать.
– Не хочу, – буркнул сын, укрываясь одеялом с головой. – Не поеду никуда.
– Дан, тебя Алекс с Егором ждать будут. И бабушка торт испечет.
– Я спать хочу.
– Даниэль Янович, – мне пришлось повысить голос, чтобы сын меня услышал. – Я кому сказала «вставай»?
– А папа приедет?
Я едва сдержалась, чтобы не сообщить мальчику, что я думаю по поводу приезда его отца. Век бы его не видеть, если честно. Но Даниэль любил своего папу, и я стиснула зубы, не позволяя себе лишнего.
– Не знаю, мой хороший. Ты же понимаешь, что он много работает.
– Я к папе хочу! – в голосе Дана слышны плаксивые нотки.
Дышу сквозь зубы, ногти впиваются в ладони.
– Даниэль…
Кажется, сын уловил мое состояние (все же менталист) и нехотя вылез из-под одеяла. Посмотрел на меня голубыми отцовскими глазами – до чего ж он похож на Яна! – и молча пошлепал к умывальнику. Я сосчитала про себя до тридцати и достала из шкафа чистую рубашку.
Я искренне надеялась, что Ян не приедет. Каждая встреча с ним заканчивалась у нас скандалом, и мы перестали встречаться. Я привозила Дана к отцу и оставляла там, а Ян уже забирал. Я ненавидела своего супруга. Надо признать, он отвечал мне полной взаимностью.
Но собиралась я всё равно с особой тщательностью. Надела синее платье с вырезом, которое так красиво подчеркивало мою фигуру, уложила волосы в строгую прическу, накрасила ресницы и подвела глаза. Шляпка, перчатки, сапожки на небольшом каблучке. А снизу – самое лучшее, самое развратное бельё. Кружевные панталоны, шелковые чулки, расшитый корсет. Всё для тебя, любимый. Ты этого не увидишь, разумеется, но я-то буду знать.
Дан уныло ковырял ложкой пудинг, а потом бубнил себе под нос всю дорогу до Кобора. Я же сидела, как на иголках, и едва не порвала свои перчатки от нервного возбуждения. Для меня эти поездки всегда стресс, я бы лучше вообще из дома не выезжала. Но Ольга, моя мачеха, буквально требует, чтобы я приезжала к ним по воскресеньям. Она считала, что я должна выходить в люди. Я и выходила… до очередной встречи со своим супругом.
Недалеко от Кобора карета угодила в рытвину, раздался страшный треск, ее перекосило. Кучер заявил, что ось сломалась. Я даже не расстроилась: можно было весь день прождать помощи, а потом заявить, что уже поздно и спокойно вернуться домой.
– Вот что, Михаил, – сказала я кучеру. – Распрягай, садись верхом и езжай в Кобор. Пусть пришлют плотника. И Дана с собой возьми, там деду сдашь.
– Да как же я вас здесь одну оставлю, льера? – растерянно спросил пожилой мужчина. – Мало ли что!
– Я же маг, что мне сделается, – пожала плечами я. – Посижу в карете, подожду подмоги. Книжку вон почитаю.
Но моим жизнерадостным планам не суждено было сбыться: вдали раздался топот копыт и показалась туча пыли. Кто-то едет верхом.
– Это папа, – уверенно заявил Дан. – Он сейчас нас спасет!
Я сглотнула. Дан часто угадывал будущее. И в этот раз он оказался прав. Всадник на большом вороном жеребце остановился неподалеку, спрыгнул и широким шагом направился к нам. Ян был всё так же красив: породистое лицо, холодные голубые глаза, великолепная фигура. Он презрительно скривил верхнюю губу, встретившись со мной взглядом, а потом вдруг улыбнулся широко и искренне, раскидывая руки. Даниэль, не раздумывая, бросился в объятия отца. Я отвернулась, не в силах вынести этой взаимной любви. Никак не могу понять, как Ян мог так сильно любить ребенка, которого родила я, и одновременно ненавидеть меня.
– Ну, что тут у вас случилось? – весело спросил льер Рудый, подхватывая сына на руки. Я уже так не могла – мальчик слишком тяжел для меня. – Дан, рассказывай!
В мою сторону даже не смотрел.
Дан, размахивая руками, кричал ему на ухо про то, как я будила его рано утром, про невкусный пудинг, про кочки на дорогах, про сломавшуюся карету, а Ян улыбался нежно и рассеянно и трепал его волосы.
– Я всё понял, – наконец, заявил он. – Ваша рухлядь снова поломалась. В прошлый раз дверь отвалилась, теперь вот ось. Софья, почему ты это старье до сих пор используешь? Пора уж сжечь.
– Другой у меня нет, – ровно ответила я.
– Купи. Я достаточно выделяю тебе денег на содержание.
