– Я хотела бы попасть туда и осмотреть собрание с ним вместе.
– Но, госпожа коммандер!..
– Он не станет возражать, – улыбнулась она. – Думаю, Хранитель Либер его предупредил.
– Как прикажете, – не стал спорить Монтойя. – Какой план дальнейших действий?
– М-м-м… Я бы предложила сделать так. Во-первых, пригласить сюда моих спутников, они ждут в кафе напротив.
– Вы решили сперва проверить, не засел ли здесь враг? – он понимающе улыбнулся. – С вами студенты?
– Да какие сейчас студенты, у них сессия! Завтра как раз первый экзамен у той группы, в которой учился… учится герцог Медина. О нет, у меня очень интересные спутники, вам понравится.
Полковник кивнул, вызвал секретаря и распорядился: найти в кафе напротив очень красивую брюнетку, и с ней молодого человека, явного «ботаника». Вежливо пригласить во дворец.
Лавиния удовлетворённо кивнула и продолжила.
– Далее, пообедать. Не знаю, чем питаются библиотечные Хранители, а для нас в том поместье может и не найтись еды. Или найтись такая, которую лучше не пробовать.
– Согласен.
– Следующий пункт – получить сведения из резиденции герцога. Дальше видно будет.
Расхохотавшись, Монтойя хотел уже что-то спросить, но в этот момент отворилась дверь, и в кабинете полковника появились новые для него действующие лица.
Молодой человек, почти юноша, вошёл первым и сразу же шагнул влево, становясь спиной к стене и открывая обзор для шедшей следом дамы. Возможно, если бы не три десятка лет службы в магбезопасности, Монтойя и принял бы этого юношу за «ботаника», как назвала его Лавиния. Вот только разворот плеч, достигнутый явно не кабинетной работой, плавная точность движений и совершенно специфический взгляд подсказали: хорошая маска. А учился этот персонаж тоже у госпожи Редфилд, и, похоже, учился не теории боевых столкновений, а самой что ни на есть настоящей практике.
Примечательна была и его спутница. Белоснежная кожа, алые губы, безупречный овал лица и фигура, чёрные волосы и глаза, смотреть в которые Монтойя предусмотрительно не стал. Потому что прятались там на самом дне безумие и смерть.
– О, вот и вы! – приветствовала их Лавиния. – Итак, дорогие мои, перед вами – господин полковник Лопес Монтойя, глава Службы безопасности провинции Уэскар. А это, дорогой полковник, мои коллеги и друзья. Мадам Мари Лаво, ректор Школы магии в Нувель-Орлеане…
– Святая Бригита, неужели сама королева вуду? – спросил Монтойя, склоняясь к нежной ручке. – Нужно отметить сегодняшний день в календаре алым и золотым.
Мари милостиво кивнула, соглашаясь на столь скромные почести, Лавиния же продолжала.
– И наконец, Жак Дюпон, библиотекарь и архивариус.
Полковник протянул руку для пожатия, и Дюпон чуть склонил голову.
– Рад знакомству.
– Взаимно. Учитывая, что дело наше отчасти связано с библиотекой, ваше участие будет очень полезно.
Лишних вопросов Монтойя задавать, естественно, не стал. И так было понятно, что библиотекарь, сопровождающий коммандера Редфилд, вряд ли ограничивается только опытом выдачи книг.
Они выпили кофе, и Лавиния успела даже выкурить трубку на балконе с видом на сады дворца Сан-Тельмо и Швейную башню королевы, когда вернулся из резиденции герцогов Медина их посланец. Полковник слушал доклад и мрачнел.
– Его светлости в резиденции не видел никто, – говорил гонец. – Герцогские покои заперты и закрыты магически…
– С какого времени? – уточнил Монтойя.
– Четыре дня. Горничная не смогла попасть туда для уборки в понедельник утром, а сегодня четверг.
– Сходится, – кивнула Лавиния. – А что говорит господин главный повар?
– Главный повар? – переспросил гонец.
Монтойя понимающе кивнул, а Наваррес пояснил:
– Главный повар не имеет чести принадлежать к числу наших наблюдателей.
– Да он даже на всеобщем говорит кое-как! – фыркнул гонец. – Он из местечка Баракальбо, это совсем рядышком с Бильбао. Страна Басков. Уж не знаю, как с ним объясняется дворецкий и прочие…
– Готовит он хорошо? – перебил его Наваррес. – Герцог доволен? Остальное неважно. Ещё что-то есть? – посланец помотал головой. – Хорошо, идите, Альварес. Ваши предложения, господа и дамы?
– Идти туда, разумеется, – пожала плечами Лавиния. – А потом отправляться в Паломарес де Медина. Мари, у меня есть некоторые подозрения, так что твой взгляд будет очень полезен. Жак, на ваше усмотрение?..
– Я с вами, – поторопился ответить Дюпон. – Надеюсь, мои скромные способности могут пригодиться и там.
– Отлично. Тогда последний вопрос, Монтойя, сможем ли мы открыть в резиденцию портал? Или дойдём пешком, прогуляемся по Севилье.
