– Да так…
Помрачневший Линас махнул рукой. Только сейчас обратила внимание на тени под его глазами и несвежую, мятую рубашку.
– Вы сегодня не ложились. – Не спрашивала, констатировала.
– С каких это пор вас волнует моя личная жизнь, госпожа Томаско? – Линас попытался обратить свою слабость в шутку, а у самого голова клонилась к столу.
Поправила:
– Аурелия. Пока я ваша невеста, вам придется называть меня по имени.
Воспользовавшись образовавшейся паузой в разговоре – инквизитор не ответил, – Гражина шепнула:
– Может, я пойду? Не стану вам мешать, у меня там белье сохнет…
– Что вы, вы нам совсем не помешаете!
Линас с легким прищуром уставился на Гражину. Та приосанилась, начала строить ему глазки. Напрасно старалась, подружка привлекла внимание светлейшего совсем по другой причине.
– Чрезвычайно любопытно понаблюдать за шептуньей в естественной среде. Мало где в Маконде их сегодня встретишь. Наш профессор и вовсе утверждал, будто шептуньи – вымерший вид.
– И где вы учились, светлейший? – воспользовавшись моментом, перехватила инициативу в разговоре.
Между прочим, он ко мне пришел, а не к некоторым.
Что до венца безбрачия, мужчины на кости не бросаются, пополнеть некоторым нужно. И заодно перестать требовать с каждого клятву большой и чистой любви, они тоже этого не терпят, сбегают.
– Надумали повысить квалификацию?
Усмехнувшись, Линас знакомым способом проверил чай на наличие чар, с удовольствием сделал глоток, затем другой. Чую, в Колзии дела совсем плохи, хуже, чем мои, когда вытащила злополучное письмо об аттестации. Пожалеть бы Линаса, заварить мяты с пустырником и уложить спать, но я же ведьма… Или все-таки женщина? Эх, дилемма!
– Нет, просто должна досконально изучить вашу биографию, чтобы не попасть впросак.
Подавшись к инквизитору, томно шепнула:
– Отныне между нами не должно остаться секретов.
И выпроводила-таки Гражину вон взамен на обещание подробно рассказать о дальнейших событиях. Она рассчитывала на пикантное приключение, я – на нудную деловую встречу. А вот чего хотел сам Линас, оставалось загадкой, потому как, вернувшись, застала его в крайне двусмысленном виде. Обхватив чашку обеими руками, Линас загадочно улыбался. И все бы ничего, но за эти пару минут он успел полностью расстегнуть рубашку.
Опешила:
– Это зачем?
А потом подумала: «Глупо стесняться!» и оценила предложенное великолепие. Ммм, все как я люблю! Тут вам и легкий, едва заметный пушок, и упругий пресс, и проступающие сквозь кожу мышцы, не бугристые, как у мечников, но и не рыхлые, как у книжных червей. Жаль, не видно продолжения ниже пояса. Гражина ушла, мы одни, мог бы похвастаться, показать главный предмет мужской гордости, один вид которого кидает к их ногам толпы красоток.
– Как зачем, возвращаю долг. Давеча вы сетовали на то, что оголились в одностороннем порядке, потребовали от меня ответного оголения… Ну вот.
Он развел руки, видимо, чтобы могла рассмотреть получше.
Капризно поджала губы:
– Видно плохо, встаньте уж, светлейший. И ремень расстегните. – Да, я наглая. – Все же мужская и женская грудь неравнозначны.
То ли инквизитор попался стеснительный, то ли объект хвастовства подкачал, но Линас покачал головой:
– Мы в расчете, госпожа Томаско.
Стерев улыбку с лица, он торопливо привел себя в порядок. Еще и зыркнул исподлобья.
Пожала плечами:
– Не больно-то хотелось! Наши мужчины в речке голышом купаются, вряд ли вам удалось бы меня чем-то удивить.
– В этом мы с вами похожи, Аурелия, меня тоже тяжело чем-то удивить. Я прекрасно знаком с женской анатомией.
Один: один. Вот засранец!
Залпом допила остывший чай.
