Но Ольга пошла дальше. Завтра они должны обвенчаться, а три дня назад этот недалекий старикан решил примерить ей кольцо, которое купил на свадьбу. Вытащил он его из сейфа прямо при Ольге, и она увидела шкатулку, набитую драгоценностями. Примерив красивое кольцо, он убрал его обратно, закрыл сейф на ключ и повесил себе на шею. Именно в этот момент Ольга, неуловимым движением коснувшись своей птички, твердо решила, что ограбит престарелого женишка, и это послужит первой точкой той ненавистной жизни, которую она собирается ему устроить.
Обдумать все тщательно не было времени, потому Ольга действовала по обстоятельствам.
Вечером, когда дом уже заснул, Оля поцеловала заколку в виде птички.
– Ну что, помоги мне, птичка, на благое дело иду, старика наказать за то, что молодого тела ему захотелось, – и положила ее в маленький кармашек.
Оля уже давно поняла, что птичка, которую ей подарила Арка, на самом деле очень дорогая, сделанная из благородных металлов и камней, но ее истинная ценность заключалась не в этом. Ольга чувствовала, что это не легенда и она все же принадлежала когда-то Соньке Золотой Ручке, знаменитой воровке, про которую так интересно рассказывала ей Арка. А значит, заколка помнит ее и может послужить талисманом, который будет оберегать и помогать, а уж в деле, что задумала Оля, – обязательно.
Дом ее будущего мужа был погружен во тьму; она пробралась к черному ходу и не сразу заметила, как от стены отделилась тень, и в мгновение мужчина, молодой, сильный, поцеловал ее.
– Пусти, – прохладным тоном велела Ольга, и Михаил отстранился. – Ты все сделал, как я говорила?
– Все, – кивнул он немного обиженно.
– Не дуйся, – сказала Ольга. – Сначала дело, а уж потом все остальное. Хуже нет, когда мешают все в один котел. Со мной не ходи, стой здесь и слушай.
Как только Оля поняла, что от судьбы не уйти и ей придется выходить замуж за этого старика, то за последние полгода, что она посещала его дом, влюбила в себя управляющего – молодого и красивого парня. Делала она это с расчетом, что он пригодится ей в будущем, и вот первый случай уже настал, и она похвалила себя за дальновидность.
По ее просьбе Михаил незаметно подлил старику снотворное в коньяк, который тот пьет в обязательном порядке по рюмке на ночь, и потому его сегодня не добудишься. Но в доме была и другая прислуга, поэтому ей следовало сохранять осторожность. Оля сняла туфельки и в чулках пошла по уже хорошо знакомому ей дому.
В спальню супруга она пробралась без происшествий, не встретив никого по пути, подошла к кровати и попыталась стянуть с шеи цепочку с ключом от сейфа. В этот момент старик вдруг открыл глаза и молча уставился на Ольгу. Ей стоило больших усилий не шелохнуться и не издать ни звука. Посмотрев на нее тусклым взглядом, будущий муж вновь закрыл глаза и протяжно захрапел.
Отступать было не в правилах Ольги. Она попробовала вновь снять ключ, и в этот раз у нее все получилось. Тихонько она подошла к спрятанному в стене сейфу. Казалось, что ключ проворачивался в замке слишком громко, но хозяин дома продолжал храпеть, не обращая внимая на скрежет. Не разбирая, что там, она переложила все украшения из шкатулки в мешочек, заблаговременно вшитый в складки платья, и проделала все свои действия в обратном порядке – закрыла сейф и повесила ключ на шею будущему супругу. Когда шла обратно, от накрывшей ее эйфории чуть не столкнулась с прислугой, но вовремя остановилась и, притаившись за дверью, подождала, пока та скроется.
На улице Ольга выдохнула. Здесь, в темноте, ей вдруг захотелось смеяться, громко и заливисто – душа ликовала. Ольга почувствовала себя так прекрасно, что не могла сдержать счастливой улыбки.
– Ну? – спросил ее Михаил, оглядываясь.
