Роджер Желязны "Подменыш. Дикая магия"

– И дом, и малая конюшня, и два ближайших сарая – все горит.

Он вскочил, как подброшенный пружиной.

– Отец в доме!

Она едва успела схватить его за руку, но он вырвался и прыгнул к дверям.

– Нет! – взвизгнула она. – Слишком поздно! Спасайся сам!

Марк распахнул дверь.

Нора сказала правду. Дом полыхал, как один сплошной костер. Крыша уже провалилась. Группа горожан уже шагала к сараю: при виде Марка они подняли вой.

Он отшатнулся в темноту.

– Скорее, вылезай из заднего окна! – рявкнул он. – Пока они не узнали, что ты тоже тут была, – живо!!!

– И ты давай со мной!

– Они меня уже увидели. Ходу!

Марк вышел на крыльцо, захлопнул за спиной дверь и вытащил меч.

Налетчики с рожами, перепачканными сажей и лоснящимися от пота в свете пожара, надвигались на него. Отец… Старый Маракас с вечера мирно закемарил на своем соломенном тюфяке на чердаке. Поздно, слишком поздно…

Папа, они мне за это заплатят!

Он двинулся навстречу врагам.

И вскоре увидел, что вооружены они не только самоделками: старые клинки – а, может, и те, что он сам отковал, – были наново смазаны и заточены. Вон несколько штук сверкают в толпе!

Шага он, однако, не сбавил.

– Убийцы! – гаркнул Марк. – Там же был мой отец! Вы его знали – он никому не причинил вреда! Будьте вы прокляты! Все!

Ответа не последовало – да он его и не ждал и пал на толпу, размахивая клинком. Ближайший из напавших, Хайм-дубильщик, завопил и рухнул, хватаясь за неожиданно раскрывшееся миру брюхо. Марк махнул еще, и мясников братец закричал и хлынул кровью. Следующий удар наткнулся на меч, а в плечо заехала палка. Он отбил вниз прямой тычок в грудь, но в полете широко размахнулся клинком и отсек чью-то руку, сжимавшую дубинку.

Кругом сеялся пепел; фронт огня полз по высокой траве в сторону сада. Слева амбар содрогнулся и с грохотом лишился стены; в воздух взвился занавес искр.

Брошенное с силой нечто влетело Марку прямо в корпус. Его отбросило назад, но меча он не уронил. Еще одна палка саданула по ляжке, он зашатался. Целая орда навалилась, дубася, толкая; меч вырвали из захвата. Освобожденная рука метнулась к браслету, успела нажать несколько кнопок.

К голове стремительно приближался клинок. Марк мотнул головой и почувствовал, как лезвие всаживается в лоб, скользит вниз…

Он заорал и закрыл лицо ладонями.

Над воплями нападавших принесло еще один голос. Сквозь боль, сквозь кровь Марк узнал истерический визг Норы:

– Остановитесь! Вы его убьете! Прекратите!

Кто-то снова его пнул, но это было уже последнее, что он почувствовал.

Испуганный вопль поднялся вокруг, десятки голосов подхватили его – что-то темное, огромное спикировало с неба и приземлилось прямо в гущу убийц. Крылья секли, как две косы, а металлический клюв разил направо и налево.

Едва шевелясь под сетью разползшейся по всем членам боли, Марк набрал воздуха и сумел подняться на ноги. Левая рука по-прежнему цеплялась за лицо, кровь капала меж фалангами, бежала по предплечью, обволакивая алой пленкой браслет.

Довольно много народу уже лежало недвижно на земле, но черная птица преследовала тех, кто пока оставался на ногах…

Пальцы затанцевали по браслету. Вот крылатое чудище замерло, отступило, подпрыгнуло, забило крыльями и взмыло в воздух.

– Вы сами определили свою судьбу, – хрипло выкрикнул Марк.

Снизившись, птица схватила его за плечи и вновь вознеслась. Левая рука, теперь уже красная сплошь, как будто намертво приклеилась к щеке.

– Тем, кто еще стоит на ногах, я дарю жизнь – покамест! – донеслось с неба. – Чтобы память об этой ночи осталась, чтобы видевшие ее остались свидетелями. Я вернусь, и все в городе станет, как я сказал, – но теперь вы будете не соратниками в общем деле, а лишь подданными. Проклинаю вас за то, что вы сегодня сделали!