– Полагаю, вы приехали обговорить легенду? Ну, и кто же я: ваша бывшая сокурсница, дочка банкира или наследница древнего, но обедневшего рода?
– Пока до конца не решил. Для начала мне нужно взглянуть на вашу одежду.
Нахмурилась:
– Зачем вам моя одежда?
А потом догадалась:
– Это из-за проверяющих? Обыск у неблагонадежной ведьмы провести хотите? Увы и ах, запрещенные ингредиенты в чулках не прячу.
– Если вы еще раз напомните о проверке, – неожиданно вспылил Линас, даже кулаком по столу стукнул, – аннулирую вашу аттестацию и все патенты разом!
– Капелек? – участливо предложила страдальцу.
Право, Аля, нельзя быть такой жестокосердной, у человека неприятности. Ради такого, так и быть, пожертвую собой, забуду обиды, заодно исследования продолжу. Те, что ниже ремня.
– Раздеться? – Пользуйтесь, пока добрая. – А после хорошего секса баиньки. У меня хорошо спится.
Линас задумался. Посмотрел на меня, снова задумался и попросил:
– А можно из всего списка оставить только последнее? Извините, если разочарую, но даже взвод суккуб сейчас не возбудит.
Философски заметила:
– Мужчины только и делают, что разочаровывают женщин.
Прикинула, где его лучше устроить. Пожалуй, в саду, на набитой душистыми травами перине. Мне на кухне склянками греметь, обед готовить, не потревожу. А под яблонями его никто с улицы не заметит.
– И часто?
Моргнула:
– Что – часто?
– Вас разочаровывали. Вы молодая симпатичная женщина, ведьма…
Подперев подбородок ладонью, Линас смотрел на меня со смесью жалости и усталости. И если последняя извинительна, то первую я терпеть не могла.
– Нет. Вы первый.
Соврала, но иного ответа моя гордость не вынесла.
Линас не стал развивать тему. Зевнул, прикрыв рот ладонью, и поблагодарил за чай.
– Я вас точно не стесню? – спохватился он, когда я полезла на чердак, за той самой периной.
А у самого глаза бегают, стремятся в каждый уголок заглянуть, каждую паутину проверить. Линас и перед смертью не уймется. Живо вообразила его на последнем издыхании, уже седого, с трясущимся указующим пальцем: «Госпожа Томаско, у вас, кх-кх-кх, на полке банка со змеиным ядом, нехорошо!» И бряк, голова откинулась на подушку, умер.
– Вы инквизитор, ваше призвание – причинять неудобства. Вот, держите!
Свесившись с лестницы, всучила ему перину.
– Расстелите в саду, где хотите. И, – хихикнула, – не бойтесь, приставать не стану.
– Да вам некогда будет. – Линас удобнее перехватил перину. – Про одежду я не шутил. Ее нужно перебрать, составить несколько годных комплектов. Напоминаю, вы едете со мной в качестве невесты, девушки добропорядочной, из высшего общества.
– Девственницы из пансиона благородных девиц, – фыркнула, продолжив логический ряд, и проворно, отказавшись от помощи, спустилась по приставной лестнице.
– Вот как раз на девственнице я бы точно не женился, – огорошил инквизитор и, довольный собой, отправился отдыхать от трудов праведных.
* * *
Ветерок трепал волосы Линаса. Подложив руку под голову, он устроился на боку, чуть согнув ноги, такой трогательный, беззащитный. Темные круги под глазами потонули в призрачных тенях качающихся ветвей. На плечо присела стрекоза. Думала согнать ее, потом решила: не стоит. И стоять над Линасом с глупым видом тоже не нужно, вдруг проснется, неудобно выйдет.
Мне не работалось. Списывала все на зудящую, чешущуюся под повязкой руку, но причина, вот она, мирно посапывает в саду.
– Бесстрашный вы, светлейший!
Другие ведьмины грядки стороной обходили, а этот…
Огляделась по сторонам: не видит ли кто, и решилась на страшное преступление – присесть рядом на корточки. Пальцы сами собой, честное слово, потянулись к сбившейся цепочке на шее Линаса. Сейчас проверим, локоны какой дамы сердца инквизитор носит возле сердца. В том, что она существует, не сомневалась. Линас из породы романтиков, если отказывает женщине, то по причине наличия другой.