– Все хорошо. Возвращайся в имение да сделай так, чтоб никто и не заподозрил, что ты оттуда вечером в Москву ездил, а завтра уж прибудь на венчание, как он тебе и приказывал, – сказала Ольга, переводя дыхание. – Да не переиграй с удивлением.
– Не сомневайся, – ответил тот послушно.
– Завтра коньяк в бутылке обратно поменяй, не забудь, – напомнила Ольга. – И не переживай, получишь ты свою долю, но пусть она пока у меня побудет, вдруг подозрения какие лягут и приедут тебя обыскивать. В моем доме спокойнее будет. И помни, друг мой: пока молчишь, есть шанс выкрутиться. Если что, ни слова обо мне, тогда я тебе помогу.
– Надеюсь, не понадобится, – пробубнил Михал, и Ольга явно услышала страх в его голосе, тот, что даже не коснулся ее, когда она нагло грабила своего горе-жениха.
«Ненадежный ты парень, ох ненадежный… Как бы не подвел», – мелькнуло в голове у Оли, но она решила подумать над этой проблемой позже.
На следующий день молодожен был мрачнее тучи, но и словом не обмолвился о происшествии в его доме. Вместо обещанного давеча кольца надел на руку другое, но Ольга сделала вид, что не заметила этого.
Вечером, когда они впервые ложились в супружескую кровать, он словно решился и недовольно буркнул:
– Сегодня мой управляющий меня обокрал.
– Как так? – вырвалось у Ольге искренне. Она, конечно, была удивлена тем, что не увидела сегодня в доме Михаила, но решила, что старик отослал его по каким-то важным делам. Даже не промелькнула мысль, что его так быстро заподозрили и все разузнали. Страх сковал грудь, Ольга молчала, застыв в ожидании.
– Представляешь, нашли его сегодня утром со сломанной шеей на мосту за углом. Ночью горничная видела Мишку у дома, вроде прятался он там и с кем-то шептался. Сделал, видать, свое дело и поскакал, а лошадь понесла, он с нее и свалился. Правда, награбленного у него не нашли, спрятал, подлюка, или своему сподручному отдал. Жалко, уже и не спросишь, а я бы так спросил, что он точно бы ответил, – на этих словах супруг опрокинул в себя рюмку коньяка из той самой бутылки и почти сразу же захрапел, а Ольга, вылив остатки в окно, долго лежала в кровати и благодарила свой талисман, который уберег ее от страшной беды.
Это был первый раз, и теперь она твердо уверилась, что способна на это. Что же до рисков, так талисман Соньки Золотой Ручки уже принял ее, в него уже поселилась сущность, и теперь Ольга будет полностью под его защитой.
Глава 4
Галина
Толинка – Хлопанье Уха Койота
Бывает, что лист тонет, а камень плывет дальше.
Закон стаи
У Галины в доме не было зеркал. Нет, не по причине финансовой невозможности. Это было осознанное решение. Прижившись, оно вошло в привычку, и вот теперь ей пришлось открывать в смартфоне функцию селфи, чтоб взглянуть на свое лицо перед выходом из дома. Она уже давно не была в Хабаровске, лишь во время туристических поездок на море благополучно добиралась до аэропорта на бизнес-такси, проходила регистрацию на стойке бизнес-класса и улетала с комфортом в теплые края с такими же немногословными людьми, как и она.
– А ничего не изменилось, ты все так же отвратительна, – сказала она вслух сама себе. Это тоже было привычкой и уже не пугало ее.
Галина иногда могла часами разговаривать сама с собой, иногда даже спорить.
– Хотя нет, – она вновь усмехнулась, глядя в свое импровизированное зеркало, – ты знатно потолстела, Толинка.
Галя оглядела свой короткий ежик на голове – прическа, как говорится, идеальна: не нужно ни плойки, ни лака, да что там, даже расческа не нужна.
