– И она поверила?
– Поверила. Тем более после того ужина с ней и твоими родителями поработал один Видящий. Так она пару дней вообще о тебе почти не вспоминала. Родители тоже. Один звонок от матери, взял Троуг, сказал, что простыл.
Я повертел телефон в руках, поджав губы. Учитывая поведение Рис за ужином, не представляю, что она испытывала, когда отвечала Юльке. И ведь за все время общения не отпустила ни одной колкости – я читал. Даже как-то все подходящие слова из головы вылетели. Единственное, что я смог выдавить: «Спасибо».
– Да ладно, чего ты, мы же одна банда, – Троуг поднялся на ноги, оторвавшись от самого важного – пива.
Корл подошел ко мне и крепко обнял. От его дружеских проявлений чувств меня замутило еще больше, а голова грозила разлететься на части, как новогодняя хлопушка. Однако отстраняться от Троуга я не стал. Тут и Рис из-за гиганта осторожно похлопала меня по плечу.
– Вместе мы со всем справимся.
В довершение всего мою ногу обхватило что-то маленькое и невероятно мохнатое. Будь у меня собака, я подумал бы, что той пора на случку, а так догадался, что домовой тоже проявляет свою любовь. Ну или не знаю, как там у них это называется. Мне стало как-то неудобно и даже неловко. В нашей семье не принято было выражать свои чувства открыто. А тут…
– Где Лиций? – я решил поменять вектор всеобщего внимания.
Слава богам всех миров, сработало! Троуг перестал меня тискать, да и Лапоть – то ли от стеснения, то ли еще от чего – «схлопнулся» и зашуршал в комнате, убирая постель. Корл же почесал голову и, вроде как извиняясь, ответил:
– Сказал, что ему нет никакого смысла сторожить тебя, раз нас и так двое. Поэтому он пока займется инвестициями. Пришел первый этот…
– Транш от продажи жира бехолдера, – помогла ему Рис.
– И много?
– Больше, чем я думала.
– Хватит полгода безбедно пить, – кивнул Троуг.
– Сколько я здесь?
– Пятый день пошел, – ответила Рис.
– Я примерно так и думал. Ладно, собирайтесь, я сейчас приведу себя в порядок, и двинем в общину. Мне надо кое с кем поговорить.
Ничего, у меня, конечно, не получилось. Нет, через тридцать минут я и правда стоял помытый, пахнущий вкусным мылом и в чистой одежде. Однако живительную силу воды я переоценил, и последствия пятидневного запоя не собирались никуда улетучиваться. Мне вдруг пришла в голову одна философская мысль, что похмелье – это вполне обоснованное наказание за то, что тебе недавно было хорошо. Своего рода метод сохранения баланса во вселенной.
Когда мы загружались в вызванную к подъезду машину, таксист оглядел нас с некоторой опаской. Я его понимал: странная компания. Здоровенный амбал, эффектная девушка и дрыщ. Причем от последнего разит так, что хоть святых выноси. А судя по иконкам на бардачке, они здесь были.
Едва мы тронулись, водила тут же открыл окно, чтобы самому не захмелеть. Вечно легко одетая Рис сразу поежилась. Всем известно, что в России два времени года – «май месяц» и «не май месяц». Сейчас был второй вариант. Поэтому неудивительно, что девушка, сидевшая прямо за таксистом, сделала замечание:
– Извините, а можно окошко закрыть?
– Дышать нечем, – ответил водила.
– Ты не услышал, о чем тебя попросили?! Я тебе сейчас голову проломлю!
Таксист резко обернулся что-то сказать, но не стал. Проницательность подсказывала, что человек за баранкой – Боксер. Видно, парень резкий, крепкий, все словесные баталии может перевести в плоскость мордобоя. Вот только мне плевать. Я мысленно представил, как в одну руку лег Грам, а в другую K133. И даже начал желать, чтобы таксист дернулся.
Но он отвернулся и закрыл окно. Все правильно. Страх осязаем. Не зря собаки чувствуют тех, кто их боится. Вот только во мне он этого не увидел. Его бицепсы не произвели должного эффекта, а суровый взгляд остался не у дел. Щуплый паренек, которым я представал для обывателей, его не боялся. Скорее наоборот. И попытавшийся залаять пес счел наиболее благоразумным поджать хвост и отступить.
– Не надо было так, – тихо сказала Рис.
Ее слова подействовали на меня, как вода на раскаленное железо. Она права. И Охотник был прав. Если я буду срываться по каждому пустяковому поводу, то растворюсь в темных Ликах. И опять же, рухнувшая к плинтусу карма не способствовала улучшению моего характера. Сережа, что с тобой случится через месяцок при подобном марафоне?
– Извини… – я поколебался и повысил голос: – Извините, сорвался. Неделя сложная.
– Ничего, – улыбнулся таксист, – со всеми бывает. Я радио включу, вы не против?
– Нет, конечно.
Оставшуюся часть пути мы преодолели под оглушительные раскаты какого-то хауса. Редкая реклама была бальзамом для ушей. Хотя, может, все дело в моем состоянии. Потому что Рис вполне спокойно дремала, а Троуг с интересом разглядывал иконки.
