Заметив, как моя грудь приподнялась от возмущения, Линара поспешила остановить возможный скандал.
– Госпожа, – обратилась она ко мне, – надо быть благодарной мадмуазель Софьен. Она вошла в наше бедственное положение и взяла за свои труды совсем небольшую плату. Лекарь затребовал бы в три-четыре раза больше.
– Возможно, он и лечение назначил бы толковое, а в методах этой госпожи я очень сомневаюсь.
Настала очередь мадмуазель Софьен задохнуться от негодования.
– Ну знаете ли… – она оскорбленно поджала губы.
– Что вы, госпожа Сибилл, – подлетела ко мне Линара. – Знаете, сколько людей мадмуазель Софьен поставила на ноги. Да на нее весь Шаборо молится! Особенно, те, кто победнее и не могут позволить себе вызвать дуктора.
Докторов повариха отчего-то называла дукторами, коверкая первую гласную этого слова.
Выслушав речь своей заступницы, знахарка вздернула подбородок и посмотрела на меня с чувством превосходства во взгляде, затем протянула мне руку раскрытой ладонью вверх и повторила:
– Две серебрушки.
А мне так не хотелось расставаться с деньгами, вернее, с украшениями, за которые эти деньги можно было выручить. Старое здание приюта требовало ремонта. Зима ожидалась лютая – надо было купить теплую обувь для малышей и двадцать пуховых одеял, чтобы дети не мерзли по ночам в своих постельках. Кроме того, не мешало бы затариться углем, чтобы трубы жарили, а не были едва теплыми. И еще – но то уж из разряда фантастики – заказать новые оконные рамы, чтобы тепло, которое мы с трудом нагнали в дом, не уходило обратно сквозь щели в гнилом дереве.
Когда на счету каждая монетка, платить за услуги шарлатанки – преступление. Тем более знахарка ничем не помогла раненому. Если тому станет хуже, придется топать на поклон к единственному городскому врачу и снова доставать кошелек.
– У меня нет денег, – пожала я плечами, – но могу предложить за работу это серебряное кольцо.
Я подошла к своему пальто, брошенному на спинку стула, и вытащила из кармана упомянутую вещицу.
Колечко было тоненькое и вряд ли стоило дорого.
Мадмуазель Софьен взглянула на него брезгливо, будто своим предложением я ее оскорбила.
– Против украшений ничего не имею, – сказала она. – Готова взять в качестве платы серьги в ваших ушах.
Только сейчас я сообразила, что на мне и правда есть серьги. Аккуратные золотые капельки (подарок бывшего любовника) Сибилл Шевьер не снимала даже перед сном и до того привыкла к ним, что перестала ощущать на ушах.
– Но они стоят дороже двух серебрушек, – коснулась я своих проколотых мочек.
– Платите, – знахарка уперла руки в бока, – а то пожалуюсь главе городской стражи. Он у меня в долгу. Не далее как вчера я вылечила ему застуженную поясницу.
Угроза была серьезной, проблемы с местной полицией мне были ни к чему, я заколебалась.
– У меня есть кольцо помассивнее этого. Как раз по весу двух серебрушек.
– Нет, хочу ваши серьги – и точка.
Вот стерва!
Из вредности ведь встала в позу, потому что обиделась на мои слова о ее некомпетентности. Вот тебе первый урок – держи язык за зубами.
Золотых сережек было жалко до слез. В этих изящных капельках я видела не драгоценности, способные украсить личико модницы, а новую курточку для замерзшего ребенка или несколько килограммов мяса, которыми я бы кормила сирот целую неделю.
– Но вы ведь ничего не сделали для больного, – вздохнула я, – этот ваш хлеб с плесенью…
– Госпожа, ему лучше! – прервал мою речь голос поварихи. – Поглядите-ка, ему лучше! Лечение помогло!
Линара склонялась над раненым. К моему удивлению, месье незнакомец и правда стал выглядеть здоровее. Сошел чахоточный румянец, круги под глазами рассосались, лоб был холодным. Чудеса!
Неужто чай липовый помог? Или заплесневелый хлеб?
– Что я говорила, – ухмыльнулась знахарка. – Ваши серьги, ну!
