– Конечно, не повторится, моя дорогая.
После этих ядовитых слов кузен достал кинжал из ножен и приставил его к горлу Карима. Кровь отхлынула от моего лица, а во дворе стало очень тихо.
– Никто никогда больше не будет нарушать моих приказов. И помогать нашей маленькой… упрямой… непослушной эрцегине тоже никто больше не будет. За любое нарушение нового порядка наказание – смерть! – прорычал кузен.
Прежде чем я успела сказать хоть слово, Синвер рассёк кинжалом горло Карима. Удивление на лице парня сменилось ужасом и неверием. Кровь хлынула на грудь, по толпе пронёсся гул, а меня оглушило видом умирающего приятеля.
Раздались одобрительные возгласы, тело Карима безвольно осело, горячая кровь прожигала в снегу тёмно-алые пятна. Меня согнуло пополам в приступе рвоты, и я попятилась прочь. Толпа расступилась, даже среди последователей кузена не нашлось желающих меня остановить, и я, сгорбившись, сделала несколько шагов назад в сторону стены, подальше от них. Меня рвало на белый, чистый снег, а за моей спиной Синвер продолжал кричать в толпу:
– Я главный здесь! И мои приказы не будут нарушаться!
Под тихий ропот людей, под булькающие звуки последних судорожных вздохов Карима, под самодовольные выкрики кузена я побежала вдоль стены – ужас подстёгивал и гнал прочь, подальше отсюда. Добежав до калитки, через которую недавно зашли люди Синвера, я с силой рванула её на себя, и она поддалась, выпуская меня на волю, в кристально чистый зимний день. Задыхаясь от бега, тошноты, страха, не осознавая произошедшее в полной мере, я припустила вдоль внешней стены замка. Потребовалось пять или десять минут дикого бега по заснеженной насыпи, чтобы я вспомнила о наличии капюшона и накинула его на голову. Запахнула плащ поплотнее и понеслась вниз по дорожке, к реке.
Сознание сконцентрировалось на одном: не оставлять следов, поэтому я бежала по тёмным сырым камням вдоль берега. Ноги скользили, но об этом совершенно невозможно было думать, все мысли сосредоточились на казни и острой необходимости сбежать.
Это я виновна в смерти Карима, это я уговорила его пускать меня к Рее, это из-за меня он сейчас лежал мертвым на белом снегу. Из замка раздался страшный, дикий крик, и жгучая вина погнала меня дальше. Я узнала голос матери Карима, это был её крик. Представив, как она упала на колени перед трупом сына, я в отчаянии побежала ещё быстрее. Бежала и не могла остановиться. Теперь боялась не Синвера, а вернуться в Альтарьер и взглянуть матери Карима в глаза. Холодный воздух врывался в лёгкие, дыхание давалось с трудом, но остановиться было нереально.
Я бежала, бежала от Синвера, от страха перед ним, от своей несвободы, от смерти Карима и от огромного чувства вины. Тёмная громадина замка осталась позади. Она возвышалась на правом берегу Аро?йи, с укоризной глядя мне вслед мрачными проёмами окон. От стремительного бега я задохнулась и закашлялась, пришлось перейти на быстрый шаг, чтобы немного наладить дыхание.
Карим мёртв, но Синвер ответит за это. Вот только для того, чтобы отомстить, я должна двигаться, должна сбежать.
Издалека послышался топот копыт, я нырнула в щель между двух огромных валунов и притаилась там.
До слуха донеслись голоса людей Синвера. Всадников видно не было, только слышно разговор и недовольное фырканье их каба?льдов.
– Девчонка не могла так далеко уйти. Следов нет, не по реке же она бежала. Может, и не убежала вовсе, а сидит в каком-нибудь своём шкафу, надо замок сначала обыскать!
– Ишь какой! Приказ есть приказ, видел, что бывает с теми, кто не исполняет? Давай вернёмся назад и пройдёмся вокруг замковой стены. На таком хорошем снегу нельзя не оставить следы, чай не птица, а эрцегиня.