Птица стремительно набирала высоту.

– Кроме тебя, Нора! – было последнее слово. – Я вернусь за тобой – ничего не бойся!

Марк исчез.

Стонали раненые, трещал огонь. Ответные проклятия оглашали ночь. Кровь с высоты дождиком орошала поля, на которых он когда-то работал.

Глава девятая

Постучав и подождав (несколько раз), она уже было решила, что его нет дома. Подергала дверь на всякий случай – та оказалась заперта.

Она устала ужасно. Ночь выдалась кошмарная, сюда пришлось тащиться в несусветную даль. Она бессильно привалилась плечом к косяку, глаза предательски заблестели, но нет – плакать она точно не собиралась. Вместо этого замахнулась как следует и отвесила двери пинок со всех сил.

– Открывай, черт тебя раздери!

Что-то щелкнуло, и дверь наконец отворилась внутрь.

Мор стоял на пороге в линялой синей мантии и жмурился на свет.

– Подумал, скребется кто-то, – проворчал он. – Лицо вроде знакомое, но что-то не…

– Нора я, – поспешно перебила она. – Нора Вейл, из восточной деревни. Извините за втор…

– А, помню, – Мор так и просиял. – Но ты же должна быть маленькой девочкой… А. Ну да. Прости, милая. Время-то, оно бежит… Заходи-заходи, я как раз чай поставил. На хлам внимания не обращай.

Она проследовала за хозяином через причудливо обставленную комнату в… гм – в другую. Где для нее расчистили стул и тут же переключились на булькающий на плите чайник. Нора храбро набрала воздуху в грудь.

– Случилось ужасное…

– И оно подождет до чая, – сурово оборвал ее Мор. – Ужасные вещи на пустой желудок категорически меня не устраивают.

Нора кивнула и бухнулась на стул.

Старый колдун меж тем неторопливо достал хлеб и варенье, заварил чай. Руки у него заметно дрожали. Лицо, иссеченное глубокими морщинами, поражало неестественной бледностью. В том, что с Норой они не видались уже много лет, Мор не ошибся: в тот последний раз, когда он заскочил к ним на ужин по дороге… откуда-то куда-то… она и правда была еще совсем малышкой. Зато разговор почему-то запомнила, он оказался на диво долгий.

– Ну, вот, – на столик рядом с нею брякнулись чашка и тарелка. – Угощайся.

– Спасибо.

Через некоторое время она все-таки начала говорить. Рассказ вышел сумбурный, бессвязный, но Мор ее не перебивал. Посмотрев наконец на него, Нора с удивлением отметила, что на щеки старика вернулось некое подобие краски, да и рука с чашкой теперь казалась тверже.

– Да, все очень серьезно, – кивнул он, когда девушка закончила. – Ты хорошо сделала, что ко мне пришла. На самом деле…

Он встал и принялся мерить шагами комнату, потом остановился перед небольшим черным зеркалом в железной рамке.

– …будет правильно заняться этим немедленно.

Пальцы скользнули над самым стеклом; губы что-то тихо зашептали.

Маг стоял к ней спиной, плечом частично перекрыв обзор, но Нора все равно разглядела в зеркале какие-то мельтешащие картинки, а в верхнем правом углу – какой-то странный горизонт и кружащий над ним силуэт, незнакомый, но почему-то неприятный на вид. Потом вся перспектива будто ринулась навстречу – Нора даже отшатнулась и совсем потеряла понятие, на что так внимательно уставился Мор. Свет в раме несколько раз поменялся – видимо, сцены были уже другие, но деталей она не разглядела.

Наконец волшебник махнул рукой поперек стекла, словно что-то стирая; картинка пропала, и поверхность затопила темнота – как чернил в воду плеснули.

Мор вернулся к столу, взялся было за чашку и даже успел хлебнуть, но тут же, скривившись, выплеснул содержимое в камин. Чай пришлось заваривать заново.

– Да… – глубокомысленно протянул он, снова усаживаясь. – Все очень серьезно. С ним пора что-то делать…

– Что? – тихо спросила Нора.