Глава 6. Школа герцога, неприятная встреча
С фактами не поспоришь. Раненому и правда полегчало. Пришлось скрепя сердце отдать знахарке золотые серьги Сибилл Шевьер.
В другой ситуации я бы, может, поторговалась, но слабость и головная боль превратили меня в вареный овощ. Если нашему безымянному гостю стало лучше, то мое состояние, наоборот, ухудшалось с каждой секундой. Поэтому я поспешила выпроводить мадмуазель шаманку за дверь и закрылась в своей спальне на втором этаже.
Неужели заболела? Не дай бог! С местной медициной лучше себя беречь, иначе либо разоришься на лечении, либо протянешь ноги, пытаясь исцелить ангину или пневмонию плесенью с зеленого хлеба.
К счастью, мои опасения оказались напрасными. Два часа глубокого сна быстро поставили меня на ноги. С кровати я поднялась бодрая и полная сил.
Успела как раз к обеду. Когда я спустилась по лестнице, воспитанники уже сидели за столами, а Линара, переваливаясь, как утка, разносила тарелки с едой.
Я прошла на кухню и заглянула в котел: под чугунной крышкой дышали паром золотистые щи на говяжьей косточке. Страшась проверки, которая могла нагрянуть в любой момент, повариха постаралась на славу. Остатки капусты она пустила на пирожки, которые собиралась подать на второе.
В столовой снова царило оживление. Дети радовались вкусному обеду и удивленно переглядывались, словно спрашивая друг у друга, как долго продлится такое везение. Мясной суп! Пышные сочные пирожки! Для бедных сирот, привыкших довольствоваться объедками, это было королевское пиршество.
– А когда ждать ревизора? – спросила Линара, вытирая мокрые руки о передник.
– То мне неведомо, – напустила я туману. – Проверка будет внезапной.
Повариха недовольно цокнула языком.
После обеда я попросила детей не расходиться, остаться в трапезном зале, потому что эта комната была достаточно большой, чтобы вместить всех сирот, к тому же – одной из самых теплых и, благодаря наличию столов, могла заменить нам школьный класс. Пришло время примерить на себя роль учительницы.
Выяснилось, что почти никто из малышей не умеет читать, до десяти считают почти все, а вот до ста – единицы, написать свое имя могут только белокурые девчушки Вева и Инес да старший мальчуган Тим, которому, между прочим, уже одиннадцать. По местным законам, в следующем году он должен будет покинуть приют и отправиться в самостоятельное плаванье. Дети в этом мире взрослеют рано, впрочем, как и во всех остальных мирах, если у них нет поддержки в лице родителей или близких.
На первый взгляд, картина рисовалась печальная, но на самом деле у каждого человека в этих краях был шанс подняться довольно высоко, даже если родился он в нищей семье или вырос в приюте подобном нашему. И все благодаря его светлости герцогу Маркусу Денье.
Этот добрейший души человек построил при храме святого Лита школу для способных, но бедных детей. Брали туда не всех подряд, а только самых одаренных, после сдачи экзаменов. Поэтому так важно было научить сирот грамоте, чтобы после они могли попытать удачу и продолжить обучение за счет герцогской казны.
Для таких, как Тим, это был билет в счастливое сытое будущее, чуть ли не единственный шанс выбиться в люди. Так что Линара ошибалась, говоря, будто у сирот одна дорога: мальчикам – в разбойники, девочкам – в бордель. Нет. Выпускники школы святого Лита становились жрецами, писарями, более смышленых брали секретарями, менее – дворецкими и лакеями в богатые дома.
Получишь образование – с голода не помрешь, на кривую дорожку не ступишь, побираться на улицы не отправишься. Поэтому, когда Сибилл Шевьер вместо школы посылала детей батрачить на чужих дядь и теть, она ставила крест на их будущем.
Я собиралась исправить ее ошибку. Хотела дать детям шанс поступить в школу под покровительством герцога Маркуса Денье, вырасти, обрести достойную профессию и больше никогда ни в чем не нуждаться.
Однако, оценив знания и умения своих учеников, я приуныла. Все было очень, очень запущено, а у Тима до экзаменов оставался лишь год. Попробуй наверстай школьную программу!