Оба хищно заржали и повернули назад, прошли мимо моего укрытия, но даже не остановились. Только один кабальд мотнул рогами в мою сторону, прянул ушами, пырхнул паром из крупных ноздрей и даже копытом топнул, но всадник натянул поводья и увёл гнедого скакуна прочь.
– Возьми правее, вдоль реки уже глядели. Пойдём наперерез патрулю, что по дороге идёт.
И преследователи удалились от меня, обсуждая планы на вечер. На всякий случай я затаилась в своём укрытии, слушая, как бешено колотится сердце.
Постепенно стихал ветер. Пошёл крупный снег. Он валил огромными хлопьями, снегопад набирал силу с каждой минутой, скрадывая звуки и следы. От Альтарьера до Уартага – день пути верхом. У меня нет других ориентиров, кроме реки, но двигаться вдоль неё опасно – заметят. Лучше идти по небольшому лесистому склону вдоль русла, откуда хорошо видно и берег, и тракт, а вот меня заметить будет непросто.
И я пошла.
Прокладывать себе путь в зимнем лесу – тяжело, но желание жить, жажда мести и огромная вина не давали остановиться. Я шла в сумерках, не выпуская реку из вида, шла в свете Льики, что заставляла лесные сугробы переливаться голубым сиянием. Снегопад постепенно сошёл на нет, ноги устали, сил не осталось, но ложиться спать одной в зимнем лесу было слишком страшно. Небо оделось в чёрный бархат ночи, украшенный алмазами звёзд, и заплело седые косы-облака.
Прислушалась к себе: мне было тепло, даже жарко, сапоги не пропускали влагу, а меховой плащ защищал от ветра и мороза. Я давно подвязала его полы, чтобы было удобнее идти, и радовалась, что возле реки лес довольно редкий, и с боем продираться сквозь кусты пришлось всего пару раз. Удивительно, что ничего не порвалось, крепкий получился плащ. Спать не хотелось, и я продолжала медленно брести, но спустя ещё какое-то время сил не осталось даже на один шаг.
Остановилась, нарезала острым ножом молодых еловых веток, постелила их под старой раскидистой елью, надломила несколько ветвей вокруг, чтобы пригнуть их поближе к земле и прикрыть своё убежище. Плотно завернулась в плащ и легла. Думала, что не смогу уснуть, но провалилась в сон мгновенно. Как ни странно, кошмары меня не мучили, я поспала несколько часов. Когда проснулась, небо уже начало сереть, а голубая полная Льика побледнела и склонилась к горизонту.
Настороженно огляделась и прислушалась, затем тихонько вылезла из своего укрытия и занялась утренним туалетом. Вещи в сумке были тёплыми оттого, что я подложила её под себя перед сном. Попила тёплой воды из фляги, перекусила сухарями с помятым сыром и продолжила свой путь.
Хорошо, что вьюжень в этом году выдался не слишком холодный, даже река не встала. К полудню я вышла к изгибу русла Аро?йи, где дорога подходила близко берегу. Я не хотела выходить на тракт, поэтому взяла правее, стараясь не выпускать его из вида.
Послышался топот копыт, и я на всякий случай замерла, притаившись среди деревьев.
Всадники остановились на дороге примерно в сорока шагах от моего укрытия и лениво осматривали лес вокруг, но белый плащ и заклинание надёжно защищали от взоров. Проблема была в другом – звуки тоже могли привлечь внимание, поэтому идти дальше я не рискнула, вместо этого спряталась среди корней поваленного дерева. Как ни странно, холод меня практически не беспокоил, вчера во время снегопада стало значительно теплее, и сейчас морозца едва хватало, чтобы не началась оттепель. Чувствовалось, что зима на исходе и скоро лес снимет белую снежную шубу и оденется в зелёный бархат.
Всадники тем временем рассредоточились, одни поехали выше по течению, в сторону Уартага, другие решили прочесать лес. Я лишь хмыкнула и привалилась спиной к стволу, а вскоре и задремала, укутав ноги в плащ и поглубже натянув капюшон.
Когда проснулась, тракт был чист. Я пошла вперёд по его правой стороне, а стоило дороге отойти от реки, вернулась к пути вдоль русла. Старалась идти спокойно, размеренно и размышляла о том, что меня ждёт впереди. В записке Реи доверенных людей в ближайшем городке не значилось, и я опасалась в него заходить.
