– Ты для меня самая лучшая, – пыталась заверить ее я.
«Ты – это ты. А мне надо быть лучшей для других драконов. Неужели ты не понимаешь?»
Я понимала, но от этого мое волнение за нее не становилось меньше.
Сегодня я и вовсе застала ее раздосадованной и даже злой. Она быстро шагала в сторону леса, размахивая крыльями.
– Ты куда? – спросила я.
Но она упрямо молчала и даже не смотрела в мою сторону.
– Хорошо. – Мне тоже упрямства было не занимать. – Я иду с тобой. Возражения не принимаются.
В отличие от Дикой долины, где, несмотря на искусственно созданный теплый климат, растительность преобладала в основном обычная для того региона, Солнечный остров покрывали настоящие тропические леса. Разлапистые кусты, густые заросли, лианы, которые свисали то тут, то там – все это делало прогулку не таким уж приятным процессом, как казалось. Все время приходилось смотреть себе под ноги, чтобы не налететь на гигантский корень или, что хуже, наступить на какую рептилию или зверушку. А они здесь, к слову, далеко не безобидные существа.
Так и я в эти минуты, пыхтя и отмахиваясь от приставучей мошкары, упорно шла за своей драконицей, которая даже и не думала оглядываться.
– Может, скажешь все-таки, куда идем? – очередной раз поинтересовалась я у Златоглазки.
«Туда, где надо мной не будут смеяться большие драконы», – наконец ответила она.
– Кто над тобой смеялся? – я озадачилась. – Скажи, и я надаю им по первое число.
«Ты? Надаешь драконам? – Златоглазка фыркнула так, что выплюнула струйку огня вместе с паром. – Они тебя первые зажарят. Или проглотят».
Что правда, то правда.
– Ладно, я просто вежливо с ними пообщаюсь и скажу, что тебе неприятно, когда они потешаются над тобой. Хотя, как я успела заметить, они посмеиваются надо всеми малышами, не только над тобой.
«Жаль, что Иллейна здесь нет. Он никогда надо мной не смеялся».
Эти слова застали меня врасплох. И сердце снова сжалось от тоски.
– Герон тоже над тобой не смеется. И Елифар, – мой голос сейчас прозвучал глуше, чем раньше.
«Но они и не заступаются за меня».
– А Иллейн заступался?
«Да».
Просто «да». А я и не знала об этом.
Мы вышли на невысокий пологий склон, у подножия которого текла горная речка. В этом месте она была не очень бурная, и ее тихое журчание приятно ласкало слух.
«Я буду летать здесь», – оповестила меня Златоглазка и, прежде чем я успела что-то возразить на это, быстро разбежалась и прыгнула вниз. Сердце мое екнуло от страха, но тут драконица расправила свои крылья, поймала поток воздуха и начала медленно планировать.
«Давай, давай», – мысленно подбодрила я ее.
«Я лечу, лечу!» – радостно воскликнула Златоглазка.
Но ветер резко изменил направление, и она энергичнее замахала крыльями. Я ощутила ее страх и испугалась сама.
– Осторожнее, снижайся и не волнуйся! – попыталась поддержать ее я.
Ветер еще дальше протащил Златоглазку, и она зависла уже над самой рекой. Я сорвалась с места и побежала вниз. От сердца немного отлегло, когда я увидела, что драконице удалось приземлиться на камень, выступающий из воды.
«У меня не получается больше взлететь, – пожаловалась она испуганно. – Крылья устали. Дрожат».
– Оставайся там! – предупредила ее я. – Я сейчас… Сейчас что-нибудь придумаю.
«Плыть. Плыть тоже боюсь, тут глубоко», – Златоглазка была растеряна как никогда.
