Еще бы она не уладила. Ее Алиса засматривалась на чужого жениха с младших курсов академии. И, повзрослев, не остыла. А когда Снежинский выжег свою нареченную во время ритуала, разорвав таким образом помолвку, у Алисочки, как у второй невесты в роду, появился шанс. Она-то оставалась Барятинской, богатой, красивой и свободной.
Конечно, ее матушка не намерена была упускать этот шанс. Пятой точкой чую, не просто так дорогие родственники притащились в нашу глушь. Не только для того, чтобы поразнюхивать и позлорадствовать. Все это как-то связано с Игорем.
Естественно, бывшая невеста при встрече с вожделенным боярычем не нужна. А то мало ли. Даже просто неприятные воспоминания не к месту. Так что шла бы она в затвор и сидела там, не высовывалась.
Что я и сделала с большим удовольствием! Мне Снежинский в доме нужен сейчас примерно как прошлогодний снег!
Как только я оказалась за порогом гостиной, тут же перестала притворяться дохлой мухой в балахоне, быстрым шагом устремилась прочь от двери, за угол, дальше по коридору к потайному месту, которое знала наизусть. Не зря же прожила в этом доме почти пять лет!
Марфа догнала меня и шепнула:
– Вот правильно. Иди, я посторожу.
Я кивнула, проскользнула в старую кладовую и открыла скрытый проход между стенами. Через узкую щель можно было услышать и увидеть все, что происходит в гостиной. И никакой магии, которую могут почуять одаренные.
– Игорь, как приятно видеть вас, – сладким голосом проговорила Алиса, ее тон был словно мед, но взгляд оставался холодным. – Надеюсь, у вас есть время на чашечку чая?
Она обращалась к боярычу как к равному, что неудивительно. Но по имени… хм, похоже, род Барятинских за прошедшие годы сблизился с родом Снежинских еще больше. Интересное кино. Ольгин папаша, нынешний глава рода, даже не почесался, когда его единственного ребенка буквально уничтожили. Хотя чему я удивляюсь. Павел Барятинский отчего-то терпеть не мог свою единственную дочь с самого ее детства. И будто бы даже обрадовался, когда Ольгу выжгли.
– Благодарю, Алиса, – ответил Снежинский. – Но я пришел по делу. Мне нужно поговорить с Ольгой.
Ох! Ничего себе новости. О чем нам разговаривать?!
– Ольга в затворе и очень слаба, – поспешно сказала тетушка Серафима, ее голос был полон ложного сочувствия. – Мы боимся, что ее здоровье не позволяет принимать гостей.
– Да, она действительно нуждается в покое, – тут же хитрой лисой влезла Алиса. – Мы уважаем ваше желание, Игорь, но, возможно, вы могли бы доверить нам вашу просьбу? Что именно вы хотели бы передать кузине?
– Мне нужно увидеть ее лично, – спокойно оборвал их подхалимаж Снежинский. – Это важно.
– Но зачем вам видеть бедную Оленьку? – Алиса продолжала улыбаться, но ее глаза сузились. – Неужели это так необходимо? Вы должны понимать, что ей больно даже вспоминать о вас…
– Это личное дело, – ответил Игорь, его тон стал тверже. – Я должен поговорить с ней.
– Ох, Игорь, я бы с удовольствием помогла вам, – вмешалась тетушка Серафима, – но моя племянница действительно очень слаба. Возможно, вам стоит подождать, пока она почувствует себя лучше?
– Увы. Времени ждать у меня нет. Мне нужно поговорить с ней сейчас, – повторил Снежинский, его голос стал еще настойчивее.
Родственники обменялись быстрыми взглядами. Алиса и тетушка Серафима явно нервничали, видя, что Игорь не собирается отступать. Все взгляды обратились к Николаю. Мол, ты тут мужчина или украшение каминное? Решай вопрос!
