Валерий Увалов "Эксперимент. Книга 1. Затерянный мир"

– Ну, прощай, милый дом, – сказал я почти шепотом и, похлопав по теплому биопокрытию стены, шагнул за дверь.

Луну я покидал не раз – учили нас хорошо, в том числе и на действующих кораблях. Подобные занятия проходили в основном в пределах лунной орбиты и раз пять были походы к внешним планетам Солнечной системы. Но на этот раз все было иначе. Я не знал, когда вернусь, и, включив в наушниках музыку, с ностальгией разглядывал знакомые места, пока шел к космопорту.

Люди, спешащие по своим делам в одинаковых, но по-своему оформленных комбинезонах, рабочие роботы, группами вышагивающие вдоль стен, и стайки технических пауков, снующие по потолку. Забитые транспортными платформами центральные части больших коридоров – как эритроциты в артериях, они доставляли грузы из одной лунной агломерации в другую. Живые камеры слежения, словно глазки, торчали из стен, наблюдая за каждым шагом. Луна хоть и была мне домом меньше, чем Земля, но казалась гораздо роднее. Отсюда не хотелось улетать.

Но долго я не грустил, все же впереди меня ждут новые перспективы, хоть и не такие радужные, как я себе представлял ранее. Как бы там ни было, через три часа я уже был на орбите, на борту грузового терминала номер два, где, судя по предписанию, должен быть «Галилей». Пройдя незамысловатый контроль и преодолев коридоры гравитационной секции[11 - Гравитационная секция – большое вращающееся колесо, на краях которого создается эффект притяжения за счет центробежной силы.], я оказался в шлюзовой зоне станции.

Здесь гравитация отсутствовала, приходилось передвигаться, хватаясь за поручни и скобы. После пятнадцати минут таких упражнений я завис у шлюза номер шесть. Вокруг меня царила суета – по центральной части шлюзового коридора плыли контейнеры с грузом, со всех сторон звучали крики докеров, зачастую нецензурные, и слышался какой-то лязг металла и прочие звуки, непременно сопровождающие активную работу грузового порта.

Но мне было не до этого: удерживая одной рукой самого себя, а второй – лист предписания, я недоуменно пялился то в лист, то на двери шлюза и никак не мог поверить, что мне сюда. Похоже, мне крайне везет, так как, судя по идентификатору корабля, за этими дверями находится «Галилей» – научное судно, предназначенное для длительных автономных полетов. Но заглянув в один из иллюминаторов сбоку от дверей шлюза, я четко распознал в очертаниях корабля буксир, изготовленный на базе фрегата сто первого проекта.

Данные фрегаты были первой попыткой человечества создать военный корабль, но их применение ограничивалось орбитой или очень короткими перелетами, так как отсутствовала вращающаяся гравитационная секция. Буксиры на базе этих фрегатов имели те же ограничения, и использовать их на дальние перелеты можно только в автономном режиме. И это привело меня в замешательство, так как на такой штуке лететь дальше орбиты Марса – чистое самоубийство.

– Эй, лейтенант, ты, часом, не заблудился? – услышал я окрик и оторвался от своего очень полезного занятия.

В метрах пяти от меня в воздухе висел бородатый мужик лет пятидесяти в неопрятном комбинезоне техника. Несколько секунд я смотрел на него, а затем протянул листок предписания:

– У меня вот.

Мужик, в отличие от меня, не тормозил и, подлетев ближе, выхватил лист. Только сейчас я достаточно хорошо рассмотрел этого человека. То ли это его самовыражение, то ли он просто не любит бриться, но борода, казалось, доходила до самых глаз. Глубоко посаженные глаза, кепка с козырьком, повернутым назад, закатанные до локтя и замызганные чем-то жирным рукава, а также слегка лишний вес сильно отличали его от тех людей, что я видел раньше.

Тем временем бородач дочитал текст на листке и как-то неуклюже выпрямился, после чего отпустил поручень, за который держался, и с серьезным видом отдал честь.

– Матрос Ратанов, младший техник научного судна «Галилей». Добро пожаловать на борт, господин лейтенант.

В училище был отдельный курс по строевой подготовке в условиях невесомости, поэтому мне сразу бросилось в глаза, как неумело это получилось у Ратанова. К тому же, отпустив поручень, он потерял опору и, как бревно, начал вращаться вокруг оси и заваливаться набок, продолжая выполнять стойку смирно. Все это выглядело так нелепо, а когда наклон относительно меня стал градусов тридцать и уже показался затылок, то стало смешно, что я и продемонстрировал, улыбнувшись.

Но тут не было ничего удивительного, так как всеобщая мобилизация заставила надеть форму всех. Вот и Ратанов – типичный представитель сугубо гражданского человека, который делает вид, что он военный.

