В категорию «чокнутых» входили «зомби» – школьники, которые смотрели прямо перед собой и не отзывались, как бы вы ни старались выжать из них хоть какие-то эмоции.
Пациент из «чокнутых» непременно имел привычку мусолить во рту прядь собственных волос или таращился не мигая на испачканный ковер, даже если вокруг бушевал пожар.
«Чокнутые» грызли ногти и то и дело почесывались. Они что-то скрывали, а порой оказывались не приучены к туалету. В общем, в категорию «чокнутых» попадали натуральные психи, поведение которых предсказать было невозможно. Делл полагал, что они могут быть опасны. «Чокнутых» он предпочитал вообще не трогать.
Вот и все.
И очень даже просто.
Проще некуда.
Файлы, которые вел Делл, вполне могли попасть в кабинеты повыше, нежели его комнатушка без окон (половина старого трейлера, стоявшего на территории административных служб школы), и потому Делл придумал для своей системы особую кодировку. Саму систему он называл про себя ЧГСТ, что значило —
ЧЕТЫРЕ ГРУППЫ СТРАННЫХ ТИПОВ.
ЧГСТ делились так:
1 – белые вороны
2 – выпендрежники
3 – волки-одиночки
4 – чокнутые
Кроме того, хорошенько поразмыслив, Делл снабдил свою уникальную систему цветовыми кодами.
Белым воронам достался желтый цвет.
Выпендрежникам – фиолетовый.
Волкам-одиночкам – зеленый.
Чокнутым – красный.
Оставалось только открыть компьютерные файлы с личными делами и поменять в них цвет шрифта в соответствии с подходящей категорией.
Теперь для того, чтобы понять, с кем имеешь дело, хватало одного взгляда.
На экране возникало имя «Эдди Фон Снодграсс» – и не успевал вертлявый парнишка в куртке не по размеру плюхнуться на стул, как Делл уже знал, что в ближайшие сорок две минуты можно будет потихоньку лазать по Интернету, лишь изредка кивая головой в знак внимания.
С «волками-одиночками» лучше говорить как можно меньше, уж больно часто они рычат и кусаются.
Так что, пока Эдди Ф. разорялся на тему жуткой химии, которую кладут в газировку, Делл преспокойно листал сайт, предлагавший кукол-болванчиков с головами известных бейсболистов, и все – по очень приемлемым ценам.
Вся эта спортивная атрибутика Делла совершенно не интересовала!
Но Классификация странных типов работала, даже если сам он в это время бездельничал.
Надо было только занести школьника в подходящую категорию, и дальше все бланки заполнялись молниеносно – всем, кто попадал в одну и ту же категорию, Делл ставил одинаковую отметку.
Шли месяцы. Одни дети приходили, другие – уходили. Поезда «не таких» отправлялись строго по расписанию.
А потом однажды к Деллу явилась Ива Чэнс, и диагностическая система заскрипела и встала, словно изношенный механизм, меж шестерней которого сунули вилку.
Глава 6
В этом то-ли-офисе-то-ли-трейлере было нечем дышать. Я сидела и смотрела на мистера Делла Дьюка.
У него была удивительно круглая голова. Вообще у большинства людей головы вытянутые. Форма, приближенная к сферической, встречается очень-очень редко.
Этот грузный бородатый человек с кустистыми бровями и хитрыми глазками оказался исключением.
Волосы у него были густые и курчавые, а кожа – красноватого оттенка, и я решила, что, наверное, кто-то из его предков жил на Средиземном море.
У жителей средиземноморских стран очень интересный рацион.
Как доказали многочисленные исследователи, сочетание оливкового масла, разнообразных фруктов и козьего сыра с добавлением значительного количества рыбы и мяса способствует долголетию.
Правда, мистер Делл Дьюк не походил на особо здорового человека.
По-моему, он слишком мало занимался спортом. Из-под просторной рубашки выпирало изрядное брюшко.
А ведь избыточный вес в районе талии гораздо опаснее лишних килограммов на заду.