Телефон пиликнул о том, что бизнес-такси приехало и ждет ее у ворот дома. Галина еще раз оглядела вещи, которые выбрала для встречи, и подумала: не перемудрила ли она с нарядом?
– Нет, все правильно, – сказала она сама себе, – надо идти в этом.
Это были старые вещи, такие она носила в другой жизни – дешевые и поношенные. Галина приобрела их не из-за ностальгии или жадности, а специально для таких случаев. Чтоб оставаться для людей из прошлой жизни тоже прошлой Галкой Мечниковой.
Еще раз осмотрев себя на предмет «улик», которые могли бы указывать на ее статус и достаток, – серьги, кольца с бриллиантами и другие мелочи, – Галина вышла из своего коттеджа и села в черное такси.
– Наш путь до места займет сорок минут, – сказал таксист, выруливая из закрытого коттеджного поселка Заимки, где Галя проживала последние несколько лет. – Пожелания будут?
– Тишина, – немного грубо ответила она и вновь погрузилась в свои мысли.
«Зачем я туда еду? – подумала Галя в сотый раз за последние сутки. – Надо ли это мне?»
Такси Галина остановила в паре кварталов от дома Ирки, чтоб никто, не дай бог, не заметил, как она высаживается из «мерседеса».
Это был старый Хабаровск, ее Хабаровск. Этот город был исключительным, и Галя почувствовала вдруг, как ей его не хватало все эти годы. Не хватало этих запахов, этого воздуха, этих домов. Здесь ей был знаком каждый подъезд, каждая площадка, каждый двор. Вон там жила Чепи, ее закадычная подружка, переставшая быть таковой в один момент, там, на берегу реки Гилюй. А вот в том доме на Карла Маркса жил невыразительный мальчик-ботан Чуа-Змея, прозванный так из-за своих очков с толстенными линзами, ну еще и из-за взгляда, которым он мог ужалить больнее любой рептилии. Теперь же это сам Анатолий Стоянов, которого, кстати, единственного из всех одноклассников Ирка назвала не по прозвищу, а по имени, настолько он внушительный стал человек.
А вон там, чуть дальше, на Серышево, жил сын военного – мальчик с отличной накачанной фигурой Бижики-Бизон. Он пришел в их школу уже в выпускном классе, когда стая успела сложиться, но, видимо, в силу своего характера без проблем вклинился к ним и даже стал одним из лидеров. Гале всегда казалось, что он станет или полицейским, или бандитом – одно из двух.
А вот и Галкин дом, квартира на третьем этаже. Отчим, скорее всего, до сих пор там живет, и вот эта квартира не вызывала радости раньше, а сейчас не вызывает даже ностальгии.
Когда Галя подошла к Иркиному подъезду, из него как раз вышла большая компания. Она сразу же узнала всех, а вот они ее – нет, да это и не удивительно. Галя очень изменилась за последние пятнадцать лет. Килограмм так на пятьдесят, не считая пластики.
Одноклассники вели себя очень странно. Вышли и молча прошли на пустую детскую площадку. Чепи-Фея, бывшая подруга, выглядела плохо. Неухоженная, болезненно худая, без макияжа и стрижки, да к тому же очень грустная, словно полностью искупалась в ней, в той самой грусти.
Бижики-Бизон, Денис Бизов, был великолепен: косая сажень в плечах, высокий и мужественный, жгучий брюнет, вот только взгляд какой-то растерянный.
Вихо-Главный, Федя Первач, лощеный мачо, по-прежнему красавчик. Прическа, костюм, дорожная сумка – все в нем было идеально, словно и не летел восемь часов в самолете, а только вышел из салона. Но самое главное, секрет его обаяния – это голубые глаза, от которых было просто невозможно оторваться, – они остались прежними: красивыми, холодными и надменными, как и пятнадцать лет назад.
Чуа-Змея, Анатолий Стоянов, конечно, уже не был тем ботаном, но так и остался невыразительным, хотя и сменил очки на линзы, а кривые зубы на идеальные, и пусть ему по-прежнему было далеко до Федора и Дениса, но у него все еще был змеиный взгляд, который словно гипнотизировал и заставлял подчиняться.