Из Уартага ходит дилижанс в Рандара?н, более крупный город на севере, где можно было найти помощь, но я понятия не имела, сколько стоит проезд. Кроме того, станцию дилижансов люди Синвера наверняка проверят в первую очередь, а значит, мне нужен либо частный извозчик, либо попутный экипаж. Вдруг удастся остановить дилижанс на дороге севернее Уартага? Тогда нужно двигаться параллельным тракту курсом в сторону Рандара?на. В итоге я решила обойти посёлок по широкой дуге и попытаться найти транспорт чуть дальше северной окраины городка.
Вряд ли Синвер будет искать меня так далеко от Альтарьера. Рея права, идти на юг было бы разумнее. Там теплее, свободнее нравы и легче затеряться с моей внешностью. По крайней мере, цвет глаз ни у кого не вызовет вопросов. А волосы… можно и покрасить, тогда от типичной брюнетки Арсадака меня будет не отличить.
На удивление, к сумеркам я уже подошла к посёлку, а к ночи вышла и на северный тракт. Проблема состояла лишь в том, что по ночам движения на нём практически не было. Останавливать какую попало повозку было слишком рискованно, а дилижанс, скорее всего, отправлялся утром. Я брела вдоль дороги и строила дальнейшие планы, когда услышала лёгкий перезвон бубенчиков. Дилижанс! Неужели снова повезло? Вышла на дорогу и энергично замахала руками. Видимо, действие заклинания уже начало заканчиваться, ведь возница меня заметил и с удивлением остановился.
Два немолодых кабальда с проседью на крупных вытянутых мордах недовольно замотали рогами, а один даже взрыхлил снег копытом и стеганул напарника хвостом по упитанному крупу.
– Доброй ночи, господин! Прошу вас взять меня в экипаж, я отбилась от спутников и заблудилась в лесу.
– Змёрзла, небось? Неужто тебе в Рандаран?
– Я совершенно не представляю, где я, подойдёт любой город или посёлок, я заблудилась во время остановки, а мои родственники двигались на юг, в Альдарот. Видимо, они не заметили, что я вышла из экипажа…
– А мы в Рандаран. Это, поди ж ты, совсем в другую сторону.
– Что вы, господин, любое направление лучше, чем стоять одной в ночном лесу. Я до сих пор не могу представить, как они могли уехать без меня, – я начала тихонько всхлипывать, чтобы придать правдоподобности своей нелепой лжи. – Я пошлю им весточку из Рандарана, помню постоялый двор, где мы останавливались, кажется, «Золотое копыто».
Возница тихонько рассмеялся:
– «Серебряная подкова»! Садись, дев… ушка, токма в дилижансе местов нету, лезай ко мне на козлы.
– Спасибо, господин. Сколько с меня?
– Да сиди уж, дурёха! – беззлобно проворчал он. – Отстала она от родственников! А то не видали мы, как шмонають все экипажи в Уартаге, ищуть, стал быть. Деваху, говорят, ищуть, беглую преступницу, – возница выразительно возвёл указательный палец к небу, а я вздрогнула всем телом и подобралась для прыжка с козел обратно на зимний тракт. – Да только знають все про зверства его благородия-то. Знають, что он с девахами-то делаеть. Мёртвых, говорять, выносят со спальни-то кажную ночь.
Возница смотрел на меня с горячим любопытством и снисходительным сочувствием, пряча усмешку в покрытую инеем бороду.
– Преувеличивают, – севшим голосом ответила я. – Не каждую ночь и не только девушек.
Стало тихо, и только перезвон колокольчиков и звуки кабальдов раздавались в лесу.
– Ишь ты, зверюга какая.
– Говорят, что он друг императора, – тихо прошептала я.
Дальше мы ехали молча, а через какое-то время я уснула. Проснулась от лёгкого толчка в бок.
– Эй, беглянка! Ты это, слазь тут, до Рандара?на пешком дойдёшь. В дилижансе-то не слышали, чай, вчера, как я тебя подобрал, спали уж небось. Так и зачем знать-то лишнего? Тута слазь!
