– Сказал, давление скакануло!
Под звуки музыки мы прошли в цех, остановились на повороте и увидели то, что искали – трансформаторную будку.
– Давай переодеваться, – сказал я.
Электрик начал доставать из рюкзака необходимый инвентарь. Мы надели резиновые сапоги, резиновые перчатки, мой компаньон ещё надел очки, но я от них отказался. Я-то в них и не работал никогда, несмотря на технику безопасности, мешают обзору жутко. Понимая, насколько нелепо выгляжу, я улыбнулся. Вообще на душе был трепет, до конца не верилось, что прямо сейчас я могу предотвратить катастрофу. Но трансформаторная будка стояла всего лишь в паре десятков метров от нас, и волнение определённо присутствовало.
Кстати, электрик поступил чуточку мудрее и к этому моменту тоже заранее подготовился. Он вытащил из своего походного рюкзака пузырек корвалола, откупорил крышечку. Я почувствовал, как потянуло фирменным мятным запахом. Залив в себя половину флакона, старик протянул его мне.
– На, выпей, чтобы не нервничать!
Я отказываться не стал и тоже залил себе несколько капель на язык. Вкус корвалола сейчас показался особенно отвратительным.
Вернув флакон, я увидел, как открылась дверь комнаты мастеров, и музыка стала громче. Наружу вышли мужики, успевшие, судя по их раскрасневшимся лицам, чутка выпить – всего их было четверо. Трое пошли в курилку, а один вдруг свернул в тот ряд, где стояли мы. Я хорошо знал этого мужика – это был слесарь Ваня, и его верстак находился всего в паре метров от нас.
Благо в цеху царила тьма, и я спрятался за металлическим щитом, потянув за собой и Генку.
– Сиди, не двигайся и звуков не издавай, – предупредил я.
Электрик уже за щитом продолжил засовывать пузырёк с корвалолом в рюкзак. Руки у него тряслись, так что пузырёк упал на пол и покатился прямо к верстаку Вани.
– Вот с-сука…
Электрик выругался сквозь стиснутые зубы и собрался идти за пузырьком, но я удержал его за плечо.
– Тихо! Куда ты лезешь!
– Так увидит!
– Пусть лучше увидит пузырёк, чем тебя.
Ваня подбрасывая ключи от своего ящика, подошел к верстаку. Открыл ящик и достал оттуда небольшую чекушку самогонки.
– Мужики, вон что у меня есть! – сообщил он другим работягам, поджидавшим его в проходе корпуса.
– Давай неси, попробуем, а то ты так свою самогонку расхвалил, что слюнки текут.
Иван сунул чекушку под мышку, закрыл ящик, и я уже собирался выдыхать, потому что сидел все это время затаив дыхание, но не тут-то было. Ваня наступил на пузырёк с корвалолом, стекло треснуло, и остатки корвалола растеклись по полу.
– Ешки-матрешки! – слесарь посмотрел под ноги. – Это ещё что такое?
– Чего ты там застрял?
– Да ничего, откуда-то пузырёк непонятный взялся, – он втянул ноздрями воздух. – Корвалол!
Раздался хохот, гулко отдававшийся в этих стенах. Все дружно предположили, что корвалол обронила уборщица.
– В уголок подмети осколки, потом она сама уберет, – последовал совет рабочих.
Ваня так и сделал, сгребя стекло ботинком, и ушел. Мужики направились в курилку. Мы дождались, пока они вернутся. Вот лопнула дверь в комнату мастеров, и музыка стала играть тише.
– Теперь идём, – сказал я.
Мы вышли из-за металлического щита, подошли к трансформаторной будке. Выводить ее из строя было решено самым банальным способом. Неподалёку от будки стояло ведро с эмульсией. Трансформатор был выключен, поэтому сперва его следовало включить. Стоило провернуть тумблер, как в проходах тут же загорелся свет потолочных ламп.
– Вот говори не говори, никто все равно не выключает нормально свет!
– Давай уже быстрее, – я вырвал у электрика ведро и собрался опрокинуть его на трансформатор, когда со спины послышался голос:
– Мужики, а хрена ли вы делаете?!
Ведро застыло в моих руках занесенным перед открытой трансформаторной будкой.