– Держи, дружище, – по приезде я дал таксисту намного больше указанной суммы. – Извини еще раз.
– Спасибо, – улыбка водилы свидетельствовала о том, что он совсем забыл былые обиды, – хорошего вечера.
Моя душонка еще не окончательно стала черной. Потому в силу «бабла» я пока не верил. Да, маленькие деньги решают маленькие проблемы. Но куда мощнее сила обычных слов. К примеру, «извини». Всего шесть букв, зато какой эффект! Вовремя сказанное «извини» может спасти брак или даже остановить кровопролитие. Самое сложное – лишь его произнести.
Я размышлял над этим, пока такси не скрылось из виду. И только тогда повернулся к своим друзьям. Те терпеливо стояли, ожидая, когда светлоокий и «черноликий» соблаговолит возвратиться в привычную реальность. Интересно, они действительно меня опасаются, или тут что-то иное?
– Пойдем, – я махнул Троугу.
– Придется будить Лиция. Этот тип рано ложится. Говорит, если мало спать, то это… башка не варит.
– При малом количестве сна мозг неспособен нормально функционировать, – поправила корла Рис. – Наш зверолюд про это уже все уши прожужжал.
– Не берите в голову, мы идем не к Лицию.
– А к кому? – почесал макушку Троуг.
– К твоему старому приятелю. Надо же выяснить, что значит та самая ржавчина на сочленении механоида.
Глава 3
Одиночество оказывает сильное влияние на характер и привычки. Человек приучается жить только с собой и своими заботами. И чем дольше протекает одинокое существование, тем сложнее ему впустить кого-то другого в свою жизнь. Появляется определенный распорядок дня, небольшие ритуалы, которые со временем превращаются в устоявшиеся обычаи, своего рода трафарет, что отсекает все лишнее.
Втиснуться в жизнь такого человека против его воли необычайно сложно. Чтобы не вызвать неприязнь, необходимо учесть все особенности и предпочтения индивидуума. Или нагло и нахраписто влезть в грязных сапогах на накрахмаленную белую скатерть и навлечь на себя гнев обладателя этой самой скатерти. Я выбрал наиболее простой вариант.
– Может, его дома нет? – смущенно заметил корл.
Я понимал друга. Румис был приятелем Троуга. У меня имелось предположение, что они прокручивали какие-то темные делишки. По крайней мере, Модификатор не производил впечатление законника. И наличие Троуга в моей компании однозначно повлияло бы на ухудшение его отношений с Румисом.
– Сереж, и правда, поздно уже, – вступилась Рис, – все лавки закрыты. Мы внимание привлекаем.
Действительно, кроме нас, на пустынной улице находился только Страж. Последний даже не скрывал, что проявляет к странной троице интерес. Остановился на пересечении улочек и сложил руки на груди. Как быстро получится его убить в случае чего?
– Я не собираюсь ждать до утра, – я постучал еще раз.
Наконец в доме заскрипели половицы и раздались шаркающие шаги. У двери Модификатор замер, будто высматривая, кто пришел. Странно, учитывая, что «глазка» здесь не было. И спустя еще с полминуты нам открыли.
– Троуг, Рис… Ты, – он хмуро обвел нас взглядом, – чего вам надо на ночь глядя?
– Поговорить, – сказал я. – Если ответишь всего на пару вопросов, получишь полкило пыли.
Для убедительности я достал из инвентаря увесистый мешочек с деньгами и потряс им перед носом Румиса. Приятно запахло шоколадом и корицей, а сонные глаза Модификатора вдруг обрели осмысленность. Торгаш, что с него взять. Они всегда пекутся о своей выгоде. А если уж и делать ничего не надо, а лишь поговорить, то, считай, с «коммерсом» вопрос решен.
Румис посмотрел на Стража более недружелюбно, чем на нас, – хороший знак. Собственно, я не сомневался, что у него есть определенные разногласия с законом. Поэтому, когда Модификатор отошел в сторону, пропуская непрошеных гостей в дом, я едва заметно улыбнулся.
Навык Убеждения повышен до двадцать четвертого уровня.
– Только быстро, если уж пришли по делу в столь поздний час.
Он провел нас в комнату на нижнем этаже, где я в свое время изучал умения. Румис хлопнул в ладоши. и бра, еле горевшие, вспыхнули ярче. Ну вот, такой «романтик» нарушил.
Перг-механоид уселся за круглый стол, на котором, как и в прошлый раз, красовался самовар, и жестом предложил нам присоединиться.
– Слушаю.
– Мы ищем один предмет, – начал я.
– Ищущий ищет предмет, надо же. – Румис серьезно кивнул, и я понял, что он едва сдерживает раздражение. Конечно, ввалились на ночь глядя, уселись за столом, заходят издалека. Он не девушка, долгие прелюдии ни к чему. Если бы не жирный куш в виде денег, Модификатор бы выставил нас за дверь не задумываясь. И добрые приятельские отношения, точнее, былые контрабандистские дела Румиса и Троуга не помогли бы.