Я вытянула затёкшие ноги, размяла шею и неловко спрыгнула с козел на заснеженную дорогу.
– Спасибо. Как вас зовут?
– Меня-то? Дед Емай. Всё, слезай, дев… ушка, удачи тебе, стал быть.
И с этими словами он дернул поводья, и дилижанс тронулся, отправляясь дальше, а я осталась стоять, с неуверенностью глядя на окраину Рандара?на. Отец немало рассказывал об опасностях больших городов, и я внимательно осмотрелась.
Занимался рассвет.
Глава 4
Зимний лес рядом с замком меня не пугал. Последние годы звери нечасто в него забредали, охотникам приходилось уходить за дичью всё дальше и дальше. Разве что забредшая с Тёмных Троп нежить какая могла встретиться недалеко от деревушки, но и это редко. А вот города, даже такие провинциальные, как Рандаран – другое дело. Стражники, наёмники, пьяницы, воры, разбойники – все представляли опасность для одинокой девушки, даже несмотря на амулет. Огласки мне тоже совершенно не хотелось, поэтому я обходила злачные заведения просыпающегося города стороной. Как добраться до нужного адреса, решила спросить в одной из булочных: они и открываются рано, и посетители в них более безобидные.
– Доброго утра вам, господин. Не подскажете ли, где находится Синий квартал?
– Не подскажу, – басовито буркнул булочник и продолжил перекладывать ароматный хлеб с противней в корзины на витрине.
К такому приёму я оказалась совершенно не готова. Постояла немного, перекатываясь с носка на пятку, и попробовала второй раз:
– А если я булочку куплю?
– Булки тока с цукатами!
– А что, с ответами булочек нет? – разочарованно протянула я. – А в столице такие уже давно продают. И карта города на стене висит, и столики в углу для посетителей.
Неприветливый булочник заинтригованно выглянул из-за прилавка. Понятия не имею, какие на самом деле булочки в столице, однако папин приятель однажды рассказывал нечто подобное. Но это не точно.
– А знаете, какой главный ингредиент в самой лучшей булочной Огона?са? – весело спросила я.
– Какой? – заинтересовался булочник.
– Не подскажу, – ответила я и принялась с таким любопытством изучать пол под ногами, будто это первый увиденные мной в жизни пол, да ещё такой удивительный – деревянный.
Собеседник хмыкнул, крякнул, почесал живот и сложил руки на груди.
– Так что за ингредиент-то? Может, у нас тоже чего есть. Ну, эдакого.
– Так где, вы говорите, Синий квартал?
– Как выйдешь в сторону реки, свернёшь направо на перекрёстке, да и иди себе прямо до синих домов. Там, стало быть, и квартал Синий.
– Да уж, без фантазии как-то. Вот если бы дома были зелёные или там жёлтые, тогда интересно. А так…
– Малахольная, что ли? Что за ингредиент-то?
– Улыбка, уважаемый, улыбка.
И, весело ему подмигнув, я выскользнула обратно на улицу.
Город проснулся и расшумелся, вокруг сновали люди, по центральным дорогам хаотично ехали, ползли и стояли разные экипажи, телеги, да и просто всадники. Со всех сторон раздавалась звуки перебранок, особенно сильно ругался прохожий в дорогом плаще, который вляпался в свежую кучу, оставленную на тротуаре кабальдом. У меня неожиданно поднялось настроение: кто бы мог подумать, что я смогу так далеко от дома добраться одна, сама?
Синий квартал действительно состоял из синих, когда-то бывших синими и отчаянно притворявшихся синими зданий. Я медленно шла по нему, жадно разглядывая людей, кабальдов и дома. На их стенах висели белые горшки, из которых одинокими веточками свисали голые стебли. Наверное, тут было красиво весной.
Я искала дом госпожи Урта?ру, но не везде имелись таблички, только самые широкие или высокие здания иногда украшали витиевато оформленные вывески. Надписи на них были выполнены с большим старанием, что не мешало им, однако, содержать некоторые грамматические ошибки и даже непристойности орфографического характера, один только «Сопожник Пуртатье» чего стоил. У господина «сопожника», кстати, был широкий выбор летних сандалий, а зимних сапог не было вовсе: либо раскупили, либо вывеска вводила всех в заблуждение, и на самом деле господин Пуртатье был «сандальником» или даже «сондальником», на местный манер. За обувной мастерской следовала «Кажёвинная», где, как ни странно, торговали сушёными травами и орехами на развес. Видимо, сменить ассортимент куда проще, чем вывеску.