Мне стало даже капельку любопытно, как мой трусоватый и не слишком напористый кузен сумеет отбиться от настойчивости Снежинского. Николенька еще в академии показал себя как молодец среди овец, пыжась и демонстративно опуская всех, кто не дотягивал до него родовитостью. Зато перед высшими и даже равными… на молодца и сам овца, точнее не скажешь.
– Господин Снежинский, – наконец заговорил Николай, выбрав неожиданно официальный тон. – Раз вы так удачно нанесли нам визит, у меня для вас есть важная новость.
Снежинский на мгновение отвлекся от мельтешащих родственниц, его взгляд, полный холодного скептицизма, переключился на Николая.
– Господин Барятинский? – Если бы интонацией можно было заморозить на лету, а потом втоптать поглубже, кузен бы уже давно лежал под слоем грязного льда и даже моргнуть не мог.
Похоже, Николенька и сам это понимал. Мне со своего секретного места было отчетливо видно, как у него трясется рука, которую он завел за спину и сжал в кулак до побелевших костяшек. Но за прошедшие годы этот барашек повзрослел и лучше научился держать себя в руках, как минимум перед равными.
– У меня с собой приказ от господина канцлера.
– Что за приказ? – мгновенно подобрался Игорь.
– Согласно этому приказу вы обязаны взять меня с собой в аномалию, – продолжил Николай. – Мне поручено собрать некую необходимую короне информацию и выполнить особую миссию.
Наступила тишина. Я даже затаила дыхание, чтобы не пропустить ни слова.
– Покажите документы, – наконец сказал Снежинский. А сам вдруг развернулся и остро глянул ровно в тот угол, где была моя наблюдательная щель.
Я от неожиданности даже отпрянула. На миг показалось, что бывший жених воткнул в меня ледяную стрелу одним взглядом, прямо сквозь стену. Брр…
– Извольте, сударь.
Я услышала шелест бумаги, затем звук, словно кто-то разорвал конверт.
– Что ж. Здесь все изложено четко, – произнес Игорь. – Но зачем короне это понадобилось? Почему вас направили именно ко мне? Мой поход в аномалию – частная инициатива. Ничего общего не имеющая с интересами короны.
– Увы, сударь, – ответил Николай. – Я сообщил вам все, что мог. Остальное не имею права разглашать до специального приказа или пока не наступит нужный момент.
– И кто же будет определять, что момент наступил?
Угу, правильный вопрос. И непредвиденное, мать его, затруднение. До меня только сию минуту дошло: это же мне придется тащить Николеньку в аномалию на своем горбу!
– И опять-таки простите, сударь. Я не имею возможности вам ответить. Могу только сообщить, что мне поручено оказывать вам полное содействие и ни в коем случае не мешать. А также выполнять ваши приказы на протяжении всей миссии.
– Интересно, – протянул Снежинский. – Что ж, если это приказ, я не могу не подчиниться. Но учтите, Николай: аномалия – не прогулка по парку. Вы должны быть готовы ко всему. Да, еще один момент. Я нанял лучшего проводника в здешних местах, но заплатил только за троих. Думаю, будет справедливо, если отправившая вас в поход канцелярия заплатит за дополнительные услуги.
Да тьфу на тебя! Мне только разборок с царской канцелярией не хватало для полного счастья! И денег толком не заплатят, и все нервы вымотают, требуя тридцать три бумажки с печатью, с подписью, с местным чертом-татем в ступе и с отпечатком его копыта поверх всего! Ну, Снежинский… я тебе это припомню!
Глава 6
– Я готов, – заявил Николай.
Но я по голосу слышала – ни черта он не готов и больше всего на свете хочет обратно в столицу, в уютную гостиную главного родового особняка, к камину, выдержанному коньяку и светским разговорам ни о чем.
– Мы все понимаем, насколько это важно, – поддакнула тетушка Серафима. – Вы можете рассчитывать на нашу поддержку.
– Конечно, Игорь, – добавила Алиса, ее голос был полон восхищения. – Мы всегда на вашей стороне.
