– Неожиданная встреча, – вместо приветствия сказал я.
– Егор? А ты… куда? – она захлопала ресницами.
– А это кто? – я кивнул на кавалера, пропускай её вопрос мимо ушей.
– Да это Генка, мой одноклассник, никак не может поверить, что у нас ничего не выйдет – призналась жена.
Я присмотрелся к нему внимательней… епрст! Точно, Генка, встреча на ходу обретала новые подробности. Припомнилось, сколько я с ним намучился в свое время! И в морду бил, и как только ни разговаривал, когда мы уже были вместе с Любой. А он оказался упертым, как баран, и все одно и то же твердил – люблю, не могу.
В голове промелькнули самые разные мысли. В частности, подумалось, что, может, не зря я их встретил? Что если надо дать бывшей рассмотреть Генку повнимательней? Раз не получилось со мной, мало ли, получится с ним, и все будут счастливы!
Я посмотрел на жену, она была без макияжа, и недолго думая протянул ей хризантемы:
– На, это тебе. Я надеюсь, твой кавалер не будет против?
Мои убогие хризантемы не выдерживали конкуренции с розами Гены. В отличие от роз, они были приняты.
– Да какой он кавалер, – отрезала бывшая. – Я ему сто раз говорила, что между нами ничего не может быть… как приятно твои цветы пахнут.
Она понюхала хризантемы и расплылась в улыбке. Я же смутно припомнил, как в прошлой жизни она говорила обратное. Мол, если б можно было повернуть время вспять, то она бы вместо меня выбрала Генку. Может, и выбрала бы… но мужик спился, и твердил, что это произошло именно из-за отказа любви всей его жизни.
Генка, кстати, был не очень доволен тем, что мы тут ворковали, на его взгляд. Покраснел, как варёный рак, увидев меня, и мялся неподалёку, никуда не уходя. Мы сцепились с ним взглядами. Вот ей-богу, никогда бы не подумал, что буду ревновать бывшую, да ещё к кому – ну прямо-таки ревность меня обуревала.
Люба, быстро сориентировавшись в ситуации, взяла меня под руку и повела прочь, оставляя Генку в гордом одиночестве. Тот от досады начал постукивать кулаком по фонарному столбу, видимо, представляя на месте столба меня. Я, честно говоря, был не прочь размять кулаки, попробуй Генка раскрыть варежку.
– Егор, не обращай на него внимания, – попросила меня бывшая, крепче берясь за мою руку.
Мы прошли мимо мусорной урны, в которой остались розы Генки. Я на напоследок смерил Гену взглядом, тот был уже не красный, а зелёный от злости. А после мы скрылись за поворотом. Действовать Геннадий так и не решился, все правильно, пусть здоровье побережет.
– Ты как будто знал, что сегодня у меня родителей нет дома, – вдруг кокетливо сказала бывшая.
– Интуиция такая штука – ей надо верить, – подмигнул я.
Ещё немного прогулявшись, мы совсем скоро уже сидели дома у бывшей, а я проявлял чудеса ловкости, открывая бутылку вина без штопора.
Посидели хорошо, но я не собирался оставаться. Однако бывшая жена меня остановила и набросилась со страстным поцелуем.
– Ты уверена, что нам это надо? – прямо спросил я.
Правда, ответа не дождался – стало не до разговоров.
Глава 2
Утром я проснулся с ощущением того, что время перемоталось назад, и я снова в своих семидесятых, рядом с женой, а собачка тёщи тыкается носом мне в руку. Ну а моя жена медовым голоском зовёт с кухни выпить кофе.
Я похлопал глазами, принюхался и понял, что даже запах показался знакомым – жена готовила яичницу-глазунью, ароматную, с зажаренными кругляшами сосисок. Всё как я когда-то любил.
А потом разом пришло понимание, что я действительно в семидесятых, и они тоже мои, но в другом теле. Что это значит – я получил шанс полностью прожить жизнь заново. Однако будто бы так и норовлю наступить на старые грабли. По-хорошему, надо прямо сейчас выпрыгнуть в окно, перекреститься и забыть о том, что произошло между нами, как о ночном кошмаре. После таких обычно говорят – куда ночь, туда и сон. Может, я бы так и сделал, но вот ведь какая штука – ничего кошмарного в сегодняшней ночи не было. И будь у меня возможность действительно отмотать время немножечко назад, я бы… ничего не стал менять.
Поэтому я с удовольствием потянулся, умылся и вышел на кухню, чтобы начать сегодняшний день с яичницы жены. Она, впрочем, как и всегда, выглядела великолепно – и день начала не с пилежки мозгов, а с ласковых вопросов: как мне спалось и какие у меня на сегодня планы?
