И пусть я не маленький человек, а целый Восходящий, тем внимательней им надо бы было отнестись к моей просьбе. Но им плевать! Для них я всего лишь очередной инструмент, пешка на этой проклятой доске!
В желудок упала ещё порция бренди, и гнев постепенно затих, уступая место холодному расчёту. Я сел на кровать, тяжело дыша. Может, есть другой способ? Ещё не всё потеряно? Наломать дров в гневе проще простого. В голове начали складываться планы. Что, если поговорить с Витором ещё раз? Привести ему новые аргументы. На него это не подействует, он уже для себя всё решил. Сомневаюсь, что он изменит своё мнение.
Отчаяние накрыло чёрной волной. Силы словно покинули тело, мир вокруг будто потускнел. Бутылка звякнула о край глиняной кружки.
Что же делать? Я потерян. Оставить товарищей равносильно предательству, но и бросить Свету не могу. Пусть я почти её не помню, но это не отменяет того, что мы венчанные супруги. Голова опустилась, взгляд застыл на дощатом полу шатра. Тишина давила на уши, сердце билось медленно и тяжело.
В желудок упало ещё грамм пятьдесят бренди.
Может, действительно, стоит смириться и ждать? Но что, если она в опасности прямо сейчас? А я сижу здесь и ничего не могу сделать. Кулак снова сжался до хруста в суставах.
В глубине души что-то щёлкнуло. Я вздохнул, выпрямился, приняв решение.
«Если не могу получить разрешение, значит, должен идти без него». Решимость и жажда деятельности вернулись, но теперь они были обдуманными, взвешенными и холодными.
Я надел широкополую шляпу и повернулся к выходу. Последний взгляд на шатёр – место, которое было мне домом последние месяцы. Возможно, не вернусь сюда больше. Возможно, меня объявят дезертиром. Но я принял решение и готов принять все последствия.
Ночь встретила меня прохладным ветерком. Лагерь погрузился в сон, лишь кое-где я видел тени часовых.
– Далеко собрались, первый офицер? – настиг меня вопрос в спину.
210.
Я замер на месте, сердце пропустило удар. Время словно остановилось, как бывало, когда я входил в боевой транс. Плавно, будто преодолевая сопротивление воздуха, обернувшись, увидел, что в тени шатра, стояла массивная фигура, выделяясь на фоне тусклого света лагерных огней. Это был мужчина в мундире легионера, крепкий, как столетний дуб, с квадратным подбородком и глубокими глазницами, скрывающими глаза в данный момент. Широкополая шляпа отбрасывала глубокую тень на лицо. Внешне он был похож на Брогана, но штаб-сержант кряжистей, ниже и шире в плечах.
– Далеко ли собрались, первый офицер? – повторил он нагло, выходя из тени.
На незнакомце была выцветшая форма со знаками различия младшего офицера третей статьи. В цепочке званий он был младше на два чина. Я автоматически положил руки на рукояти револьверов, готовый к любому развитию событий. Внутри всё сжалось, но лицо во время этих манипуляций оставалось бесстрастным.
– Кто интересуется? – коротко и не слишком вежливо бросил я.
Он вышел из тени и прищурив глаза, внимательно меня изучал.
– Знаю я твои дела, Кир, – произнёс он тихо. – Решил избежать встречи со старыми друзьями? Не так ли?
– Ари? – наконец узнал я здоровяка. – Ари Чи.
Я молчал, не сводя с него взгляда, а он тихо рассмеялся. Мы стояли посреди военного лагеря, вокруг нас дремали палатки рядовых, а над головой раскинулось удивительное ночное небо Единства. Где-то вдалеке раздался крик ночной птицы, и ветер донёс запах дымящих догорающих костров.
Мы обменялись коротким рукопожатием. Из-за шатра вышел Ха’Нми’Юн, которого я узнал сразу в отличие от Ари Чи. Хан обладал очень яркой внешностью. Это был темнокожий юноша с длинными чёрными волосами. Он расплылся в широкой радостной улыбке.
– Кир! А мы к тебе в гости, – заявил он поднимаясь. За спиной у него висела старая, потёртая гитара. – Думали, спишь ты уже или нет.
Ари Чи, высокий и мускулистый юноша, молча курил трубку из тёмного дерева с длинным мундштуком. Он посмотрел на меня своими ясными, голубыми глазами, в которых читалось беспокойство.