Конечно, в рамках современной культуры мужчина с большим задом считается менее привлекательным, нежели мужчина с брюшком, однако с эволюционной точки зрения это абсолютная ахинея.
Вот бы узнать, какое у него давление.
Первым делом он сказал, что не собирается обсуждать результаты того мониторинга.
Но потом только о них и говорил.
Я отмалчивалась и ничего не отвечала.
Поэтому он говорил еще больше.
Ни о чем.
В маленьком захламленном кабинете было очень жарко, и, глядя на психолога, я заметила, что он обливается потом.
У него даже борода начала намокать.
Он говорил все громче и громче. При каждом слове в уголках рта появлялись капельки слюны.
Вроде белой пены.
На столе у мистера Делла Дьюка стояла большая банка с конфетами.
Мне он не предложил.
Я не ем конфет, а вот он – наверняка.
Я подумала, что, наверное, он держит конфеты на столе, чтобы все думали, что это для детей, а на самом деле тайком объедается ими сам.
Я прикинула, сколько примерно конфет в банке.
Объем одной конфетки составляет h(?)(d/2)
= 2 см ? 3(1,5 см/2)
= 3,375, или 27/8 кубического сантиметра.
Правда, конфеты на самом деле имеют неправильную форму и настоящими цилиндрами не являются.
Так что подсчет вышел неточный.
Лучше бы я сосчитала их по 7 – было бы веселее.
Я не сказала родителям, что меня вызывала директриса Экзема.
И что меня отправили к школьному надзирателю или вроде того по имени Делл Дьюк – тоже не сказала.
Не знаю почему.
Это ведь они решили перевести меня в другую школу, и я хотела, чтобы они думали, что все идет хорошо.
Или хотя бы неплохо.
Так или иначе, я обманула их доверие.
От этого мне было не по себе.
Если верить тому, что пишут в книгах, в средней школе ребенок начинает эмоционально отделяться от родителей. Наверное, ложь – вполне достойное начало процесса.
И все равно меня тошнило, словно я съела какую-то гадость. Жгучее чувство поднималось из желудка вверх и затапливало горло.
Я чувствовала горечь всякий раз, когда сглатывала.
Родители ничего не знали о скандале с мониторингом, потому что я уничтожила все улики.
На домашнем автоответчике было записано сообщение из школы, но я его стерла. Это было нетрудно, потому что родители всегда забывают проверить автоответчик.
Проявив недюжинное коварство, я взломала мамину почту и сама ответила на письмо директрисы, сообщавшей, что я направлена к школьному психологу.
Неудивительно, что теперь меня тошнит. Сама виновата, придется терпеть.
Круглоголовый не-то-психолог-не-то-надзиратель наконец умолк. Устал.
Он скрестил руки поверх шарообразного живота, словно защищаясь, а потом, после некоторого молчания и потения (с обеих сторон), выдвинул предложение:
– Давай я буду говорить слово, а ты говори первое, что придет тебе в голову после этого. Не воспринимай то, что я говорю, как вопрос – это не вопрос. Постарайся отвечать быстро.
Он длинно втянул воздух и добавил:
– Представь себе, что это такая игра.
Делл Дьюк не знал, насколько ограничен мой опыт в области игр.
Правда, я успела понять, что соревновательный дух во мне удивительно силен.
Впервые с того момента, как я вошла в эту комнату, я ощутила легкий интерес.
Мистер Дьюк хотел поиграть в слова. Я была уверена, что в шахматы обыграла бы его в шесть ходов. Правда, я играю в шахматы только с компьютером, и нечасто, потому что некоторые игры, и шахматы в том числе, страшно затягивают.
Уж я-то знаю.
Как-то раз я играла двадцать часов подряд и в конце уже демонстрировала признаки легкого психоза.
Мистер Делл Дьюк наклонился вперед и театрально произнес:
– Шоколад.
Я интересовалась полезными свойствами шоколада, поэтому ответила:
– Антиоксидант.
Он притопнул ногой, словно нажимая на газ в машине, и сказал:
– Пианино.
Я ответила:
– Концерт.