– Планы самые что ни на есть рабочие, – рассказывал я, уплетая яичницу с жареными сосисками.
Вкусно, ел бы да ел – аж за ушами трещит!
Бывшая, или теперь уже нынешняя, внимательно слушала, сидя напротив меня и положив подбородок на ладони. Так она делала всегда, когда ей было по-настоящему интересно. Я в общих чертах рассказал, что с недавних пор работаю мастером в своем цеху и прямо сейчас занимаюсь налаживанием логики производственных процессов. А она слушала так, как будто я говорю не о банальной работе, а о том, где я хочу провести медовый месяц.
– У тебя обязательно все получится! И вообще, кто рано встаёт, тому бог подает.
За пожеланием последовал поцелуй на прощание. На завод я вышел специально пораньше, чтобы, как и обещал подготовить для рабочих всё необходимое. Через полчаса я уже был в цеху и разносил по рабочим местам сменные задания.
Согласно вписанным в сменные задания пунктам, раскладывал по ячейкам в комнате мастеров весь необходимый для производственного процесса инвентарь – инструмент, оснастку, сами заготовки. Работяги, а большинство приходило на работу также пораньше, за мной наблюдали и перешептывались. Всем было интересно, насколько хватит моего порыва – вот так вот впахивать. Оно обычно как, дело хорошее, но чаще всего человек понимает через пару недель, что система – она вот такая, как есть, и изменить её не получится. Рабочие знали это правило назубок, поэтому никак не могли удержаться от подколок.
– Партия тебя не забудет, Егорка! – то и дело слышались смешки.
Я понимал, что это всего лишь заводской юмор, поэтому улыбался и подбадривал мужиков.
– Давайте-давайте, даешь пятилетку за год!
Не знаю, что там с партией, но сам я настроен был более, чем серьёзно. Если долго мучиться, что-нибудь да получится – не мой принцип. Я намерен действовать быстро и решительно, и если система не прогнётся, попросту переломлю ей хребет.
В итоге к началу смены, когда мужики начали расходиться по рабочим местам, у них имелось всё необходимое для работы. Да, я потратил на подготовку свое время, но это время, по сути, и не было бы ничем особенным занято, кроме бесцельного просиживания штанов в комнате мастеров. Последним некоторые мои коллеги грешили. Подчас ковыряние в носу, разгадывание кроссвордов, созерцание мух, попавшихся на липкую ленту, занимало у мастеров куда больше времени, чем сам рабочий процесс. Такую тенденцию необходимо менять, что я и показывал на собственном примере. Посмотрим, насколько пример будет заразительным. Пока что мастера косились на меня, пряча ухмылку.
– Слышь, Егор, и че потом делать с инструментом, с оснасткой? – спросил меня Андрей Андреич, сходу оценив мою задумку и недвусмысленно намекая на то, что было бы неплохо, если бы к вечеру я разнес все это добро обратно по складам.
– Когда прогонишь все свои операции, возвращаешь всё мне, в свою ячейку в комнате мастеров, – подтвердил я такую возможность. – Я всё сдам обратно, ты, главное, от работы не отвлекайся – и все будет.
– Идёт, вот это я понимаю, у нас теперь мастер, во, – фрезеровщик с довольным видом показал большой палец.
Видя, что рабочие довольны, а рабочий процесс достаточно резво запущен, мастера стёрли с лиц ухмылки и стали внимательней наблюдать за тем, что я делаю. Заходили по рядам, выслушали мнение мужиков насчёт того, что будет неплохо организовать такой же подход на других участках.
Кстати, я планировал так продолжать не дальше, чем на следующую неделю. Держал в голове, что на ближайшем совещании встанет вопрос о формировании новых участков взамен имеющихся. Следствием перестановок станет перераспределение деталей между участками. Вопрос сложный, я понимал, что встречу целый вал сопротивления, но так или иначе – этот вопрос необходимо решать, и чем быстрее, тем лучше.
Совещание было назначено ближе к обеду.
У меня уже сейчас имелась хорошая возможность проверить, насколько эффективнее окажется новый подход. Если я все рассчитал верно, то выданные сменные задания мужики выполнят даже не к вечеру, а тютелька в тютельку перед началом совещания.