Я с трудом удержалась от смеха. Эти две дамы стараются угодить Снежинскому, а он лишь сдержанно кивает. Интересно, что он на самом деле думает об их поддержке?
– Благодарю, – сказал Игорь. – Я учту ваши слова. Но сейчас мне нужно обсудить детали похода с Николаем. Раз уж сейчас встретиться с Ольгой нет возможности, навещу ее завтра, перед тем как отправимся в аномалию. Сударь, вы составите мне компанию в саду? Нам надо обсудить пару деталей будущей экспедиции. Госпожа Серафима, госпожа Алиса, честь имею откланяться.
Выждав пару минут, я осторожно выбралась из узкого прохода и вернулась к Марфе, которая стояла на страже. Сердце колотилось, и мысли вихрем крутились в голове. Что же за миссия такая у Николая? И как это повлияет на наши планы?
– Ну, что там? – нетерпеливым шепотом спросила моя приемная мать, пока мы бегом бежали в сторону «затворных покоев».
– У Снежинского приказ взять Николая с собой в аномалию, – прошептала я на ходу. – От самого канцлера. Видимо, у них там какая-то особая миссия. А сам боярыч очень хотел поговорить со мной, но Алиса и тетушка Серафима ему отказали.
Марфа нахмурилась.
– Ох, неладно. Как бы чего не вышло! Надо быть настороже. С тобой ему встретиться, ясное дело, никто не даст. До похода в аномалию так точно. А вот потом… И еще боярыч Николай! Только его тебе по ту сторону границы и не хватало! Он же олух! Так еще и слишком хорошо знает тебя в лицо!
Я злобно засопела, скидывая черный балахон, и кивнула, зная, что впереди нас ждут новые испытания. Одна надежда – с поддержкой Марфы и моими собственными навыками я готова встретить любую опасность. Потому что куда мне деваться-то?
Ладно, утро вечера мудренее. Сейчас бы побыстрее смыть грим, с помощью которого я превращаюсь в прежнюю Оленьку, пусть и болезненно осунувшуюся, полинявшую. И самое главное – прячу шрам на щеке.
Марфа пожелала мне спокойной ночи и ушла – ей еще предстояло проследить, чтобы гости устроились на ночь с минимальным набором удобств и не шастали по дому в темноте, разыскивая какую-нибудь бытовую мелочь. А то найдут еще то, что им видеть не следует.
Тут я приемной матери полностью доверяла. Магии у нас с ней не было, зато мозгов и житейской хитрости оказалось в достатке.
Утро пришло слишком быстро. Я даже не поняла, что спала, мне ничего не снилось. Закрыла глаза в темноте, открыла на рассвете. И сразу почувствовала, как изменилась граница. В жизни не смогла бы словами объяснить, как я это чую, но ощущение в голове было очень четкое: сегодня можно перейти тонкую грань и оказаться там, где магия не имеет силы, а чудеса происходят сами собой. Значит, пора.
Я тщательно нанесла на лицо новый грим, включающий, в частности, специальный крем с побочным эффектом глубокого загара. Без такого крема в аномалию лучше не соваться – там частенько шалят законы физики и оптики, так что ультрафиолетовое излучение может выкинуть неожиданный фокус.
Это мои подопечные из боярычей могут прятать лицо под шляпами и козырьками, проводнику лишний головной убор будет мешать чувствовать колебание граней. Как и слишком длинные волосы.
Так вышло, что крем только подчеркнул шрам на щеке и окончательно убрал все следы прежней Оленьки. Теперь на меня смотрел жесткий и опытный проводник – Еж. Далеко не каждый вообще догадается, что это девушка, а не нахальный носатый и загорелый пацан с сумрачным взглядом. Никаких следов утонченной боярышни, спрятанной под вуалью. Я быстро натянула свою обычную форму – штаны, очень похожие на джинсы, блузку (о трикотажных майках здесь оставалось только мечтать, по неведомым причинам магическая текстильная промышленность такого не выпускала), жилет, внешне смахивающий на кожаный корсаж, но на самом деле прятавший в себе множество секретов.