– Что-то случилось? – спросил он, выпуская кольцо сладковатого дыма в ночной воздух. – На тебе лица нет, дружище.
– Всё в порядке, – соврал я, стараясь выглядеть невозмутимо. – Что вы здесь делаете? Проходите внутрь, раз пришли.
Хан хмыкнул и, проходя мимо меня, заглянул в шатёр.
– Не очень-то ты рад нам… Ого! Да у тебя здесь разгром, – заметил он, поднимая с пола скомканную карту. – Неужели настолько без друзей скучно стало, что решил у себя начать делать перестановку?
– Просто искал кое-что, – отмахнулся от вопроса я. – Чего вам нужно?
Хан устроился на моей кровати, перебирая струны гитары. Мелодия накатывала волнами, вызывая воспоминания о далёких спокойных вечерах.
– Решили заглянуть, проведать, – ответил он беззаботно. – Давненько не беседовали по душам.
Ари Чи прислонился плечом к стойке шатра, скрестив руки на груди. Его меч с длинной рукоятью покоился у пояса, а из-под расстёгнутого сюртука виднелась повязка на руке, подвязанной к шее.
– Видимо, мы не вовремя, – сказал он спокойно, не сводя с меня взгляда. – У тебя точно всё хорошо, Кир?
– В самый раз вы, – вздохнул я, понимая, что они так просто не уйдут. – Что у тебя с рукой, Ари? Покажешь?
Он опустил взгляд на перебинтованную конечность.
– Пустяки. Царапина, – отмахнулся он, но я заметил, как он сжимал зубы от боли. – Стрела. Наконечник недавно вырезали.
– Покажи, – приказал я, жестом приглашая его к столу.
– Да, говорю же, ерунда…
– Садись, – поднял я стул и надавил здоровяку на плечи, усаживая его.
Ари Чи помедлил, затем всё же сел на стул. Я достал из криптора свои медикаменты и инструменты.
– Рана гноится, – заметил я, аккуратно развязывая грязную повязку. Запах тлена ударил в нос, и я поморщился. – Почему ты сразу не пришёл ко мне?
– Служба, то, сё, – пробормотал он и, побледнев, отвернулся. – Думал, само заживёт…
– «Само заживёт»… Терпеть не могу таких упрямцев, – проворчал я, готовя скальпель. – Ты бы хоть подумал, в каком себе месте ург ковырял этой стрелой, прежде чем она в тебе оказалась. Это может плохо кончиться, друг мой. Легионные санитары тебе руку отпилят, если увидят, что рана гноится.
Ха’Нми’Юн перестал играть и встревоженно наблюдал за нами, его тёмные глаза блестели в полумраке.
– Держи его руку, Хан, – бросил я ему.
Наш товарищ подошёл и аккуратно взял Ари за здоровую руку.
– Это может быть неприятно, – предупредил я, – или даже больно.
Ари Чи лишь кивнул. Я сделал надрез, выпуская скопившийся гной и промывая рану. Он стиснул зубы, но не издал ни звука. Обработав рану и наложив свежую стерильную повязку, я вызвал из Скрижали рунное заклинание малого исцеления.
– Теперь должно быть получше. Но руке нужен покой. – Хорошо.
– Спасибо, Кир, – тихо сказал Ари поднимаясь.
– «Хорошо», – передразнил я. – В следующий раз не жди, когда нужно будет руку пилить, а сразу иди ко мне.
Несколько секунд мы сидели молча. Затем Хан хлопнул в ладоши.
– А теперь, когда медицинские дела закончены, может, выпьем? – предложил он с неотразимой, непосредственной улыбкой. – Мы недавно такое сражение прошли, не грех и отметить, что все до сих пор топчем Единство, а?
Я взглянул на початую бутылку бренди.
– Да, почему бы и нет…
Мы разлили напиток по кружкам. Я почувствовал, как приятное тепло растекается по телу, немного сглаживая напряжение последних часов.
– Так что происходит, Кир? – неожиданно спросил Ари Чи, глядя мне прямо в глаза. – От нас можно не таиться.
Я встретил его взгляд и понял, что скрывать смысла нет.
– Я ухожу, – признался я. – Должен найти свою жену. Теперь я знаю, где упала её капсула.
Хан присвистнул.
– Вот как. И генерал тебя отпускает?
Я покачал головой.
– Нет, конечно. Он отказал. Война… Но я всё равно должен идти.