Медальон я заприметила во время сеанса незапланированного раздевания. Инквизитор сам виноват, разжег женское любопытство.
Будто что-то почувствовав, Линас заворочался во сне, перевернулся на другой бок. Теперь солнечные лучи щекотали его ухо.
Разочарованная поднялась и, раз уж вышла из дому, направилась к колодцу, за водой, когда услышала от калитки звонкое: «Аурелия!» Прямо день визитов какой-то! Недовольно бурча себе под нос, направилась встречать гостей.
У самой калитки встревоженно оглянулась. Нет, вроде, не проснулся. Вот и хорошо, лучше Вилкасу его не видеть. Да и Эгле тоже – сегодня, по случаю выходного, они явились вдвоем.
– Что вам в городе не сидится-то? – шикнула на гостей и поспешила увести сладкую парочку в дом. – Разорались на всю деревню!
– Аль, ты чего? Забыла, сегодня перевязка. Эгле вот согласилась помочь тебе по хозяйству и не только. Пусть она не ведьма, но ножом и ступкой орудовать умеет.
– Без лишней скромности, мои пироги с крапивой и настойки из мухоморов лучшие в округе, – приосанилась конопатая бесовка и поспешила обозначить свои права на Вилкаса – обняла за талию.
– И кого ты ими поишь? Будущих родственников?
Да не претендую я на него, не претендую! С рыжими связываться – бледную поганку в супе найти. Эгле может. Это на первый взгляд она безобидная зверушка: невысокая, улыбчивая, волосы в косы на затылке уложены, а на второй… За Вилкасом многие женщины таскались, с далеко идущими намерениями. И где они теперь? Хорошо, если не на кладбище. Всех Эгле отвадила, этакое колючее солнышко.
– Простуду лечу. Хочешь, рецептом поделюсь?
В этом тоже вся Эгле – никого не боится. Ох, не завидую некроманту, тяжела будет его семейная жизнь!
– Как-нибудь потом. Мне Мару другое заказал.
После получения необходимых регистрационных номеров, мы с аптекарем возобновили выгодное сотрудничество.
– Прекрасно! – с воодушевлением потерла ладони Эгле. – Всегда мечтала приобщиться к волшебству!
Вилкас скептически хмыкнул. А я Эгле понимаю. При всем уважении, некромантия… Словом, мальчикам не понять.
Посмеиваясь, шумной гурьбой ввалились на кухню. Эгле тут же загремела кастрюлями, вызывавшись сделать нехитрый ужин, а Вилкас с важным видом, не вязавшимся с его рыжей шевелюрой, достал из сумки корпию и баночку с мазью.
– Право, не стоило… – Так неловко стало. – В свой выходной… Я ведьма, у меня как на кошке заживает.
– Это мы сейчас проверим. – Вилкас велел положить руку на стол тыльной стороной вниз и аккуратно снял старую повязку. – А не прийти не мог, ты по моей вине пострадала. Мог бы догадаться, Юргас оставил сюрприз.
Осторожно спросила:
– Как он? Еще не вышли на след?
Некромант промолчал и склонился над моей ладонью.
Ох, жжется! Но выглядит уже не так устрашающе.
– Хоть бы Чернобог его прибрал! – от всего сердца пожелала Юргасу переместиться в мир иной.
– Боюсь, он ему не нужен, – прикусив губу от усердия, пробормотал Вилкас. Он аккуратно соскабливал ногтем засохшую желтую мазь, чтобы после нанести новый, свежий слой. – А вот проверяющих я бы туда с удовольствием отправил. Собственно, поэтому мы к тебе и заглянули. А то выходной, не выходной, пристают с дурацкими вопросами.
Добродушно уколола:
– Эх ты, врун! А еще друг!
– Так и ты, Аль, не без корысти. Кто весной ныл, уломал пойти с собой на кладбище?
– Это то, где гуль? – навострила уши Эгле.