Демоны! И почему я такая бракованная? Почему так и не смогла научиться плавать? Сейчас бы в два счета помогла своей малышке…
Я огляделась в поисках чего-нибудь, что могло бы мне помочь. Взгляд выхватил отломанную, но крепкую на вид ветку. Я подошла к самой кромке реки и попыталась дотянуться веткой до Златоглазки. Не получилось. Пришлось снять обувь, завернуть края юбки, засунув их за пояс, и войти по колено в воду. Та оказалась холодной до дрожи.
– Держи. – Теперь ветка упиралась в Златоглазку. – Можешь спуститься в воду и схватиться за нее, а потом плыть ко мне. Получится?
«Попробую», – ответила драконица. Она спрыгнула с камня, одновременно пытаясь ухватиться пастью за ветку. Меня тотчас дернуло вперед, и я с опозданием поняла, что все же не рассчитала силу своей подопечной. Я попыталась удержаться на ногах, но одна ступня вдруг провалилась в какую-то яму на дне.
Все произошло за какие-то считаные секунды. Я все-таки оказалась в воде. Потеряла равновесие и ориентиры, забарахталась в неловкой попытке подняться, всплыть, но меня вдруг подхватило нижним течением, таким сильным, что сопротивляться ему не было уже никаких сил. И я с ужасом осознала, что меня уносит прочь от Златоглазки, прочь от берега.
«Оливия!!!» – закричала моя драконица вслед, а я даже не смогла ей ответить.
Течение становилось все сильнее. Шум воды усилился, перерастая в отдаленный грохот. Водопад? От этой мысли тело сковал ужас. Меня начало бить о камни, как тряпичную куклу. Кажется, я даже чувствовала, как ломаются мои кости, но от боли и страха уже едва соображала. Верх-низ. Небо-вода. Все вертелось с сумасшедшей скоростью.
Краем угасающего сознания, когда грохот падающей воды уже стал заглушать все остальные звуки, я ощутила, как в мою спину вцепились чьи-то когти. Потом меня дернуло вверх, вырывая из плена беснующейся реки. Я попыталась сделать глубокий вдох, но не получилось.
Мыслей уже никаких не было. Только отрывочное осознание реальности. Хлопанье крыльев. Трава под ладонями. Чьи-то голоса – мужские, женские – гудят, словно ветер в трубе.
– Осторожней…
– Святые провидцы, на ней же живого места нет!..
– Она хоть живая? Лив? Оливия!
– Живая… Поднимайте ее! Аккуратнее…
Боль. Спасительная темнота.
Снова проблеск сознания.
Сильный запах лекарства – он просто пронзает до мозга, но я даже не могу поморщиться. Лицо будто онемело. Кто-то трогает мои руки, ноги… Больно, как больно… Я силюсь сказать об этом, но с сухих губ срывается только вздох.
Стук открывающейся двери бьет по ушам. Больно, так тоже больно.
– Где она?!
Этот голос я узнаю из тысячи, только не верю, что слышу его. Скорее всего, мне чудится. Просто чудится.
Но тут тело охватывает очередной всплеск боли – и я наконец-то снова ухожу в благословенную тьму.
Глава 6, в которой я возвращаюсь
Не знаю, сколько времени я проводила в беспамятстве, часы или дни? Иногда я все же ненадолго возвращалась в сознание и тогда могла слышать, осязать, но не двигаться. В один из таких раз я снова услышала его голос. Его и Тесс. Они звучали как сквозь преграду, скорее всего, просто через закрытую дверь, но все равно можно было разобрать слова.
– Ты хочешь, чтобы я дала ей это? – вопрошала Тесса. – Ты уверен?
– Уверен, дай ей его немедленно, – он говорил напористо.
– Но, возможно, стоит подождать, и ее организм справится сам… – опять Тесса.
– А если нет? Я не хочу рисковать! – кажется, он злился.
– Деймону ничего не останется, имей в виду. Повреждения слишком сильные.
– Деймон знает!
– У лекарства есть побочный эффект, Аарон, ты, надеюсь, в курсе.
Аарон… Мое сердце дрогнуло в слабой радости. Значит, я не ошиблась, это точно он.