Кожаная сбруя, нож, кристаллы-индикаторы, травы, эликсиры и даже особые шарики-таблетки по кармашкам. Все, я готова. Быстро попрощалась с Марфой, в последний раз проговорила с ней план дезинформации: в связи с плохим самочувствием и взволновавшим ее визитом бывшего боярышня Ольга решила принять молитвенное бдение на семь суток, во время которых не может покинуть затвор и ее тоже никто не смеет тревожить.
Как только я вошла в здание конторы, меня встретил знакомый шум. Коллеги бодро занимались своими делами, обсуждали последние новости, проверяли снаряжение.
– Привет, Еж, – окликнул меня начальник кордона. – Твои наниматели уже прибыли. Мы еще затемно за ними послали, как только грани выстроились в ключ. Боярычи ждут в комнате для встреч.
– Спасибо, Петрович, – кивнула я, мысленно усмехаясь. Ранние пташки, надо же. Подскочили сразу, как пришло известие, что уже можно отправляться. Неужели Николай тоже встал на рассвете? За ним отдельно прислали кого-то от Снежинского? Кузен в прошлом терпеть не мог подниматься раньше полудня, представляю, в каком он настроении. – Надеюсь, все прошло гладко.
Начальник в ответ усмехнулся, его глаза заблестели.
– Гладко, как наждак. Особенно когда я сказал им, что дополнительные платежные документы им придется согласовывать с канцелярией самостоятельно. Кордон и проводники не обязаны волочь на себе всю столичную бюрократию. Они до сих пор переваривают это известие.
– Отлично, – пробормотала я, направляясь к комнате для встреч. Было все же немного волнительно. Да, узнать во мне Оленьку трудно, почти невозможно. Но вдруг? Николай все же мой кузен и знает меня с детства.
Когда я вошла, взгляды всех четверых обратились на меня. Снежинский, Николай и Орловский стояли у стола, за которым мы с ребятами обычно пили чай с Марфиными пирогами, явно напряженные. Их наряд и манеры резко контрастировали с моим видом и поведением.
– Приветствую, господа, – сказала я, скрестив руки на груди. – У нас тут проблема. В договоре четко указано, что я сопровождаю только троих. Четвертый боярыч лишний.
– Мы понимаем ваше беспокойство, Еж, – начал Игорь, стараясь говорить спокойно. – Но у нас есть приказ от канцлера. Николай Барятинский обязан присоединиться к нам.
– Не нанималась тащить четвертого подопечного, – отрезала я. – Так еще и платить за это будет корона. А от нее больше бумаг, чем денег. Оно мне надо?
Что интересно, Снежинский после моих слов переглянулся с Орловским так, будто опять заранее поспорил на мою реакцию. И выиграл.
Их рыженький спутник вообще слился со стеной, он всю дорогу вел себя как зайчик и не отсвечивал.
Зато Николеньку буквально всего перекорежило. Он меня не узнал, но зато по-настоящему взбесился оттого, что какая-то девка смеет перечить и ставить условия.
– Ты забываешься, простолюдинка! Тебе приказывает боярыч! Делай что велено и не задавай вопросов!
Глава 7
В комнате повисло напряженное молчание. Орловский со Снежинским обменялись весьма недовольными взглядами и подобрались, как перед боем. Даже рыженький тихушник резко вскинулся, в его голубых глазах мелькнула неясная тень, заставившая мои инстинкты насторожиться. Хорошо еще, ни один боярыч не рискнет колдануть так близко от аномалии, а то дело могло бы плохо закончиться.
В комнату переговоров на шум стали заглядывать мои коллеги. Заглядывать, осматриваться, делать заинтересованные лица. «Водить жалом», как принято было говорить на нашем профессиональном жаргоне про ситуацию, когда тебе что-то не нравится и ты пытаешься осознать, что именно. Даже Петрович отвлекся от своих бумаг и встал в дверях.