Рассчитывал я не только на то, что с самого утра все задания будут в порядке. Обычно после промежуточных операций детали застревали в ячейках на несколько часов, а то и до следующего дня. Теперь этот недостаток был устранен. Я не давал позициям залеживаться в ячейках и перераспределял их на дальнейшую работу. Вместе с этим я настаивал на том, чтобы мужики не выбирали последовательность выполнения работ из сменного задания. Обычно как – есть у тебя десяток позиций, и ты делаешь их на выбор. Что-то удобнее сделать сейчас, что-то потом, где-то и вовсе зависит от твоего настроения… в общем, крайне низкая степень организованности. Я же последовательно убеждал работяг, что позиции в задании пронумерованы не просто так.
– Вот смотри, есть у тебя прямоугольнички, где надо заусенцы посбивать, – объяснял я мужикам. – У них первый номер приоритетности, а тут ты видишь качалки, где стоит сверлильная операция. Она подороже, ты её начинаешь делать, но при этом в цеху остается один грустный фрезеровщик, который ждёт прямоугольнички для нарезки пазов. Начнёшь делать качалки, и фрезеровщик останется без работы, и пойдёт в курилку языком чесать. А качалки ты просверлишь, и останутся они лежат в ячейке, как бедные родственники.
– Почему?
– Потому что токарь, который их будет растачивать, другой работой занят.
Мужики слушали, кивали, соглашались, хотя далеко не все с первого раза. Всё-таки чесать языками в курилке – это святое. Но производство – это сложный механизм, и оно не будет буксовать только в одном случае – если если все звенья в цепи работают взаимосвязано. Некоторые считали, что все эти разговоры – вилами по воде, и тогда для наглядности я показывал рабочим собственную план-схему. Я потратил не один час на составление, зато на ней было наглядно видно, как взаимосвязана вся работа участка. От и до.
Итого после серии сложных переговоров с убеждениями и уговорами мужики всё-таки прислушались к тому, о чем я говорю, и признали план-схему логичной. Производственный процесс заработал, как единый механизм. Ровно так, как и должен.
Расчет оказался верным, и результат не заставил себя долго ждать. Мужики один за другим приносили детали, двигаясь по промежуточным операциям, указанным в маршрутной карте. План на сегодняшний день оказался выполнен уже к обеду.
Я зафиксировал результат под удивлённые взгляды мастеров других участков, на чьих лицах и следа не осталось от скептицизма начала смены. Коллеги, поглядывая на часы в комнате, все больше понимали, что предложенный мной формат работает. Спорить тут было не с чем.
Во время обеда я зашёл на второй круг и подготовил работягам, по сути, завтрашний план, также выписав позиции в листок задания. Естественно, нашлись недовольные, мужики-то считали, что сделал дело – гуляй смело, и работы на сегодня больше не будет.
– Мужики, а вы куда собрались?
Я встретил мужиков возле той самой дорожки, по которой прогуливался вчера с электриком. Конечно, я прекрасно знал этот обходной путь – вот и ожидал тут тех, кто по-тихому пошёл из цеха в столовую.
– Так на обед, Егор, задание-то мы оттарабанили, а че такое?
– Обед у нас во сколько, а то я что-то запамятовал?
– Ну что ты начинаешь, нормально же поработали! – забурчали те.
– Мужики, я не начинаю а заканчиваю, – отрезал я. – Давайте договоримся так: я не против, чтобы вы выходили на обед раньше. Все-таки вы – дяди взрослые, о последствиях знаете, если вас за жопу возьмут, но я сейчас не об этом.
– А о чем?
– О том, что если вы хотите, чтобы я на это глаза закрывал, то давайте тогда по-человечески – подходим и уточняем, можно сейчас идти или нет? И я, и вы, всем будем в курсе, что и как. Позиция ясна?
Мужики начали переглядываться. Попрепиравшись ещё немного, договорились, что отныне будем делать так, как я прошу. Закручивать гайки я не хотел, хотя мог бы, но раз есть работа, то она выполняется первоочередно. Из таких маленьких винтиков как раз складывалась непосредственно вся система.
– Сейчас работа только после обеда будет, – резюмировал я. – Но с завтрашнего дня будьте так добры следовать нашим договоренностям и извещать своего мастера.
– Тебя, в смысле? Ноль вопросов у матросов! – заверили рабочие.
– Меня, ага, – подтвердил я, помня о том, что с понедельника участки, а вместе с ними и мастера, будут обновлены как минимум наполовину.
Ну а у кого будет новый мастер и как перераспределятся детали, предстояло решить на совещании у начальника. Начиналось оно с минуты на минуту. Я прихватил на совещание свои наработки, кои хотел наглядно продемонстрировать коллегам по ремеслу.