Я промолчала. Разумеется, он понятия не имеет, что почти все деньги я трачу на школу для деревенских детей. Да и не нужно ему об этом знать, вряд ли он будет доволен.
– Дан, ты поедешь с кучером. Софья, ты со мной, мой конь выдержит двоих.
– Я останусь здесь. Поезжайте без меня.
– Ты идиотка? Я не позволю тебе здесь остаться одной. Вдовцом становиться мне пока рано.
– Да кому я тут нужна? – немедленно вспылила я. – Я менталист…
– И что? Это как-то помешает разбойникам дать тебе по голове и изна… – тут он вспомнил, что у него на руках ребенок и запнулся. – В общем, не спорь.
– Ладно, – сказала я, глядя в сторону. – Бери Дана и поезжай за помощью. Я подожду здесь с Михаилом.
Ян осторожно спустил сына на землю, а потом цапнул меня за локоть и прошипел еле слышно:
– Что, не намиловалась дома-то со своим хахалем?
В первый момент я даже не поняла, о чем он. Но когда поняла – не заорала только потому, что Даниэль рядом был. Меня всю затрясло, я хотела задушить своего мерзкого мужа. Или ударить по голове чем-нибудь тяжелым. Или утопить.
– Думай как хочешь, – с великим трудом сдержалась от площадной брани я. – Но я с тобой не поеду.
– Или ты сейчас сядешь вместе со мной на коня, или я перекину тебя через седло, – тихо пригрозил Ян. – Не жалко сына? Он будет расстроен.
В воздухе ощущалась гроза. Ян был очень зол, и я не понимала, на что, но мне сделалось по-настоящему страшно. Когда такой сильный менталист, как Ян, начинает гневаться до такой степени, что это ощущают другие менталисты – лучше не спорить. Он явно исполнит свою угрозу. К сожалению, я уже знала, что он сильнее меня физически. Если я не хочу безобразной сцены с рукоприкладством на глазах у сына, придется подчиниться.
Молча вырываю у Яна свою руку, иду к его жеребцу. Ян что-то говорит Михаилу, помогает ему распрячь коня и оседлать. Только когда Михаил уже в седле, а Дан с довольным лицом красуется перед ним, Ян взлетает на своего коня и командует:
– Давай сзади.
Хватаясь за его руку, я забираюсь. Я отлично езжу верхом, но сегодня на мне совсем не та одежда. Платье ужасно жалко, теперь всё оно будет в лошадином поту и шерсти, да и сапог на мне нет. К тому же мне приходится прижаться к супругу слишком близко, вплотную, чтобы поместиться в одном седле, а не ехать на лошадином крупе. Обвиваю руками его талию, прижимаюсь щекой к спине. Сердце от такой сумасшедшей близости пускается вскачь. Слишком узкая для верховой езды юбка задирается до неприличия, и мой наглый супруг пользуется этим, поглаживая меня по коленке, отчего по всему телу проходит обжигающая волна. Вздрагиваю всем телом и надеюсь, что он не понял – почему.
– Крепче держись, а не то свалишься и сломаешь себе шею, – бросает мне Ян, и я послушно цепляюсь за его одежду.
– А ты поводья держи, а не меня лапай, – огрызаюсь я.
– Ты моя жена, имею право.
– Я твоя жена только потому, что ты не подписываешь бумаги о разводе.
В самом деле, что за несправедливость! Я отчаянно хочу стать свободной от него, жить и дышать, не думая, что мой муж в любой момент может распорядиться мной, как имуществом, но он мне не позволяет это делать. Хотя разводная грамота выдана нам именно по его инициативе, он потрудился получить ее одновременно с разрешением на брак. Но я не могу ей воспользоваться, потому что мнение женщины в вопросах расторжения брака практически не учитывается, в то время как мужчине достаточно поставить подпись – и он разведен.
Нет, в целом в Орассе можно и женщине получить развод, но это сложнее. Ей нужно подать прошение главе города, а магичке – в совет магов, обосновать причины подобного решения и доказать свою состоятельность. Специальная комиссия проведет целое расследование, но удовлетворит ходатайство в редких случаях: только если признает, что в браке жизнь женщины подвергается опасности или в случае систематических измен супруга. И то, возможно, супруг изобразит чистосердечное раскаяние и даст обещание, что он исправится. А уж если у четы имеются дети, тут и вовсе пиши пропало. Мальчиков почти всегда оставляют отцам, потому что считают, что женщина не способна воспитать мужчину. Девочек, впрочем, оставляют тоже.
Я росла без матери и могу с уверенностью сказать, что это очень сильно влияет на душевное состояние ребенка. Всю жизнь отец был в разъездах, но и дома особо не обращал на меня внимания. Я всегда чувствовала себя невероятно одинокой.