– Камень. Обладающий определенными волшебными свойствами. В руки его взять крайне затруднительно – чревато ожогами и другим магическим геморроем. Его могут использовать как реликвию.
– И все? Как выглядит, называется, поконкретнее о его свойствах? – изумленно развел руками Румис. – С чего вы вообще решили, что знаю об этом неизвестном даже вам камне?
Я понимал, что он прав. Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Слишком мало вводной информации. Будь тут магический «Гугл», он бы выдавал пустую страницу поиска. Но вместе с тем внутри меня была определенная уверенность, что мы пришли именно туда, куда нужно.
– Ржавчина на твоем сочленении не беспокоит? – спросил я скорее наобум, чем руководствуясь какой-то стратегией.
На первый взгляд, я произнес тарабарщину. Но вот глаза Румиса удивленно расширились, словно мне удалось острым предметом задеть у него набухший фурункул. Возникло странное чувство превосходства над Модификатором, потому что я знал: теперь он полностью в моих руках.
Черная маска появилась возле лица, будто только того и ждала. Я надел Лик и ощутил, как по телу пробежала дрожь. Мир потускнел, и Румис вместе с ним. Он превратился в крохотного перга, что пытается скрывать свои жалкие секретики. Я протянул руку и сказал лишь одно слово:
– Расскажи.
Модификатор хмыкнул, разве что средний палец мне не продемонстрировал. Мол, еще чего захотел. Вот только не прошло и пары секунд, как его рот открылся и начал произносить разные слова, явно против воли своего обладателя.
– Я стал механоидом не совсем законным способом. Тогда нужные м… – в это время Румис закрыл предательский рот ладонями. Ну ей-богу, как ребенок.
– Друзья, подержите, пожалуйста, нашего собеседника. А то ему трудно с руками во рту делиться ценной информацией.
Рис с Троугом сначала переглянулись. Видимо. решали, под какую статью Игрового мира я их сейчас подвожу. Но думали недолго, потому что руки Модификатора почти синхронно упали на стол.
– Давай еще раз. С самого начала.
– Я стал механоидом не совсем законным способом. Тогда нужные люди познакомили меня с Летреном, Управителем Четвертого порядка. И я понял, что с ним можно заработать неплохие деньги. Единственное, мне надо было стать своим…
– И ты стал механоидом?
– Заменил часть себя, – кивнул Румис, – самую незаметную часть, потому что для всех остальных я остался пергом. Модификатором-пергом. Сделал документы с правом вхождения в Город вплоть до седьмого порядка. Этого было достаточно.
– В чем суть вашего с Летреном дела?
– Ему поставляют клиентов. Тех, кому нужно в скорейшее время стать механоидами. Минуя очередь и бюрократические процедуры.
– Все равно не понимаю, – искренне признался я. – Какой в этом смысл?
– С Мехилоса выдачи нет, – подала голос Рис, – мир механоидов гарантирует гражданам полную безопасность от посягательств неграждан.
– Так почему бы не сделать это все официально? – спросил я.
– Потому что преступникам не дадут гражданство, – пояснила девушка. – Ты же не думаешь, что там проходной двор? Необходимо внести крупную сумму и доказать, что ты чист перед законом в ближайших мирах.
– Что-то мне подсказывает, что вы это делаете быстрее и по ценам гораздо выше рыночных, – предположил я.
– И от клиентов у него отбоя нет. С Отстойника и Пургатора клиенты проходят через меня, существами из центральных миров занимается Ораэль.
– Погоди, погоди, а твой Летрен не такой роботизированный крокодил?
– Да, он кроколюд.
– А Ораэль – иорольф?
Все встало на свои места.
– Именно.
– Как часто они тебя посещают?
– Перед поставкой крупной партии и через день после сделки. Считаем выручку, делим. Потом составляем списки и берем предоплату. Согласовываем с Ораэлем количество клиентов, которые пойдут на трансформацию. Ждем, пока Летрен не наберет необходимое число квот и не даст отмашку.
– Почему здесь? Не проще ли встречаться в Пургаторе или тебе наведываться в Мехилос?
– В Мехилосе слишком много ушей и глаз. Немногим меньше в Пургаторе и других соседних мирах. Отстойник в этом плане – самое тихое и спокойное место.
– Почему бы просто не подделывать бумажки без пихания в себя всех этих железок?
– Если любая проверка выявит хоть одну подделку документов – скандал будет неимоверным. Проведут расследование, и весь бизнес может рухнуть. А он приносит Летрену слишком много денег.
– И когда стоит ожидать твоих друзей?
А вот теперь Румис замолчал. И, по всей вероятности, сообщать явки и пароли он явно не собирался. Ну конечно. Болтовня не просто развязывала язык – собеседник вытаскивал самое грязное белье и махал им перед твоим носом. Вот и Модификатор открыл свой секрет. Он поставщик живого товара, который, для удобства, сам стал механоидом. А вот на дополнительные вопросы отвечать уже не собирался. Ну что ж…
– Можете его больше не держать, – сказал я, поднимаясь.
