– Здра-а-авствуйте! – Разумеется, Хомякова не помнила ни имён родителей, ни кто из них каких детей представляет.
– Какое у вас тут солнышко!
– Да, у нас тут каждый вечер такая красота…
– Прямо можно часы сверять…
– Ну уж, часы-то, наверное, нельзя.
– Отчего же? По солнцу же можно часы сверять…
– В смысле?
– В смысле?
«В смысле?!» – это уже кричала про себя я, пока Хомякова озадаченно смотрела на родителей, на часы и на солнце.
Накануне собрания Хомякова сказала мне так:
– Ты там, если у тебя вопросы, то поднимай, не стесняйся.
А я и не собиралась стесняться. Я даже запланировала злоупотребить её доверием и сначала поговорить насчёт сердечек в тетрадях, чем завоевать симпатии родителей, а потом продвинуть Инициативу. Инициативу с большой буквы, потому что в неё я задумала вложить тайный смысл и первый шаг к обращению детей в клуб любителей книг.
– Дорогие родители! – начала Хомякова таким тоном, будто родители вовсе не были дорогими, а находились где-то рядом с опостылевшими и осточертевшими. – Меня тут просили устроить собрание…
– Кто просил? – мгновенно прилетело из класса.
Хомякова удержалась, чтобы не ответить родителю так, как она осадила бы не в меру любопытного ученика, и произнесла ровно:
– Родители просили.
– Какие?
Тут Хомякова изобразила усталость трудового человека, которому не хватало ещё разбираться во всякой ерунде.
– Ну, что уж, мы будем выяснять? Может, лучше по вашим вопросам? – И сделала манящий жест ладонью.
Хотя никто и не ожидал такой передачи полномочий, мялись родители недолго:
– Есть вопрос по поводу физрука.
Тут меня кольнуло в самое сердце. Знаю я одного физрука. И пока я надеялась, что чаша сия обойдёт сами знаете кого, тема нашла поддержку аудитории, и приметы стали указывать на того самого моего знакомого.
– Да!
– Ставит двойки за ни за что! Заставляет рефераты писать!
– Ещё и высмеивает перед другими детьми!
– Как мы радовались, когда нашли такой костюм, чтобы и в класс, и в зал – полуспортивный. А физрук сказал, что это не форма!
– Имеет право отстранить по причине неготовности! – Это тоже была реплика кого-то из родителей.
– Так ведь он и не отстранил, и норматив сдавать не пустил! Модничать, говорит, будете у бабушки в деревне.
– Сложно, что ли, одеться по форме? Случится что-то с вашим ребёночком – кто отвечать будет?
– Ой! «Случится»! На нашей тухлой физкультуре-то? Вот мы всё детство по гаражам скакали, и ничего, выжили. Сальто с крыши в сугроб прыгали…
– Оно и видно…
Наконец, вдоволь напикировавшись, родители стали подталкивать вопрос в сторону классной руководительницы, дескать, обещала помогать – помогай.
Хомякова проявила мудрость, достойную царя Соломона. Но не для того, чтобы решить вопрос, а для того, чтобы ловко снять его с себя:
– Знаете, непедагогично одному педагогу идти против другого педагога… Я предлагаю вам поговорить об этом с завучем…
Реакция зала была незамедлительной:
– А зачем тогда собрание, если вы простой вопрос не можете решить?
– А завуч разве не педагог? Тоже скажет: «Не пойду против коллеги»?
– Да всё понятно! Видели мы, как он вас ни во что не ставит…
Если бы последняя реплика из зала прозвучала с интонацией злой иронии или сарказма, Хомякова просто проигнорировала бы её, но в голосе чьей-то родительницы слышались сочувствие и солидарность. Хомякову подвело любопытство.
– Это как это? – уточнила она.
Родительница принялась простодушно и весьма охотно объяснять:
– Ну, он вам давеча грубил, мы стали свидетелями.
– Разве? –Хомякова нахмурилась, чтобы не растерять остатки солидности. Она уже начала жалеть, что решила поддержать эту тему, а мамочка совершенно наивно продолжала ронять авторитет классной руководительницы:
– Да, да, мы сами видели в прошлом году на субботнике. Вы ему слово, а он вам десять. Чуть ли не в лицо смеётся, а вам и сказать нечего. Я вот ничего хорошего в таком отношении к старшим не вижу.
Я вся изъёрзалась, заочно сгорая от стыда за своего Игоря. Хомякова же, скрестив руки на груди, принялась невозмутимо отрицать услышанное, дескать, подобных эпизодов на её памяти не происходило, а если что-то и было, то ничего обидного она для своего авторитета не ощутила. Родительница привела ещё несколько неопровержимых и совершенно унизительных примеров, прежде чем припёртую к стенке Хомякову очень кстати выручил чей-то папа:
– Да ничего с этим физруком не сделать. Будут его держать, как держали, да ещё и платить вдвое больше, чем педагогам-женщинам.