– Спасибо, матрос, – сказал я, приложив руку к голове, и продолжил: – Матрос Ратанов, не проведете ли мне экскурсию по кораблю? Да и вещи, – я поддернул рюкзак, – не мешало бы положить в своей каюте.

– С удовольствием, – ответил тот и несколько секунд побарахтался в воздухе, пока наконец не ухватился за скобу.

На этот раз Ратанов на удивление ловко направил свое тело в нужную сторону, подлетел к консоли шлюза и стал тыкать пальцем по сенсорному экрану. Когда дверь шлюза откатилась в сторону, он нырнул в переходной коридор и бросил:

– За мной, господин лейтенант. – И с особым теплом добавил: – Сейчас я покажу вам нашу «Галю».

Я чуть не поперхнулся, услышав, как корабль из мужского рода превратился в женский, да еще и с таким именем. Но тут уже ничего не поделаешь, уверен, это имя уже прижилось среди экипажа.

Пока я следовал за младшим техником, он, наверно думая, что я не слышу, говорил в переговорное устройство, висящее у него на левом плече.

– Селена, тут начальство прибыло, – громким шепотом сказал он.

И через несколько секунд из динамика устройства донесся женский голос:

– Юра, какое на хрен начальство?! Где тебя носит? Я что, сама должна менять катализаторы?

Младший техник проигнорировал все вопросы, кроме первого.

– Ну, наш бортинженер, получается, наш начальник. – Ратанов сделал паузу и через мгновение продолжил: – Третий лейтенант, только из учебки. – После чего воровато обернулся, чтобы посмотреть на меня, видимо так же считая, что я не замечу, и добавил: – Совсем пацан сопливый.

От услышанного мне даже захотелось дать этому бородачу пинок под зад, чтобы быстрее шевелился, а не болтал. А на той стороне канала связи спросили:

– Где он сейчас?

– За мной летит. Веду корабль показывать, – так же шепотом сказал Ратанов, не оставляя мне шанса не услышать.

В динамике послышалось сопение, а потом раздался язвительный голос:

– Юра, скажи, а ты, как обычно, на громкой связи?

– Да, – ответил тот, явно воспринимая это как само собой разумеющееся.

Секунд пять слышалась нечленораздельная речь, а затем четко и ясно прозвучало:

– Матрос Селена Гомес, сэр. Старший техник научно-исследовательского судна «Галилей». Я вас встречу, сэр, и все покажу.

– Да не стоит, – уже откровенно веселясь, произнес я, – матрос Ратанов отлично справляется.

Но девушка ничего не ответила и действительно оказалась у шлюза с той стороны. На вид лет тридцати, явно выраженная латиноамериканка и довольно симпатичная. На ней был такой же темно-коричневый комбинезон техника, но, в отличие от Ратанова, чистый.

– Добро пожаловать на борт Гали… – Девушка осеклась и тут же исправилась: – На борт «Галилея», сэр.

Все эти расшаркивания перед моим званием были для меня непривычны, причем от людей намного старше меня, но в училище к этому психологически готовили, поэтому я не показывал вида, что меня это смущает.

Я кивнул Гомес и влетел внутрь, оказавшись внутри центрального коридора буксира. Ну, что сказать, типичная рифленая труба длиною семьдесят метров. Когда такие буксиры строили, то еще не использовали биотехнологии, но этот, по всей видимости, прошел модернизацию, так как стенки коридора оказались покрыты живой кожей. Вон и стайка технических пауков пробежала в дальнем конце коридора, а значит, и биологический мозг[12 - На момент описанных событий биотехнологии внедрялись повсеместно, в том числе и на кораблях. Фактически человечество строило живые, ограничено разумные корабли с металлическим скелетом и внешним корпусом.] имеется. Интересно, где его разместили? Но меня интересовал другой вопрос:

– Гомес, это же корпус от фрегата сто первого проекта?

– Да, сэр, – ответила девушка и, понимая, о чем я думаю, продолжила: – Буксир проекта 101БМ. Единственный и неповторимый в своем роде. Прошел модернизацию, получив биосистемы от фрегата триста первого проекта.

Я прервал свое верчение головой и с удивлением посмотрел на Гомес. Триста первые – это передовые корабли, их даже во флоте не так много, а тут на какой-то буксир потратили такой ценный ресурс.

– Да, сэр. Вся живая часть корабля от триста первого. Сама удивляюсь, как умники выбили себе такую роскошь.

Мне стало интересно, и я приблизился к стенке коридора, положил ладонь на теплую кожу и, зная, что корабль это чувствует, тихо прошептал:

– Ну, здравствуй, Галя.