Глава 5
Я обернулся и увидел огромного мужика в клетчатой рубашке на выпуск, натянутой на пузо, как на барабан, и в брюках с закатанными штанинами. Мужика заметно пошатывало, и у него был красный нос, как у Деда Мороза. Мужик был колоритный, из тех, что сразу запоминаются, да и я без этого его прекрасно знал. Передо мной стоял заместитель начальника моего родного цеха – Леонид Иванович Казько, среди рабочих более известный, как Лёня Шифоньер. Лёня был толковым специалистом с единственным, но заметным недостатком – если он пил, то так, чтобы на ногах не стоять. Вот и сейчас Лёня успел хорошенько набраться, он держал в одной руке стопку, а в другой – начатую бутылку водки.
– Ба! Знакомые все лица, – выдал он, внимательно глядя на нас. – Вы нахрена ведро-то с эмульсией схватили?
Электрик перепугался, открыл рот и пытался что-то выдать в ответ, а заодно понять, что делать дальше. Толку от такого компаньона – по минимуму. Пришлось брать инициативу в свои руки. Я показал жестом, чтобы электрик быстро куда-нибудь свалил, и дважды повторять не пришлось. Сам я развернулся к Лене Шифоньеру и приветственно развёл руками.
– Лёня, здорово, как оно?
– Да ничего так, пойдёт, – ответил он и посмотрел на меня чуточку внимательнее. Чего он меня разглядывает, стало понятно с его следующей фразой: – Погоди, я сначала думал, что тебя знаю, ик, а имя че-то не могу вспомнить!
Лёня защелкал пальцами, пытаясь вспомнить, кто же я. Судя по тому, как он хмурил брови, сделать у него этого не получалось. И не получится, нельзя вспомнить имя человека, которого видишь в первый раз. Но завод в этом плане – штука уникальная, людей здесь работает настолько много, что всех и не запомнишь. Этим я решил воспользоваться.
– Димка меня назовут, – я не стал раскрывать своего настоящего имени. – Ты че, не помнишь?
Лёня потёр пальцами лоб, силясь вспомнить.
– А, погоди-ка, я тебя вспомнил, кажись! – наконец, выдал он и ткнул в меня указательным пальцем. – Точно, Димка с двадцать пятого цеха!
– Ага, он самый! – не растерялся я.
– Корешок твой где?
– Отошел, это Саня, тоже с моего цеха, ну, ты знаешь.
– Конечно, знаю, ты что, Димка! – принялся, бахвалясь, убеждать меня тот. – Я заводе всех знаю, с 62-го года работаю! Э… а чего вы у нас делаете в это время?
– Да так, искали, где механик юбилей отмечает, – пояснил я, пожимая плечами.
– Так я ж вот тоже туда иду… а эмульсия вам нахрена?
– Да хотели руки сполоснуть, мы же сверхурочно работаем. Сейчас юбиляра поздравим – и обратно в свой цех пойдём.
– Сорок седьмые, небось делаете? Мне наш начальник всю плешь по их поводу проел, что двадцать пятый цех их не сдает, – пожаловался Лёня. – А трансформатор зачем открыли?
– Не видно же ни хрена, – я пожал плечами, – Че, в темноте рыскать? Тут хоть подсветка.
Замначальника облизал губы, кивнул, словно подтверждая, что довод принят.
– Вон оно что… да, я сам, пока шел, чуть шею не свернул!
Я понимал, что нужно брать быка за рога.
– Слышь, Лёня, я не понял, ты ещё долго собрался сопли на кулак наматывать?
– Че? – слегка опешил тот.
– Наливать будешь? – пояснил я.
Лёня посмотрел на стопку, потом перевёл взгляд на бутылку и авторитетно выдал заключение:
– Да вообще не вопрос! На, держи!
Он протянул мне свою стопку, а сам решил выпить из горла.
– Правильно мыслишь, Димка, прежде чем на юбилей идти, надо подготовиться! А то мы, как опоздавшие, будем трезвые, это нехорошо! Санёк где? – Лёня огляделся, ища электрика. – Он что, не будет готовиться?
– Да у него живот прихватило, мы его пока ещё дождёмся, – я махнул рукой. – Потом придёт, штрафную пропустит.
– Правильно, семеро одного не ждут! – согласился Шифоньер. – Ну давай, первую пропустим за наш завод!
Мы чокнулись рюмка о бутылку, выпили. Вернее, это Лёня сделал пару внушительных глотков, а я только сделал вид, что выпиваю, сам же выплеснул водку на пол. Благо у замначальника была привычка жмурится, когда он пьет, а лампочки трансформатора давали не так и много света.
– Хорошо пошла. Между первой и второй промежуток небольшой, – сказал я бодро, протягивая рюмку Лене.