– Это опасно, – заметил Ари, поставив свою кружку на стол. – Тебя объявят дезертиром. А если поймают, то и расстрелять могут.
– Восходящим отрубают руку, – поправил Ари, допивая свой бренди, – Левую. Чтобы отсечь Стигмат. Так и Стигмат забирают, и Восходящего обезвреживают. А Восходящий без Стигмата не всегда выживает. Даже если выживает, то я б такое жизнью не назвал. Мучение одно.
– Знаю, – ответил я. – Но у меня, похоже, просто, нет выбора.
Хан положил руку мне на плечо.
– Мы понимаем, друг. И если тебе нужна какая-то помощь…
– Спасибо, но это только мой путь. Я должен пройти его сам.
Мы сидели ещё некоторое время, разговаривая о прошлом, вспоминая наши сражения, учёбу на офицерских курсах, смешные и грустные моменты.
– Ну что же, – сказал я вставая. – Пора мне.
– Береги себя, Кир, – произнёс Ари Чи, подавая руку.
– И возвращайся, – добавил Хан, обнимая меня.
Я кивнул и направился к выходу. Но не успел откинуть полог, как на пороге появилась она.
Ам’Нир’Юн стояла, скрестив руки на груди. Её смуглая кожа казалась почти чёрной в неярком свете, а миндалевидные тёмные глаза внимательно изучали меня. Длинные волосы тёмного оттенка были заплетены в сложную косу, которая спускалась до самой талии. На ней был чёрный сюртук иностранного корпуса с серебряным шитьём, подчёркивающий стройность фигуры. В глубоких карманах сюртука были видны две бутылки вина.
– Вижу, у вас тут встреча старых друзей, – произнесла она со спокойствием, достойным Сфинкса, обводя взглядом шатёр. – Не помешаю, если присоединюсь к вам, офицеры?
Я почувствовал, как внутри всё сжимается. Эта вредная баба всегда вызывала во мне противоречивые чувства. Во время экзамена я пытался помочь ей избежать падения, а она в ответ ткнула меня учебной саблей под ребро и засчитала провал.
– Мы уже заканчиваем, – ответил я, сохраняя внешнее спокойствие. – Собирались расходиться и ложиться спать.
– Правда? – она подняла бровь, подходя ближе. Запах её духов окутал меня лёгким облаком экзотических ароматов. – А я думала, может, составлю вам компанию. Побеседуем…
211.
– Благодарю, но, пожалуй, в другой раз, – сухо проронил я.
Ам’Нир’Юн улыбнулась уголками губ.
– Думаешь уйти тихо, Кир? – прошептала она, глядя мне прямо в глаза, потёрлась об меня своими выпуклостями и, проскользнув внутрь, устранилась на раскладном стуле. – Я знаю, что ты собираешься дезертировать.
Я напрягся, в руке возникло желание схватиться за рукоять револьвера.
– Я не дезертирую, – твёрдо сказал я. – У меня есть причина.
– У всех есть причины, – парировала она, ставя обе бутылки на мой походный стол. – Но не все нарушают присягу.
Ха’Нми’Юн вытащил из сапога кинжал и лёгким движением руки вскрыл бутылку. По шатру распространился аромат экзотических фруктов. Забулькало.
– Ты не знаешь, что мне пришлось пережить до того, как я попал в легион.
– После того как ты поднял в штыковую атаку центурию и лично бросился на тумен ургов? Я боюсь это даже представить. Зато знаю, что тебя ждёт, – произнесла она серьёзно и отсалютовала мне кружкой. – Позволь помочь тебе.
Она протянула один из наполненных неказистых кубков.
– Давай поговорим, первый офицер. Я только хочу предостеречь тебя от ошибки. Может, вместе найдём решение?
Я колебался. С одной стороны, время уходило, с другой – возможно, у неё были доводы, которые стоило выслушать.
– Ладно, – кивнул я, принимая кружку. – Только недолго.
Мы сели вокруг стола. Ам’Нир’Юн ловко опрокинула в себя ароматное вино. Хан и Ари. Чи переглянулись, выпили и… промолчали.
– Знаешь, почему я пришла, Кир? – начала она, глядя в бокал. – Потому что не хочу потерять ещё одного Восходящего.
– Ещё одного?
– Да. Уже были случаи, когда наши уходили и не возвращались. Единство жестоко к одиночкам.