Юрий и Селена переглянулись, но ничего не сказали. Ну а я считаю, что биотехнология, внедренная Волковым, – лучшее, что получало человечество за последние сотню лет. Теперь все, начиная от разведывательных тараканов до космических кораблей, стали действительно соратниками в бою, а не просто железкой, поэтому и отношусь к кораблю, как когда-то в древности относились к боевому коню.

Я отпрянул от стенки и схватился за скобу над головой, поочередно посмотрев на своих подчиненных, спросил:

– Кто-нибудь мне объяснит, как мы собираемся в длительный полет, если у нас нет гравитационной секции?

Техники снова переглянулись, и Селена, пожав плечами, как очевидное, произнесла:

– Так это только буксир, а основной перелетный комплекс болтается на орбите Луны, его-то мы и потащим как груз.

Я выругался про себя, так как сам до этого не догадался, и, скорчив невозмутимую рожу, со всей серьезностью кивал ее словам, чтобы подчиненные не подумали, что их начальник – идиот. Тем временем Селена продолжила:

– А на нем уже есть все: гравитационная секция, пищевые фермы, комнаты отдыха и прочие блага для длительного перелета, да и всякого научного оборудования хватает. Да и пристыковались мы к орбитальному терминалу, чтоб только вас забрать, сэр.

В этот момент мое чувство собственной важности подскочило до небес.

?

Три месяца спустя. Гиперпространство в окрестностях звезды Альтаир.

Положив ложку пищевого субстрата в рот, я прислушался к своим ощущениям и в очередной раз убедился, какая же это гадость на вкус. Складывалось впечатление, что жуешь пенопласт. Но никуда не денешься – на этом корабле ничего другого нет из съестного. Академия Наук Земной Федерации, снабжая эту экспедицию, и так вылезла за пределы предоставленных ресурсов. В основном все ушло на научное оборудование и оснащение так называемой мобильной научной базы, поэтому на питании пришлось экономить.

Зато этот субстрат содержит все самое необходимое для организма, да и база вышла что надо. Буксир по имени Галя тащил за собой трехсотметровую громадину, практически целую станцию. Впрочем, это и была станция, только немного урезанного формата, – отсутствовала часть фермы, где обычно располагались стыковочные порты. В общем, на этой мобильной базе было все, чтобы обеспечить длительное и комфортное пребывание двухсот человек, включая двадцать человек экипажа буксира.

Я потянулся за стаканом воды и, приставив его к губам, бросил взгляд на окружающую обстановку в столовой. За соседними столиками сидело по два-три человека из научной команды, кого-то я уже знал, но большинство было мне незнакомо. Хоть все мы и были в ограниченном пространстве, но специально знакомиться я не жаждал, да и времени прошло мало.

У самого смотрового иллюминатора были сдвинуты сразу три стола, и там сидела целая компания из числа рядового и сержантского состава экипажа буксира, те, кто сейчас отдыхал после смены. За этим столом сидел и Юра, который, как всегда, травил не очень и совсем несмешные шутки.

– А наш лейтенант такой говорит, – Юрий скорчил рожу, напоминающую имбецила, – «Ну, здравствуй, Галя». Мы с Селеной чуть не присели в невесомости. – И уже сквозь смех добавил: – Подумали, что все, нам умалишенного подсунули.

– Ну хватит, Юра, ты уже сотый раз это рассказываешь! – возмутился оператор связи, которого звали Оливер.

– Ну смешно же, – продолжая гоготать, заверил Ратанов.

– Вообще-то, не очень. – На этот раз вклинился один из пилотов. – Это не было особо смешно в первый раз, а уж сейчас тем более.

Но этим Юру было не остановить, и он смеялся так заразительно, что даже я улыбался.

Неожиданно прозвучал предупредительный сигнал, и из динамиков донесся голос капитана буксира Николаса Лойда:

– Внимание всему персоналу, через полчаса мы совершим сложный маневр в гиперпространстве. Научному персоналу занять антиперегрузочные ложементы. Экипажу буксира прибыть на свои рабочие места согласно штатному расписанию по протоколу экстренных ситуаций. Гравитационная секция будет отключена через двадцать минут. Повторяю…

Лойд тоже был гражданским капитаном, который и ходил на этом буксире, пока его не отдали науке. Его голос продолжал звучать отовсюду, повторяя свое сообщение, а я уже бежал к лифту. У самой кабины лифта меня нагнал Юра.

– Господин лейтенант, что происходит? – запыхавшимся голосом спросил он.

– Матрос, ты же слышал капитана, я знаю не больше твоего. Прибудем в машинное отделение – там и выясним, что происходит. А пока отставить вопросы.

– Есть отставить вопросы, – рявкнул Юра, да так, что обернулись все, кто стоял у створок лифта.