– Послушайте, сударь, – его голос прозвучал гулко, словно удар колокола, – мы, конечно, со всем уважением. И почтение к древности вашего рода имеем, опять же. Но здесь граница. А она свои законы знает и любит. Ей столичные не указ. Здесь мы сами решаем, кого брать в поход, а кого нет. И если Еж откажется, никто ее не заставит. Ну разве что его царское величество лично пожалует и вежливо попросит.
Другие проводники одобрительно закивали, поддерживая Петровича.
Николенька аж слегка побледнел и заполошно оглянулся на остальных боярычей. Но те живо сделали вид, будто рассматривают березу за окном и все происходящее их никак не касается.
– Это так, – подтвердила я, понаблюдав эти танцы вокруг иерархии. – Проводник может отказать любому, кого сочтет негодным.
Николай побледнел еще сильнее, на этот раз от злости, вперился в меня пылающим взглядом, явно хотел что-то высказать, уже даже рот приоткрыл…
– Как у вас тут интересно!
Новый персонаж возник за моей спиной словно призрак. Просочился сквозь ряды коллег, аккуратно отодвинул в сторону Петровича и с независимо-нахальным видом прислонился к косяку.
– Снежинский, я смотрю, твои организаторские способности по-прежнему оставляют желать лучшего. Там, где ты, сразу срач и затруднения.
– Вьюжин, – голосом моего бывшего жениха можно было заморозить весь кордон и как минимум половину аномалии, – что ты здесь забыл? Не помню, чтобы звал тебя посоветоваться.
– Меня не надо звать, я и сам люблю развлечься. Так что тут у вас? Какой-то дурак из твоей команды пытается рассорить великие роды с гильдией проводников? Как мило!
Я постаралась слиться с фоном и незаметно отползти чуть в сторону по стеночке, мысленно проклиная собственное невезение последними словами. Только Алексея Вьюжина здесь не хватало… Не дай бог, он сейчас тоже достанет из кармана какую-нибудь бумажку от канцлера и заявит, что тоже должен присоединиться к экспедиции с особым поручением!
Если такое случится, я сразу откажусь, даже выплачу неустойку из накопленных денег. Но в одной компании с двумя боярычами, ненавидящими друг друга с детства, я никуда не пойду! Мертвым деньги не нужны.
Алексей Вьюжин самой судьбой был создан для того, чтобы соперничать и воевать с Игорем Снежинским. Оба рода были из первой боярской сотни. Равны по богатству и влиянию. Владели одной стихией, только у Снежинских холод шел в обрамлении воды, а у Вьюжиных – в обрамлении ветра.
Парни даже родились в один год и один месяц, с разницей в неделю. Ну и наконец, внешне оказались похожи как братья, хотя Снежинские и Вьюжины никогда не роднились ближе чем через седьмое колено. Оба сногсшибательные блондины с правильными чертами лица, высокие, поджарые, быстрые и грациозные, как хищники.
– Тебя не спросили. – Игорь старательно делал вид, что присутствие парня, с которым они дрались и соперничали все младшие, средние и старшие курсы академии, его вовсе не волнует, разве что слегка раздражает своей неуместностью.
– Конечно, не спросили, и очень зря. Господин… как вас там? – Вьюжин сделал вид, будто припоминает фамилию Николеньки. – Барятинский, верно? Я бы настоятельно рекомендовал вам вести себя прилично. Канцелярия его величества крайне неодобрительно относится к тому, что родовитые, но капризные боярычи могут нанести вред государственным интересам на границе с аномалией.
Я только мысленно хмыкнула, глядя, как зеленеет от злости кузен. Вьюжина он, насколько помнилось Оленьке, боялся и ненавидел даже больше, чем Снежинского. А тот не упускал возможности куснуть побольнее, пусть даже того, кто особо-то ни в чем не провинился.
Барятинские ущемили Вьюжиных, когда помолвили свою старшую дочь с Игорем, отказав Алексею. Этого оказалось достаточно, чтобы шпынять младших членов рода почем зря.