Последний раз я была в Рандаране, когда папа ещё был здоров. Мы приезжали на ярмарку, покупали ткани, нитки и ленты. Раннее лето согревало теплом, улицы заливал мягкий золотистый свет, а мы с сестрой обпились ранатового сока и объелись рикосов так, что уснули в карете. В итоге отцу пришлось взять дело в свои руки, выбрать материалы самому, и домой мы привезли три корзины ниток и тканей разных оттенков серого, потому что «А разве не все цвета одинаковые? Зато со скидкой!». Мама жутко обиделась и на папу, и на нас с сестрой, а в тот год всю одежду пошила нам одинаково серую. Тогда мы с Аливией виртуозно освоили искусство создания цветовых акцентов в гардеробе.
Почему-то воспоминания не сделали больно, а подняли настроение и придали сил. Обшарпанные дома сменились более ухоженными и яркими, тротуары стали шире и чище, а когда я наконец упёрлась в ограду особняка с табличкой «Урта?ру – питомник снежных арбисов», то обрадовалась, смело потянула на себя калитку, пересекла двор и постучалась в резную дверь. Она приоткрылась, и я впорхнула в приёмную.
Навстречу мне, проскальзывая на полированном камне, тут же вылетели двое крупных арбисов, заставив от изумления потерять не то что дар речи, а дар ходьбы. Гибкие серебристые тела идеальных хищников, оскаленные морды с длинными клыками, мощные лапы, клацающие по мраморному полу когтями – я уже мысленно попрощалась с жизнью, шокированно застыв у спасительного выхода. Однако высокая немолодая женщина со строгим выражением лица не дала одомашненным хищникам устроить на меня охоту и сбила их порыв одним ёмким «Стоять!». Я в тот момент никуда не двигалась, но на всякий случай вросла в пол ещё крепче.
– Добрый день. Могу я переговорить с госпожой Уртару? – дрогнувшим голосом спросила я.
– Добрый день, я вас слушаю, – хозяйка питомника чуть склонила голову набок, и прядь седеющих светлых волос упала на худощавое плечо.
Я достала из сумки и молча протянула ей письмо-прошение от Реи. Собеседница прочитала текст и впилась в меня ярко-голубыми глазами.
– Рея? Она жива? Где она?
– Рея жива. Мне нужна ваша помощь, чтобы её выручить, – откашлялась я, всё ещё не сводя взгляда с двух огромных хищников, жадно ко мне принюхивающихся с расстояния в пару шагов. – Мне необходимо срочно переговорить с лардом Эриком Кравером. Рея предполагает, что он в столице, а я с трудом смогла добраться сюда и ума не приложу, что делать дальше.
Госпожа Уртару с сомнением на меня посмотрела, решая, что предпринять.
Арбисы угомонились, сели рядом с хозяйкой и теперь выглядели абсолютно мирно. Длинные забавные кисточки на ушах, пушистые хвосты, любопытные мордахи – не опаснейшие охотники, а пушистые милахи с восхитительным плюшевым мехом, но я их видом не обманывалась, прекрасно знала, на что они способны. Я наконец смогла оторвать взор от настороженных голубых глаз с вертикальным зрачком и посмотрела на собеседницу.
– Где Рея? – настойчиво повторила госпожа Уртару.
– Я пока не могу сказать этого вам. Рея говорила, что вы можете помочь, но все сведения я могу открыть только ларду Краверу. Как я уже сказала, Рея жива, но ей нужна помощь. Срочно.
– Поняла вас. Соберу вещи, и мы отправимся в Огонас прямо сейчас, – она окинула меня оценивающим взглядом, – У меня тридцать минут на сборы и наставления для работников перед отъездом, а у вас – столько же на еду и туалет. Кухня прямо и направо, берите что хотите. Я сейчас вернусь.