Взгляды присутствующих обратились к окнам. Декабрь доказывал своё погодное непостоянство, и солнце сменилось проливным дождём, стучавшим в стекло, словно пытаясь ворваться в кабинет.
– Ни то, ни другое, – покачал головой Монтойя. – Портал в резиденцию может открыть только сам герцог, идти пешком мне бы не хотелось, поэтому, думаю, мы воспользуемся экипажем. Диего, ты остаёшься за старшего!
– А ты?
– А я буду прикрывать правое плечо госпожи коммандера.
Пока они спускались вниз, к выходу, полковник тихонько спросил у Лавинии:
– А что, у вашего Дюпона действительно слабая магия? Стихийная или какая?
– Слабая, – кивнула она. – Было, кажется, двенадцать единиц по шкале Бен-Бецалеля, сейчас прокачалось до двадцати. Но дело же не только в этом. Во-первых, у него есть специфическая книжная магия. Во-вторых… знаете, Монтойя, огненные стрелы и ледяные копья совсем не всегда нужны. Небольшой резерв заставляет мага применять точечные, очень ювелирно построенные заклинания. И это совершенно не мешает Дюпону быть чрезвычайно полезным в схватке. Например, его фирменный метод – плеснуть в лицо нападающему паром и кипятком, а следом заморозить всё мокрое. А уж если не в лицо… – и она усмехнулась, очевидно, вспомнив какой-то эпизод.
Монтойя же представил себе эти ощущения, содрогнулся и посмотрел на нового соратника с уважением.
Глава 4
Резиденцию герцогов Медина никак нельзя было назвать особняком. Хотя бы потому, что это был настоящий дворец, выстроенный в стиле барокко – с квадратными башнями на углях, с причудливым резным порталом белого мрамора в стиле чурригереско[6 - Чурригере?ско или чурригереск (исп. El Churrigueresco) – историко-региональный стиль в архитектуре Испании конца XVII – первой трети XVIII веков. Термин «чурригереско» происходит от фамилии семьи испанских архитекторов и мастеров резных деревянных ретабло (алтарей) каталонского происхождения. Cтиль чурригереско считается историко-региональным вариантом барокко, для него характерны изобилие мелких деталей и насыщенность украшениями, волнообразно изогнутые карнизы, вычурный скульптурный и мелкий орнаментальный декор, обилие позолоты и раскраски, а также необычные элементы, такие как эстипите («ствол пальмы», пилястр или колонна с высоко орнаментованной базой и навершием в виде опрокинутой пирамиды).] и садом во внутреннем дворе[7 - Прообразом описываемой резиденции послужил дворец Сан-Тельмо в Севилье.]
Собственно, на этот самый сад Лавиния и смотрела из окна кабинета главы здешней магбезопасности.
– Слушайте, Монтойя, это же просто напротив вашего здания! – воскликнула она. – Если хорошенько присмотреться, то вон балкон, где я курила!
– Да, госпожа коммандер, – усмехнулся полковник.
– Так какого Тёмного мы ехали десять минут в экипаже, если могли дойти пешком за три?
– Ну госпожа-а комма-андер, – протянул он укоризненно. – Ну мы ж официальные лица! Я не могу войти в резиденцию главы провинции с заднего хода.
Лавиния пожала плечами.
– При необходимости я бы и с чердака зашла. А уж к его величеству Луи чаще всего прихожу с малого подъезда. Ладно, это ваша земля и ваши правила. И что теперь, будем ждать возле ворот, пока их отворят?
Словно в ответ на её слова, затейливые створки ворот из ажурного чугунного литья медленно стали открываться. Экипаж въехал на территорию дворца.
Пока он неспешно, солидно катился по вымощенной камнем подъездной дорожке к главному входу, коммандер спросила вдруг:
– А разве парадный подъезд не вон там, где всякие мраморные кружева и взбитые сливки?
– Был когда-то, – ответил Монтойя. – Но когда был пожар, в котором погибла почти вся семья его светлости, то помещение тоже горело. Там была охрана… В общем, им перестали пользоваться для входа, благо во дворце дверей немало. По приказу его светлости там было всё переделано, и теперь это зал герцогского суда. Раз в месяц открываются наружные двери, и любой, кто считает себя несправедливо обиженным, может принести жалобу. Ага, вот смотрите, госпожа коммандер, на крыльце нас встречает дворецкий, Родригес.
Экипаж остановился точно напротив крыльца, и два лакея в тёмно-синих ливреях подскочили, чтобы открыть дверцы.
Одна фраза в речи полковника заинтересовала Лавинию до чрезвычайности, но она не успела задать ему вопрос: погибла почти вся семья? Почти? А где список выживших? «Ну ничего, – подумала она, – мы сейчас будем спрашивать очень о многом, спросим и об этом». И шагнула к дворецкому, спустившемуся им навстречу со ступеней и склонившему голову.
Холл по отделке вполне соответствовал всему тому, что успела увидеть госпожа Редфилд: если может быть ещё более усложнённое и украшенное барокко, то это оно и было. Но Родригес провёл их в помещение на первом этаже, которое давало глазу отдохнуть от бесчисленных фантазий резчиков по мрамору – светлые стены, несколько простых диванов и кресел, два или три небольших столика.