По классу прокатилась волна удивления.
– Почему?! – В этом дружном вскрике прозвучал и мой голос.
– Потому что мужчина. Иначе уйдёт.
– Так и пусть уходит-то!
Тут на защиту моего Игоря вдруг встала сама Хомякова.
– Нельзя.
– Почему?
– Школьный штат должен быть укомплектован и мужчинами тоже.
– Зачем?
– Ну уж… – Тут Хомякова беспомощно развела руками, переметнувшись на сторону вопрошающих, дескать, я тоже пострадавшая.
– Так зачем? – настойчиво переспросили родители.
Хомякова беззастенчиво проигнорировала этот вопрос и, повысив голос, принялась возвращать себе бразды правления:
– Что же касается формы, спортивной и вообще, то в нашей школе она обязательна согласно уставу, и детям полагается носить её с гордостью за своё учебное заведение.
Тут чей-то весёлый папа, задорно крякнув с задней парты, вставил:
– А вот русская пословица гласит: «Не платье красит человека, а человек платье»…
– Моё мнение такое, – ответила Хомякова, ничуть не стесняясь спорить с народной мудростью, – когда ученик приходит в школу в форме, то сразу видно – готов, – и она по-пролетарски взмахнула кулаком, показав, как ученик готов, – не то, что…
Тут её снова перебил тот же самый папа:
– А вот Николай Михайлович Карамзин говорил, что «И в рубище почтенна добродетель»…
Опытная Хомякова тяжело вздохнула, мол, выискался очередной комик на её голову, а вслух сказала:
– С вами мы потом отдельно поговорим, – и сразу добавила, обратившись ко всем: – Может быть, будут другие вопросы?
Ответ дал всё тот же папа:
– Будут! – Ему явно было всё равно, по какой теме стебать Хомякову. – С лужей на входе собирается кто-нибудь что-нибудь делать?
Проблема лужи нашла живой отклик в публике, из класса даже прозвучала пара заинтересованных «да».
– Ну, уж это не к нам вопрос! – оперативно сориентировалась Хомякова.
– А к кому?
– Уж, наверное, к администрации.
– Ну так и спросите у администрации, – парировал весёлый папа. – Вот же она тут и сидит. Госпожа Шадрина, если не ошибаюсь? – Похоже, ему становилось скучно троллить одну лишь Хомякову.
– Ну, если только мама Светы Шадриной… – протянула Хомякова, прикидывая, как бы снова повернуть к бесполезным, но безопасным вопросам, а мама Светы солидно поднялась с места и властно оглядела электорат.
– Я поняла, в чей огород этот камешек, и я отвечу… – начала она тягуче. И вдруг бахнула: – А ковровую дорожу вам тут к школе не постелить?
– О, как! – охнул весёлый папа.
– Или вам такое явление как сезонная лужа мешает выполнять родительский долг перед своими детьми? Среднее образование в нашей стране обязательно и бесплатно для всех, а вы и этого не цените? Только и спрашивают, что государство должно делать для них, а сами-то вы что готовы сделать для страны? Бюджет он, знаете ли, не резиновый.
За твёрдой рукой мамы Светы потянулся весь класс, и против незадачливого папы поднялся неодобрительный ропот.
– А откуда в бюджете деньги? – взвился растерявший весёлость, но не кураж папа.
– Из разных источников, – ответила мама Светы, не задумываясь.
– Из налогов? – подсказал папа.
– В том числе, – подумав, согласилась мама Светы.
– И на что же идут наши деньги?
– Да, на что идут наши деньги? – С этими словами мама Светы спокойно опустилась на стул.
– Это я вас спрашиваю.
– А вы не спрашивайте, вы сами ответьте.
– Почему это я должен отвечать?
– Потому что у вашей жены деньги класса.
Тут уже совсем невесёлый папа опешил:
– Мы же не об этом говорили…
– А я об этом. Собирали по тысяче рублей на прошлом собрании, и где это всё? Новый год, Восьмое марта…
– Кстати, да! – раздалось из класса.
– Вы шутите, что ли? – возмутился папа. – Мы говорили о луже… – Но его голос потонул в нарастающем родительском гаме.
– Как это удобно, – покачала головой мама Светы, – чуть что – говорить о том, о чём самому удобно. Ответьте-ка сначала сами по относящимся к вам пунктам!
А из конца в конец класса уже летали, словно пушечные ядра, риторические вопросы, ответы, претензии, возражения:
– Почему было нормальных подарков не купить?
– Сами же всё забраковали, кроме восковых мелков!
– Восьмое марта у них опять! Цветы им подавай!