Одноклассники, сев на старые лавочки, что-то тихо обсуждали. Сейчас их объединяла растерянность, и Галка решила, что это знак – то, о чем ей сказала Ирка, правда.
– Где Валя? – спросила она, подойдя к ним.
Все дружно обернулись, но продолжали молчать. После ее появления, казалось, растерянность бывших одноклассников только возросла.
– Кто вы, женщина? – спросил ее раздраженно Вихо, и она даже не удивилась, что это сделал именно он. Резкий и злой красивый мальчик Федя, не жалеющий никого и никогда, считающий себя главным, идеальным – в общем, высшим сортом. Так глупо и так противно понимать, что люди не меняются.
– Ответьте, – не стала тратить время на их гадание Галка, – где Валька?
– Привет, Галя, – первой пришла в себя Чепи. Видимо, даже будучи бывшей подругой, женщина есть женщина и всегда узнает свою товарку. – Валя мертв, ты забыла?
– Как только что выяснилось, и Ирка Дивова тоже, – добавил Денис. – Это я так, для полноты картины. Кстати, классно выглядишь, Толинка, – добавил он нерешительно.
Она не дала ни единого шанса мысли, что это действительно комплимент, и грубо ответила:
– На себя посмотри, как был тупым быком, так им и остался.
– Вообще-то Бизоном, – поправил ее Денис. Видимо, другое слово показалось ему менее обидным.
– Вы что несете? – Галина демонстративно перестала замечать качка и обратилась к остальным. – Я говорила с ней вчера, она сказала, Валька жив. Вы врете!
– Если верить агенту ноль-ноль-семь из квартиры напротив – а я склонен доверять данной свидетельнице – так оно и есть. В силу своей профессии я знаю, что бабульки – это лучшие информаторы на земле. Ирка уже лет двенадцать распивает красное вино с Валькой, сидя на облаке, – сказал Денис, возможно, не заметив Галкиного отношения к нему, а может быть, намеренно пытался сгладить углы.
У Галины потемнело в глазах, и она, покачнувшись, рухнула на землю. Словно через толстую стену прозвучали еле слышные перепуганные голоса:
– Скорую! Вызовите скорее скорую!
– А кто это?
– Вы что, не узнали? Это Галина – Толинка.
– Хлопанье Уха Койота?
– Серьезно?
– Вот это да!
Ни Галина, бухнувшаяся в обморок, ни тем более испуганные бывшие одноклассники, которые суетились вокруг ее большого тела, лежащего в центре детской площадки, не заметили, что кто-то очень внимательно наблюдает за ними из окна соседнего дома.
Глава 5
Все чего-то недоговаривают
В улыбающееся лицо стрела не летит.
Закон стаи
– Только в Хабаровске можно увидеть настоящие времена года, – философствовал Анатолий, щурясь на солнце. – Если зима – то снежная, с морозом, таким, что только валенки могут спасти да унты. Если осень – то золотая, пестрая, как палитра художника. Листья не просто желтые, они яркие, со множеством тонов – от рыжего до золотого, и все это в огранке бабьего лета. А весна, помните, ребята, какая тут весна? С ручьями и медленно пробивающейся травой. Не то что в Москве, где газонная сохраняется даже под снегом. Только здесь можно почувствовать пробуждение природы, когда сходит снег и какая-то побитая за зиму чернота начинает оживать, покрываясь сначала самой хрупкой зеленью, потом больше и больше, и вот уже буйство оттенков зеленого радует глаз. Вот и лето здесь тоже правильное, жаркое, но не переходящее в режим сауны, как на юге, а осторожное, с прохладными ночами и росой по утрам. Вот где бы я после Хабары ни жил, такой правильности времен года никогда и нигде не встречал.