Зато мужчина может развестись под разными предлогами: если жена бесплодна или отказывает в супружеской близости, если изменяет, если сварлива, если он полюбил другую – и согласия женщины никто не спросит. Наверное, мой брак – это очень мягкое наказание за все мои глупые проступки. Я совершила недопустимое, и если отец давно простил меня, то я сама не простила. Поэтому – я закусываю губу и прикрываю глаза, прилипая к Яну, буквально распластываясь по его спине. Он – мое наказание. Мой тюремщик. Мой мучитель.
– Мне очень интересно, какие мысли бродят в твоей хорошенькой головке, Софи, – кричит мне муж. – Эмоции такие противоречивые!
Слишком близко. Менталисты чувствуют других людей. Я тоже могу «слышать» Яна, только совсем не уверена, что мне это нужно. Боюсь я этих его шлейфов презрения и ненависти, круто замешанных на похоти. Да, я знаю, что привлекаю его, как женщина. В конце концов, мы с ним сделали ребенка – причем с полной отдачей и несомненным удовольствием. Да, я знаю, что я красивая, хоть и не такая, как многие женщины. Слишком высокая, слишком резкая, с крупными чертами лица. Но Яну я нравлюсь, да и вообще – многим нравлюсь, а потому – красивая.
Не удержалась, прислушалась к мужу, грустно улыбнулась – как я и думала, он наслаждается моими прикосновениями. Странные у нас отношения – и тянет нас друг к другу, и вместе быть не можем. Разойтись бы… разъехаться по разным концам страны… но Даниэль – словно пуговица, которая пристегивает нас друг к другу. Мой сын одинаково сильно нужен обоим. Вот и живем… мучаемся оба.
Безжалостно длинная дорога подошла к концу, мы прибыли в Кобор в дом Лисовских. Нас уже встречали: Ольга, моя мачеха, льер Александр – мой приемный отец – и их сыновья Егор и Алекс. И еще один человек, которого я никак не ожидала сегодня здесь встретить.
Молодой светловолосый маг, не обращая никакого внимания на моего супруга, мгновенно полыхнувшего жадным гневом, протянул ко мне руки, помогая спешиться, и я доверчиво спрыгнула в его объятия. Разумеется, я знала, что Демьян Зеленов испытывает ко мне отнюдь не братские чувства. Он давно в меня влюблен. Мне он нравился – спокойный, вежливый, всегда готовый прийти на помощь.
Нравился он и Даниэлю, который, увидев юношу, часто с ним проводящего время, бросился его обнимать. Ян за моей спиной скрипнул зубами. Конечно, ничто не может уменьшить любовь мальчика к отцу, но отца он видит так редко, а Демьян приезжает к нам в поместье едва ли не каждую неделю и всегда привозит Дану подарки. Я давно уже задумывалась над тем, что выбрала не того человека. Надо было влюбляться именно в Демьяна. С ним мне было бы куда проще жить.
К сожалению, я даже не могу обвинить ни Яна, ни Демьяна, ни кого-то еще в своих ошибках. Сама во всем виновата, сама и расплачиваюсь.
2. Неспокойная столица
7 лет назад
– Это яд, – сказала я, завороженно глядя на крошечный пузырёк с золотой искоркой внутри.
– Софья, это катализатор. Яд слишком легко обнаружить. К тому же противоядия… Нет, яд – это ненадежно.
– А что надежно? – я баюкала пузырёк в ладони, любуясь перекатывающимся внутри него сокровищем.
– "Зеркало".
– Зеркало? – Я чуть было не спросила Офицера, на кой ляд тайному советнику зеркало, он что, должен на себя посмотреть, устыдиться и умереть от разрыва сердца? Хорошо, что промолчала – за умную сошла.
– Самое опасное из всех воздействующих на мага заклинаний, – с каким-то трепетом и нежностью произнес сидящий напротив меня мужчина. – Знаешь, почему? Его невозможно заметить самому. Разве что на последней стадии, но тогда уже поздно.
– А другие маги могут заметить?
– Могут, конечно. Но опять же: это твоя задача – поймать момент. Кто у него в доме? Малолетки. Ну у Зеленова вторая ступень. Только опыта никакого. Я его знаю, видел в учёбе. Он же выскочка. Слишком высокого мнения о себе.
– Выскочка, – повторила я попугаем. – И выскочки иногда опасны.
– Без слюней, Софья, пожалуйста. Я знаю, о ком ты, но это исключение из правил. Второго такого нет и не будет. Зеленов "зеркало" не распознает, я гарантирую.
– А если распознает?
– Тогда перейдём к плану "б".
– У нас есть план "б"? – Ох, что-то я туплю, как неточенный карандаш.
– У МЕНЯ есть. А твоя задача – выучить вот это.