– Ну что мужики, идём дальше, – приветствовал нас Роман, открывая совещание. – Я просил вас принести список фамилий рабочих на ваших участках, а также все номера позиций. Все подготовили?
Мастера положили на стол бумаги, уклонившихся от выполнения задачи на этот раз не нашлось. Начальник взял материал, вскользь ознакомился.
– У кого какие есть пожелания? – спросил он.
Естественно, единственными пожеланием стало оставить все так, как есть. Понимая, что по факту никто не принял задачу переустройства участков, я взял инициативу в свои руки. Ну и выложил, как вижу со своей колокольни перераспределение.
– Ознакомьтесь, – я пустил по рукам документы со своим предложением.
Мастера их недоверчиво изучили, а потом начался самый сок.
– Погоди, Егор, я правильно понимаю, что ты хочешь забрать у меня Данченко, Ляховца и Волкова? – озадачился мастер первого участка. – Взамен отдать кого – Иванова, Горленко и Тетина?
– Правильно, – подтвердил я.
– То есть ты забираешь спецов шестого разряда и даешь мне рабочих третьего разряда?
– Всё верно.
– Ты не охренел со своими желаниями? – Костя выпучил глаза.
– Во-первых, выражения выбирай, а во-вторых, я тебе уже говорил, что процесс пойдёт только тогда, когда позиции и рабочие будут равномерно распределены по участкам, – с ударением, чуть ли не по слогам произнёс я – надо было реагировать достаточно жёстко, раз Костя настроен на конфликт. – У тебя сейчас на участке ни одного рабочего третьего разряда, так?
– Так это же не просто так, Егор, я тоже тебе уже говорил про специфику…
– Я помню, что ты мне говорил – перебил его я. – Только напомню, что промежуточные и дешёвые операции вы скопом носите мне на участок, чтобы мои работяги их для вас делали. А часть позиций с моего участка, где есть дорогостоящие операции, забираете себе.
– Ну и, даже если так? – с вызовом спросил мастер первого участка.
– Так ненормально.
– Что значит – ненормально, каждый делает то, на что учился! – зашумел тот.
– То и значит, что каждый, – это слово я подчеркнул интонацией, – участок должен из себя представлять полный, замкнутый производственный цикл. Если мужики будут заинтересованы, и если видят, что они впахивают наравне с другими, тогда и будут у нас результаты – а они нам ой как нужны, как и говорил Роман Викторович. А сейчас выглядит так, что пока твои яйца мнут, чай пьют и шляются по заводу, мои за двоих пашут, головы не поднимая. При этом твои получают денег больше, чем мои.
Костя нахмурился, стиснул ручку, которую держал в руке.
– Слушай, молодой, ты со своим уставом в чужой монастырь не лезь, – начал заводиться он.
– И полезу, – тут же ответил я. – А если тебя что-то не устраивает, то лавочку, к которой ты так привык, я быстро закрою. На моем участке больше не будет ни одной промежуточной операции с вашего участка, а мои сами – сами! – будут делать дорогие операции. Понятно?
Повесила тишина, вопрос стоял из незыблемых, такие вообще не принято обсуждать. Рома, кстати, тоже заметно колебался, ведь такие решения могли вызвать, что называется, бунт на корабле.
Однако проблема стояла остро, и закрывать на неё глаза теперь – значило сдаться в борьбе за нормальные производственные показатели, признать себя никчёмными неудачниками. Точно не вариант.
Наверное, в том взгляде, что я перевёл с Кости на Рому, это читалось.
– Давайте посчитаем цифры, – предложил тогда начальник цеха.
Цифры у меня тоже были готовы, и я их озвучил. Если подходить с позиций формализма, не углубляясь в глубь и суть, нормочасы у всех участков по плану одинаковые. Фактически же одни участки имели более дорогие детали, а другие – так называемые «семечки», на них нужно затрачивать непропорционально много времени. В моем же плане позиции перераспределялись так, что пропорции «затраченное время – оплата» становились адекватными.
– Да никогда в жизни мои рабочие не согласятся! – взвизгнул Костя.
– Твои рабочие не к себе домой пришли, и что делать – решают не они, а начальство. Или тебе напомнить, что для несогласных ворота цеха открыты? – я решил обострить спор. – Иди пиши заявление, полный вперёд. Сказали же, с несогласными прощаемся далеко и надолго. Или я что-то не так понял, Роман Викторович?
Рома побледнел и ослабил узел галстука.
– Все так, – подтвердил он.
– Да я в другой цех переведусь! – повёлся Костя на провокацию.