Мор вздохнул.

– Понятия не имею.

– Но как же вы, изгнавший демонов Дета…

– Некогда, – перебил он, – я мог бы остановить подменыша безо всякого труда. Но теперь… Теперь силы во мне куда меньше, чем в былые времена. Я бы сказал, для меня уже слишком поздно. Но вина за происходящее воистину лежит на мне.

– На вас? Но как? Почему?

– Марк не из этого мира. Я принес его сюда ребенком после последней из великих битв. В обмен мне удалось изгнать Пола Детсона, наследника Рондоваля, тоже тогда совсем кроху. Странное, однако, чувство – знать, что в результате ты залучил к себе куда большее зло, превышающее все твои былые страхи. Да, ответственность на мне. И я должен что-нибудь с этим сделать. Но что – не скажу.

– Можно кого-нибудь попросить о помощи?

Мор ласково взял ее за руку.

– Сейчас мне нужно побыть одному – подумать. Возвращайся домой. Прости, что не приглашаю остаться.

Нора послушно встала.

– Ты наверняка с этим как-нибудь справишься.

– Может быть, – он слабо улыбнулся. – Но сперва мне нужно выяснить все подробности.

– Он сказал, что вернется за мной, – не унималась Нора. – Я этого не хочу – я его боюсь.

– Посмотрим, что можно будет с этим сделать.

Мор проводил гостью до дверей. На пороге она вдруг обернулась и с горячностью схватила его руку, сжала в ладонях.

– Пожалуйста… – прошептала Нора. – Пожалуйста…

Свободной рукой Мор погладил ее по голове, привлек на мгновение к себе, но сразу же оттолкнул.

– Теперь ступай.

Она повиновалась.

Мор глядел ей вслед, пока девушка не затерялась вдали – исчезла среди зелени, окаймлявшей тропу. Потом посмотрел на цветы на грядке – меж ними беспечно приплясывала бабочка.

Заперев дверь, старый волшебник удалился во внутренний покой, где смешивал себе всякие сильные лекарства. Принял четверть заранее отмеренной дозы и вернулся в гостиную, где только что сидел с Норой.

Встав снова перед зеркалом, он повторил часть ранее исполненных жестов, но на сей раз сопроводил их рядом новых. И слова силы теперь прозвучали куда тверже.

Тьма сбежала со стекла, показав тускло освещенную залу, где за маленькими столиками сидели люди и что-то пили. Молодой мужчина с яркой белой прядью в черных волосах восседал на высоком табурете на платформе в углу и играл на некоем музыкальном инструменте. Мор долго изучал его, потом, очевидно, принял решение.

И произнес еще одно слово.

Сцена изменилась: теперь в зеркале показывали не интерьер, а экстерьер здания. Мор некоторое время разглядывал фасад с почти той же настойчивостью. Еще слово, и дом шарахнулся вбок, стремительно уменьшаясь, – волшебник проводил его бегство опасно сузившимся взором.

Жест, слово, и стекло потемнело.

Переместившись обратно во внутренний покой, Мор нацедил лекарства в крошечный флакон и выудил пыльный посох из угла, куда засунул его прошлым летом.

Выйдя на середину комнаты, он трижды оборотился вокруг себя и воздел посох. Набалдашник начал разгораться. Мор сопроводил это зрелище мрачной улыбкой и двинулся вперед, то и дело вертя головой, будто пытался разглядеть плывущую в осеннем воздухе паутинку.

Глава десятая

Выходя из клуба, Дэн поднял воротник, окинул улицу взглядом и зашагал в ночь. Мимо то и дело скользили машины, а вот прохожих больше не наблюдалось. Закинув гитару на спину, Дэн повернул в сторону Бетти.

У бордюра пускала обильный пар сливная решетка; клубы слегка пованивали. Дэн ускорил шаг. Откуда-то донеслись завывания сирены.

Еще раньше, вечером, его посетило странное чувство: как будто бы он вдруг оказался объектом пристального изучения – впрочем, совсем ненадолго. Дэн тогда быстро оглядел клиентуру перед сценой, но нет, никто из посетителей не удостоил его столь тяжелым вниманием.