– Это гостиная для слуг, – сказал дворецкий, извиняясь. – Я ведь правильно понял, что вы хотите нас всех допросить, ваше сиятельство?
– Не допросить, а побеседовать, – Монтойя улыбнулся. – Но да, вы правы, Родригес, со всеми, кто есть в доме. Садитесь.
– Мне удобнее стоя, – отказался дворецкий и застыл в ожидании вопросов.
– Для начала – когда вы в последний раз видели его светлость герцога Медину?
– Вечером в воскресенье, ваше сиятельство. Это было неожиданно, мы не готовились, потому что его светлость появлялся не каждую неделю. Конечно, в его комнатах был порядок, но ужин делали только для слуг…
– Это неважно, Родригес, – перебила его Лавиния. – Он пришёл порталом? Что сказал?
– Что хочет отдохнуть, потому что у него на утро намечено очень много важных дел. От ужина отказался, попросил подать ему в кабинет сангрию, ветчины и хлеба, и затворился там.
– Он выглядел как обычно?
Дворецкий задумался.
– Пожалуй, нет. Я сказал бы, что его светлость был возбуждён и… словно предвкушал что-то. Если мне позволено будет такое сравнение, в детстве он выглядел так же, когда планировал какую-нибудь шалость.
– И что, за шалости ему не попадало? Или любящие родители завели специального мальчика для битья?
– Ну что вы, сеньора! – Родригес поджал и без того узкие губы так, что они вовсе исчезли. – Его светлость Мануэль Алехандро и её светлость Изабелла Лусия были прекрасными родителями, в меру строгими и в меру ласковыми. Мальчика не баловали никогда, и когда заслуживал – наказывали. Самым строгим наказанием для него было лишение уроков верховой езды и занятий в тире… – тут дворецкий неожиданно усмехнулся. – Но проказничать он не переставал.
– Хорошо, я поняла. Итак, расскажите дальше о вечере воскресенья.
– Да… собственно и рассказывать почти нечего. Его светлость прибыл без камердинера, поэтому отойти ко сну ему помог старший лакей, Алонсо. Это было через четверть часа после полуночи. А утром обнаружилось, что двери комнат закрыты, и войти никто не может.
– Ясно. Это мы посмотрим. Что-то ещё?
Дворецкий задумался, потом покачал головой.
– Нет, сеньора. Я постараюсь вспомнить, но… мне кажется, это всё.
– Последний вопрос: было ли что-то необычное в тот вечер? Помимо того, что герцога не ждали.
– Вы имеете в виду?..
– Что угодно. Какой-то неожиданный посетитель, доставленное письмо, открытое окно, поведение собак или лошадей, чьи-то слова, звуки музыки…
Мгновения текли. Родригес кусал губы, морщил лоб, даже прошёлся по комнате, потом сдался и покачал головой.
– Нет, сеньора, ничего не приходит в голову такого. Возможно, Алонсо скажет больше, он был рядом с его светлостью.
– Да, – вмешался Монтойя. – У меня тоже вопрос. А где секретарь герцога?
– Сеньор Гонсалес в своём кабинете.
– Попросите его к нам спуститься, как только он сможет, а пока пригласите этого Алонсо.
– Слушаюсь, ваше сиятельство, – коротко поклонившись, Родригес ушёл.
Когда дверь за ним затворилась, Лавиния спросила, не глядя на полковника:
– Кто из семьи выжил после пожара? Кроме четырнадцатого герцога?
– Его двоюродный дядя, – ответил тот со вздохом. – Альваро Мануэль Родриго Буэно-и-Коронель, граф де Хаэн. Сын сестры двенадцатого герцога. И плюс его дочь Мария Эсперанса, вдовствующая графиня Сьерра-Морена.
– Прелестно, – оценила коммандер. – И как им это удалось?
– Мария Эсперанса в тот момент вместе со своим мужем находилась за океаном, в Империи Новый свет, он был там посланником Спаньи. А граф Хаэн… последние лет пятнадцать он безвылазно живёт в своём поместье Граньена.
– Безвылазно живёт или это декларирует?
– Госпожа коммандер, за три десятка лет службы в магбезопасности Севильи я видел Хаэна, кажется, раз пять. Даже ежегодные приёмы у герцога он обычно пропускает, отправляя письменные извинения. Поверите ли, если граф вошёл бы сейчас в эту комнату, я бы его не узнал.
– Узнали бы, – раздался голос от дверей; новое лицо появилось так тихо, что никто из магов не заметил этого. – Граф Хаэн как две капли воды схож со своим кузеном, тринадцатым герцогом. Говорят, именно поэтому он и не желал появляться в Севилье.
Взгляды присутствующих устремились на вошедшего. Молодой человек лет двадцати с небольшим, высокий и худой, с глубоко посаженными тёмными глазами и носом с изрядной горбинкой, одетый в такую же тёмно-зелёную ливрею, как и все слуги в этом доме, стоял свободно и чуть улыбался.
– Алонсо? – спросила госпожа Редфилд.