– Знаю. И если ты не дашь ей его немедленно, я сделаю это сам.
– Успокойся, Аарон, – вздох, – я уже иду. Видишь, ищу шприц. Придется вводить как инъекцию, сама она не выпьет.
– Так опаснее?
– Так быстрее, но больнее, и побочка будет длиться дольше. Но ты ведь готов к этому.
– Да. Пусть она хоть месяц проспит, главное, чтобы поправилась.
– Ты забыл о возможных провалах в памяти. Нечасто случается, но…
Пауза.
– Это меньшее из зол.
Шаги. Шорохи. Снова шаги. Скрипнула дверь. Я прикрыла глаза, делая вид, что не в сознании. Надо мной наклонилась Тесса, я узнала ее по запаху: лаванда и вереск. Она коснулась моей шеи, проверяя пульс.
– Сердце бьется ровно. А тебе самому надо попить успокоительных капель, Аарон, – с усмешкой проговорила целительница.
Значит, он тоже рядом. Мне так хотелось повернуться и посмотреть на него, но я не осмелилась. Да и навряд ли смогла бы: голова казалась тяжелее свинцового шара.
– Ты сам когда последний раз спал?
На сгиб руки легло что-то влажное и холодное. Наверное, тампон с антисептиком.
– Какая разница? – я слышала усталость и раздражение в его голосе.
– Небось еще в Брианском герцогстве? Я все-таки дам тебе капель, чтобы ты сегодня поспал.
– Не отвлекайся, Тесса.
– Уже. – И мне под кожу вошла игла.
Боль от нее была ничем по сравнению с той, что испытывало все мое тело, поэтому я даже не вздрогнула. Зато ощутила, как тягучая жидкость проникла в меня вместе с ней, а после стала разбегаться по венам нестерпимой волной жара. Мое дыхание участилось.
– Что с ней? – встревоженный голос Шейна стал отдаляться. – Это нормально?
– Нормально… – голос Тессы тоже звучал уже издалека. – Знаешь, я почти сразу догадалась, что это она… Ты больше… – обрывок ее слов утонул в нарастающем гуле, и я так и не узнала, что она сказала.
А потом я провалилась в глубокий сон, и мне стало уже все равно.
Я снова парила в безвременье. Порой мне снились какие-то сны, а может, это были лишь мои воспоминания, которые мозг подбрасывал мне для того, чтобы я совсем не сошла с ума в этом небытии. Я совсем не чувствовал своего тела и вообще не ощущала себя в пространстве, зато не было изнуряющей боли, и это даже радовало меня.
Через какое-то время я снова стала улавливать голоса, но не различала их. Тянулась к ним, пытаясь ухватиться за них, как за соломинку, чтобы выбраться из этого тягучего небытия, от которого уже начала уставать. Я готова была вернуться, но не знала как.
Запахи, теплые касания пальцев – я радовалась, когда стала ощущать и их. Кто-то гладил меня по щеке, кто-то брал за руку, проводил влажной губкой по лбу…
А как-то ко мне прорвался зов Златоглазки: «Оливия! Оливия!» – и я уже с приливом отчаяния потянулась к нему.
«Я тут», – попыталась отозваться я.
«Я скучаю!»
«Я тоже».
Но в тот раз у меня тоже не получилось.
Очнулась же я внезапно, будто небытие само наконец решило отпустить меня и вытолкнуть в реальность. На меня разом навалились все ощущения: шершавость белья, сухость во рту, свет, проникающий даже сквозь закрытые веки, и, главное, шум и громкие голоса. Около меня препирались мои подруги.
– Я уже ухожу, – я без сомнений узнала Юну.
– Перестань, в этом нет нужды, – это была Бекки.
– Я просто заглянула на минутку…
– Ты просто не хочешь находиться здесь рядом со мной, так и скажи.
– Но ты ведь и так это знаешь, зачем повторять?