– А давай! – он не стал отказываться. – Поехали!
Подобный трюк я повторил ещё пару раз. Делал вид, что пью, сам же выливал водку из рюмки на пол, когда как Лёня исправно выпивал два внушительных глотка из заметно пустеющей бутылки. Мой расчёт был на то, чтобы напоить Шифоньера так, чтобы он забыл, как зовут родную мать. Сработало, после третьего тоста Леня начал жевать губу – верный признак того, что мужик перебрал. Это его привычку я помнил еще из прошлой жизни. К тому же пил замначальника без закуски, так что пробирало его быстро и эффективно.
– Лёня, хорошо! Хорошо идёт! Давай ещё по одной, да и пойдём, – я видел, что у него ещё осталось немного водки в бутылке.
– Частишь, брат… – замотал он головой.
– Что значит – частишь, мы ещё за встречу не выпили, – настоял я и использовал безотказный в таких случаях прием. – Ты что, меня не уважаешь?
Этот вопрос я уже проговорил с некоторым наездом.
– Уважаю!
– Ну, тогда поехали!
Наконец, после очередной рюмки Леня выпил водку в бутылке до конца. Икнул.
А потом бутылка выпала из его руки, звякнула, но не разбилась, а закатилась под один из станков. Сам Лёня резко стек на пол и через мгновение уже храпел.
– Выходи, – сказал я электрику, всё это время прятавшемуся в слесарном ряду.
– Как ты до такого догадался? – восхитился он, глядя на бессознательное тело замначальника.
– Как говорится, когда знаешь противника – можешь нападать, – я вспомнил цитату из книги об искусстве войны.
– Давай продолжать? – спросил электрик, косясь на ведро с эмульсией.
– Погоди продолжать, давай сначала Лёню подальше отсюда унесём.
Генка замотал головой и присвистнул.
– Ты знаешь, сколько он весит? Мы его на своем горбу не вытащим! У меня и так грыжа пупочная!
– На горбу – нет, но мы по-другому поступим, – я оглянулся и нашел тележку, на которой возили детали и оснастку.
Электрик был прав, такого кабана как Лёня Шифоньер на своем горбу далеко не снесёшь. С телегой – другое дело. Мы с горем пополам погрузили на тележку Леонида и отвезли его подальше. Пришлось помучиться, потому что колесо у телеги и здесь уводило налево. Но, во-первых, я точно не хотел, чтобы Лёня мог пострадать во время пожара. Во-вторых, это была бы подстава – если найдут его рядом, то и аварию трансформатора повесят на него. Для того, чтобы учесть оба пункта, нам пришлось малость потерять время и отвезти Лёню в курилку на свежий воздух.
Да, рискованно, но мужик он хороший, в прошлой жизни немало с ним соли съели, а я своих не бросаю.
Пока я усаживал грузного Леню за один из столиков в курилке, в памяти всплыло, как он погиб, когда произошла катастрофа. Тогда он тоже заснул пьяный в своем кабинете – и так и не проснулся. А будь он трезвый, у него были бы все шансы спастись. Пожар его сгубил или водка? Как бы то ни было, трезвость и Лёня Шифоньер – вещи по определению несовместимые.
– Всё, теперь давай, к делу, – сказал я, не успев даже отдышаться, едва мы вернулись к трансформатору.
– Ну с богом! – электрик врубил напряжение.
Прежде, чем выливать эмульсию в трансформатор, я решил отойти от первоначального плана и пошёл по рядам, включая станки. Каждый включённый станок увеличивал напряжение в сети, что только шло нам на руку. Благо звуки из заработавшего цеха не были слышны в комнате мастеров – там вовсю играла музыка, празднование как раз вошло в полную силу.
– Егор, быстрее! – шипел электрик, у которого явно уже сдавали нервы.
Опасения его были понятны, когда люди пьют, они часто выходят в курилку или туалет, а из комнаты мастеров давно уже никто не выходил.
Значит, каждую секунду кто-то может появиться.
– Минута! – ответил я, а сам, возвращаясь по рядам.
Я начал включать станки, чтобы те работали на холостую.
Закончив обход, я махнул рукой, и электрик, всё это время державший ведро с эмульсией наготове, наконец, выплеснул жидкость на трансформатор. Ух!
Полыхнуло так, что мама не горюй. Цепь тут же закоротило, из трансформаторной будки повалил дым. А через мгновение будку охватило пламя.
Мы переглянулись, видя, как пламя перекидывается на верстаки.
– Валим, нахрен! – бросил я.