И ни учебников, ни канцелярии в нужном объеме.
На все нужны были деньги.
С этой мыслью ближе к вечеру я засобиралась в Шаборо. В центре рядом с рыночной площадью был небольшой ювелирный магазинчик, где госпожа Сибилл покупала свои драгоценности. Возможно, хозяин согласится принять их назад, выплатив мне половину стоимости. Украшения не новые, ношеные, на многое я не рассчитывала.
До города решила идти пешком – экономить. Было еще светло, ветер к этому времени стих, снег скрипел под ногами, а еще падал с неба, но не летел в глаза колючей дробью, а неторопливо кружился в воздухе крупными ажурными хлопьями, и это зрелище радовало глаз. Словом, путь был неблизкий, но прогулка доставляла удовольствие.
Впрочем, вскоре мое хорошее настроение улетучилось. Уже в Шаборо на пересечении двух шумных улиц рядом со мной затормозила черная карета с огромными колесами. Из окошка высунулся молодой господин в темном котелке.
– Мадмуазель Сибилл! Какая встреча! Должен признать, я по вам скучал. Куда вы торопитесь? Позвольте подвезти вас.
И мужчина распахнул передо мной дверцу своего роскошного экипажа.
Этого кареглазого красавца с каштановыми кудрями и гусарскими усами я узнала сразу. И, в отличие от него, нашей встрече была ой как не рада.
– Благодарю, месье, но мне недалеко, да и прогулки на свежем воздухе полезны, – я обошла распахнутую дверцу кареты и ускорила шаг.
Застрекотали колеса, зацокали копыта лошадей по расчищенной от снега мостовой. Повозка медленно катилась рядом. Из окошка на меня с обаятельной улыбкой смотрел ее хозяин.
– Сибилл, – мужчина отбросил в сторону вежливые расшаркивания и перешел на «ты», – знаю, что поступил с тобой скверно, однако словами не передать, как я об этом сожалею. Давай забудем все дурное и снова обретем радость в объятиях друг друга. Заглянем в ювелирную лавку. В качестве извинения куплю тебе новое золотое колечко.
Услышав «ювелирная лавка», я вздрогнула, ибо туда сейчас и направлялась.
Как отвязаться от этого назойливого типа? Пристал как банный лист!
Вести беседы с этим мужчиной мне было неприятно. Перед мысленным взором в красках стояла безобразная сцена их с Сибилл расставания. После того, что натворил, пытаться подкупить женщину золотой побрякушкой…
Я поджала губы.
Месье что-то говорил. Карета так и следовала за мной по пятам. Повинуясь приказу хозяина, кучер подстраивал лошадей под мой шаг.
Сойти бы с дороги, да повсюду огромные сугробы.
– Ну, Сибилл, не упрямься. Я же знаю, как ты любишь драгоценности. Хочешь, к колечку куплю тебе красивую брошь?
– Тому, что вы сделали, господин, нет оправдания. Пожалуйста, не пытайтесь загладить свою вину. Наши пути разошлись навсегда.
– Ух ты, – воскликнул месье в карете, – какая же ты, Сибилл, стала гордячка. Нашла себе нового покровителя?
Этот вопрос я оставила без ответа, только выше вздернула подбородок. Впереди, на повороте, показался знакомый дом из серого камня – там, на первом этаже, располагался ювелирный магазин господина Торо.
Если после всех этих разговоров о примирительных подарках, о золотых кольцах и брошках, я сверну в лавку с украшениями, что подумает об этом мой усатый преследователь? Обыкновенное совпадение, но не углядит ли он в нем намек?
Я резко остановилась. Карета по инерции проехала немного вперед и тоже затормозила.
Очень не хотелось прокладывать тропинку сквозь стену полуметровых сугробов, но выбора не было. Пытаясь сбежать от бывшего спонсора, я двинулась напрямик к кондитерской. Пережду там, пока экипаж месье Жака не скроется из вида.
Пока брела к лавке по заметенному тротуару, снег осел на подоле юбки и набился в голенища низких сапожек. Проклятье! Холодно, неприятно. А все из-за этого приставучего гада.