Вот клоун, специально же это сделал. Я бросил взгляд на собравшуюся толпу и понял, что сейчас здесь образуется пробка, а людей собирается все больше и больше.

– Матрос, дождешься лифт со всеми, а я по техническому лазу пойду, – выдал ему скороговоркой.

– Разрешите…

– Там двести пятьдесят метров вертикальной лестницы, – прервал я его, – так что выполнять, – договорил я, уже набирая скорость.

Со своими подчиненными я нашел общий язык сразу. Селена и Юра даже взяли надо мной некую опеку, видимо, мой возраст не давал им покоя. Да я и не был против – устраивать военщину фактически на гражданском корабле я не собирался. Хотя со временем планировал завоевать уважение как начальник и старший по званию, чтобы они перестали видеть во мне сопливого пацана. И сейчас я мог приказать Ротанову следовать за мной, но с его лишним весом это было бы еще то испытание.

Найдя проем, в котором подсвечивалась лестница, я с ходу запрыгнул на нее и полез вверх. Первые пятьдесят метров было тяжело, но по мере приближения к центру вращения гравитационной секции центробежная сила становилась слабее, а я все сильнее чувствовал, что становлюсь легче. И, пока полз, думал, как же мне не хватало вот таких экстренных ситуаций, которые меня точно ждали бы на военном корабле, но здесь…

Через десять минут я пересек стыковочный узел и ворвался в центральный коридор буксира.

– Гомес, что тут у нас? – тяжело дыша, спросил я, когда влетел в машинное отделение.

Девушка сидела в ложементе, пристегнутая страховочными ремнями, и следила через консоль за состоянием систем корабля. На мой вопрос она обернулась и снова вернулась к наблюдению.

– Все системы в зеленой зоне, сэр. – Она снова обернулась и с беспокойством на лице спросила: – А где Юра?

– Он немного отстал, сейчас будет, – ответил я, ныряя в капсулу виртуальной реальности.

На груди щелкнул замок ремней безопасности, и рука привычно опустилась на грибовидную кнопку. Крышка резко захлопнулась, и на мгновение наступила тьма, и вот уже я сижу на виртуальном[13 - Технология виртуальной реальности используется для создания боевой информационной среды, что расширяет возможности управления кораблем, а также решает многие проблемы, связанные с отсутствием гравитации во время боя.] мостике буксира. Здесь, как и практически на любом другом корабле, не было никаких стенок, и поступающая с камер обзора картинка создавала впечатление в пространстве, без всяких ограничений. Лишь затемненная площадка под ногами и прозрачные контуры буксира формировали какие-то границы.

Черно-красное марево гиперпространства[14 - Гиперпространство – особая среда, где расстояние сокращается до приемлемых величин, позволяет путешествовать между звездами за гораздо меньшее время. В гиперпространство можно нырнуть только за пределами гравитационного колодца массивных тел, для Солнечной системы такая возможность предоставляется за орбитой Плутона.] завораживало своей изменчивостью рисунка, но долго наслаждаться этим зрелищем мне не дали, так как я услышал разговор капитана с научным руководителем миссии, господином Ишан Кхана.

– Уважаемый Ишан Кхана, я понимаю ваше желание изучить эту аномалию, но это опасно, – сказал капитан.

– Да бросьте, Николас, – стоял на своем научный руководитель, – мы отправили туда уже десяток зондов, и они благополучно вернулись.

Я обернулся, так как сидел спиной к центру мостика, и увидел, как эти двое спорят у висящего в воздухе изображения. С такого ракурса мне было плохо видно, что там, и, вернувшись к своей виртуальной консоли, я вывел перед собой данные объективного контроля. Так же, как и в центре мостика, передо мной развернулось объемное изображение участка гиперпространства. Поверх тут же наложилась координатная сетка и отобразились векторы течения гиперпространства.

В любом месте пространства, где нет массивных тел, гиперпространство имело плавное течение приливных сил, и здесь наблюдалась именно эта картина. Но в одной из точек виднелись завихрения, словно кто-то сжал область гиперпространства в комок.

– Я вам говорю, – продолжал Ишан Кхана, – хоть это и невероятно, но все наши аналитики сходятся в одном: похоже, кто-то создал карман внутри гиперпространства и спрятал там что-то очень важное. Зонды не дают объективной картины, но подтверждают наличие скрытой массы, поэтому и нужно лететь туда всей базой.

Слушая краем уха их диалог, я просматривал записи пролета через аномалию зондов и не мог поверить, что мне повезло наткнуться на что-то действительно интересное, потому что за три месяца полета я уже думал начать собирать домик из перерабатываемых ложек – скука была неимоверная.