В школьные годы Толя в их небольшой компании был самым невыразительным ее членом. Взяли его в стаю только потому, что он был очень умным и нежадным, без проблем давал всем списывать, помогал на контрольных и тестах, но все же в самой стае он был бесполезен. Неинтересный как собеседник, без чувства юмора и полета фантазии, на гитаре играть не умел, что в стае считалось почти позором, и был очень слабым физически, постоянно выдыхался в длинном переходе, и тогда его рюкзак приходилось нести другим. Никчемный тип, по крайней мере, им так всем казалось пятнадцать лет назад.
Но было и одно достоинство, которое все же ценилось: Толя Чуа-Змея был не особо амбициозным. Он правильно все понял про свой статус в стае и принял правила игры. Где он был нужен – помогал, где нет – просто молчал и, казалось, наслаждался тем, что его просто приняли. Но при этой, казалось бы, бесполезности и безобидности Чуа все знали, что если Толю обидеть, задеть, оскорбить – он отомстит, да так, что станет тошно. Незаметный мальчик в очках с толстыми линзами, очень худой, прыщавый, с зубами как сломанный забор – он умел увидеть самые уязвимые места обидчика и уколоть туда так, что больше приставать к Анатолию тому не хотелось.
– Если ты закончил с лирикой, давайте уже разговаривать, а не молчать, – беззлобно вклинилась в его монолог Галя.
Она быстро пришла в себя после обморока; видимо, просто скакануло давление, мучившее ее последнее время по причине лишнего веса. Скорую вызывать не стали, а вот привлечь внимание общественности успели, поэтому все очень быстро, не сговариваясь, взяв Галину под руки, покинули старый двор и, молча дойдя до городских прудов, сели на скамейку.
На прудах гуляли мамочки с колясками, дети хохотали, пытаясь обнять фигурку Чебурашки, и это все так контрастировало с недавним потрясением, что раздражало своей обыденностью.
– Давайте, – согласился Денис. Ему не хватило места на скамейке, и потому он ходил взад-вперед, сцепив руки за спиной. – Некто от имени умершей двенадцать лет назад Ирки вызывает нас под разными предлогами в Хабаровск. У меня лично два вопроса: зачем и почему именно нас из всего класса?
– Мы здесь не живем, – предположил Федор.
– Я живу в Хабаровске, – отклонила версию Галя.
– И ты не знала, что Ирка умерла? – спросила ее Катя с укором, но по-прежнему не глядя на бывшую лучшую подругу.
– А почему я должна была это знать? – с вызовом ответила та. – Дружить мы перестали, как и с вами со всеми, сразу после школы, из района я съехала тогда же, как только это стало возможным, в «Одноклассниках» не зарегистрирована, а в других соцсетях она мне не попадалась, впрочем, как и вы. Кстати, почему вас троих нигде нет? Стоянов не в счет, он публичная личность, за него, скорее всего, это делают помощники. В наше время это даже подозрительно.
На ее вопрос никто не ответил.
– Тогда мы все пятеро члены стаи восьмерых, – выдвинул новую версию Толя.
– Кстати, Анатолий, – повернулась к нему Галина, чем нарушила стройный ряд сидевших на скамейке, потому как имела килограммов сто живого веса, – ты у нас такой большой человек, и охрана, скорее всего, собственная имеется. Почему же ты не проверил, не дал задание своим помощникам все узнать? А, ваше величество, чего один-то приперся? Прошу прощения за сленг, но на правах бывшей одноклассницы хотелось бы узнать, как ты вообще оказался у ее дома один.
Толя Стоянов надел темные очки, достал кепку из стильной сумки.
– Во-первых, у вас неправильное представление о работниках телевидения. Все думают, что мы имеем кучу возможностей и личную охрану. А во-вторых, я здесь инкогнито. Это было самое главное условие Ирки.
– Условие! – закричал Денис, хлопнув себя по лбу. – Конечно! Всем нам Ирка пообещала что-то, давайте отсюда плясать. Так что тебе она обещала, чем подкупила? – спросил он Анатолия, который в очках и кепке выглядел как пародия на шпиона и, естественно, все равно был узнаваем.