В магазинчике было натоплено, и комья снега в моей обуви начали таять – привет, мокрые ноги! С некоторых пор в этом мире у меня появилась фобия – заболеть и лицом к лицу столкнуться с суровой местной медициной. Не приведи Господь!
Кондитерская выглядела уютно. В воздухе пахло ванилью и шоколадом. На прилавках рядами были выставлены сладости: хрустальные розетки с конфетами, горки белого зефира, фигурные корзинки с воздушным кремом и другие пирожные – бисквиты, промазанные взбитыми сливками, эклеры с блестящей помадкой, трубочки со сгущенкой, кольца из песочного теста, посыпанные орешками. Здесь было столько всего, что разбегались глаза.
Я остановилась напротив большой витрины, выходящей на улицу. Ее украшал трехъярусный белый торт с розовыми цветами из масляного крема.
За спиной звякнул колокольчик, висящий над дверью, и в лавку ворвался поток морозного воздуха. Раздались приближающиеся шаги. Я почувствовала позади чужое присутствие.
– Сибилл, тебе от меня не сбежать.
Чертов Жак!
С чего он вдруг воспылал страстью к бывшей любовнице? Ведь сам разорвал их связь. Сначала изменил Сибилл с какой-то молоденькой артисткой из театра, а когда хозяйка моего тела застукала их вместе и закатила скандал, отвесил ей звонкую пощечину – чтобы не орала и не портила ему нервы. На том история их корыстной любви и завершилась. Сибилл, кстати, успела проникнуться к этому красивому, но гнилому человеку искренними чувствами.
– Пожалуйста, – взмолилась я. – Оставьте меня в покое.
– Только вспомни, дорогая, как хорошо нам было вместе, – рука, затянутая в перчатку, легонько коснулась моего плеча, и меня всю передернуло.
– Не смейте! – зашипела я, косясь на редких посетителей лавки. – Даже не вздумайте.
Оставаться в кондитерской больше не было смысла. За стеклом витрины, украшенной тортом, я видела, как сгущаются на улице сумерки и усиливается снегопад. Надо было скорее заканчивать дела в Шаборо, ловить экипаж и возвращаться домой.
Морщась из-за мокрых чулок, я вышла под снег и зашагала к ювелирному магазинчику. Мерзавец Жак следовал за мной тенью, чередуя сладкие обещания с комплиментами моей неземной красоте. Я совершенно не представляла, как его отвадить.
Прочитав вывеску на двери, напротив которой я остановилась, месье оживился, заухмылялся.
– О, Сибилл, ты все же решила принять мое предложение.
– Нет, я здесь по делу. Никаких подарков мне от вас не надо.
Под хищным взглядом моего бывшего покровителя я направилась к прилавку, за которым стоял сам господин Торо – низкий пузатый мужичок с седыми бакенбардами и в пенсне. За спиной раздавались шаги Жака.
Как представила, что придется торговаться с ювелиром на его глазах, так сделалось дурно. Не хотелось, чтобы этот человек знал, в какое тяжелое материальное положение попала Сибилл Шевьер. Сразу ведь поймет, что у меня проблемы с деньгами, раз я вынуждена распродавать свое золото.
– Добрый вечер, госпожа Сибилл, господин, – поклонился ювелир мне и моему спутнику.
Глаза за стеклами пенсне зажглись корыстным интересом. Похоже, месье решил, что я пришла сюда с очередным поклонником, чтобы выбрать себе подарок. Для бывшей хозяйки моего тела это была обычная практика. Сколько раз Сибилл стояла у этого прилавка в компании того или иного мужчины, примеряя кольца, серьги, колье. Никогда эта дамочка не покидала ювелирную лавку без покупки, но сегодня я собиралась не покупать, а продавать.
Пока я думала, как начать неловкий для меня разговор, в мои планы попытался вмешаться прилипала Жак.
– Месье, – обратился он к хозяину магазина, – будьте добры, подберите моей спутнице брошь под стать ее красоте. Что-нибудь крупное и с драгоценными камнями.
Ювелир оживился и уже полез под прилавок, где хранил самые дорогие украшения.
Пылая щеками, я поспешили его остановить:
– Месье Торо, не надо. Не надо брошь.
