Инна Дворцова "Княжна для Альфы"

– Храбрые будут жить вечно, – гордо говорит Брен низким бархатным голосом, от которого у меня происходит разжижение мозга.

Хороший девиз, ему подходит. Брен ведёт меня за руку вглубь дворца, лаская ладонь большим пальцем. Я теряюсь, где мы, всё внимание сфокусировано на Альфе, на его игре со мной.

– Здесь твоя комната, – распахивает он передо мной дверь, пропуская вперёд. Я вхожу, а сзади меня обнимает Брен, прижимая к себе. Дверь с шумом захлопывается, и я выскальзываю из кольца его рук.

Это не комната, это покои. Мы входим в общую комнату с фонтанчиком посередине. По стенам расположены низкие диванчики и столики, большие подушки разбросаны по полу. Напротив входной двери огромное окно, заменяющее стену, и дверь, ведущая на балкон, увитый цветами.

Справа ещё одна дверь, слева две двери. Брен проводит меня от двери к фонтанчику.

– Если тебе что-то понадобится, попроси Эрику, – низким, манящим голосом произносит Брен.

Он одним движением притягивает меня к себе. Впечатывает в своё горячее тело. Очерчивает большим пальцем контур лица. Проводит по губам. Я замираю, как пойманный в силки зверёк. Испуганно смотрю на него.

Брен наклоняется и впивается в губы жадным поцелуем. Он увлекает меня на диванчик. Я дёргаюсь, вырываясь. Он отрывается от поцелуя и с усмешкой произносит:

– Первый отказ. Засчитывать?

Я мотаю головой. Так просто не собираюсь сдаваться. Замираю. Он ждёт.

– Нет, продолжай, – выдавливаю я через силу. Звучит как приглашение. Я злюсь на себя, потом на оборотня.

– Ну, если ты просишь, – говорит он так, словно делает мне величайшее одолжение, нагло улыбаясь в лицо.

Он отстраняется, чтобы лучше меня видеть. Ослабляет шнуровку на платье, лаская меня сквозь сорочку, не спуская жадного взгляда с лица. Грубая ткань и его нежные ласки, не изведанные мной до Брена, отключают мозг. Кожа горит огнём. Я до крови прикусываю губу, чтобы не застонать.

Ему нравится дразнить меня.

Нежно Брен притягивает меня к себе. Покрывает поцелуями. Его губы двигаются по моему лицу, шее, потом снова впиваются в рот, пока я совсем не лишаюсь дыхания.

В то же время его рука, словно дразня, продолжает ласкать грудь. Предательская теплота распространяется по всему телу. Постепенно я расслабляюсь. Почувствовав это, Брен перекатывается и оказывается сверху.

– Брен, – сквозь морок охвативших меня чувств слышу яростный крик, – как ты можешь?

Открываю глаза и попадаю в плен пьяных от нашей близости глаз Брена. Кажется, его не волнует крик, стоящий в комнате. Мы всё ещё в дурмане чувств.

– Ах ты, тварь, – Эрика переключается на меня.

Она подоспела так вовремя, ещё немного и меня бы поработил оборотень. И уже не телом, а душой.

Меня хватают за волосы. Светлые боги, я ещё в бабских драках не участвовала. Нет ничего унизительнее, чем вот эта потасовка за самца.

Брен вскакивает, перехватывает Эрику за талию и оттаскивает от меня. Но упрямая баба не бросает мои волосы, и я вынуждена тащиться за ней.

Изворачиваясь, я взмахиваю руками, чтобы отцепиться от ревнивой ведьмы. У меня получается. Эрика вскрикивает, зажимая нос руками. Я с ужасом смотрю, как сквозь пальцы просачивается кровь и падает на мраморный пол.

– Простите меня, госпожа, – дрожащим от страха голосом прошу я прощения, падая на колени.

Эрика всхлипывает, цепляясь за кафтан Брена, пачкая его кровью. Глаза оборотня желтеют, и я сжимаюсь, втягивая голову в плечи, стремясь стать как можно незаметнее.

Только на единый миг забыла, кто я, а кто Эрика. Рабыня ударила невесту Альфы. Брен в бешенстве. Если меня не казнят – мне крупно повезёт.

Глава 11. Эрн

Мою душу разъедает чёрная зависть. Вижу, как она смотрит на него и хочется вонзить нож в сердце.

Себе.

Чтобы покончить со страданиями. Каждый день, каждый миг видеть, как он предъявляет права на ту, которую я полюбил с первого взгляда.

Что может быть хуже, чем любить женщину брата.

До безумия. До дрожи в руках. До неистового желания ворваться к ней и взять то, что я хочу.

Вряд ли боги могли придумать казнь изощрённее, чем каждый миг умирать оттого, что она рядом с другим и воскресать от мимолётной улыбки.

Тяжело быть вторым. Отставать на всего полшага, которых хватает на то, чтобы потерять любимую женщину.

Нет сил сдерживать в себе злость. Смотреть на счастье соперника, и сохранять спокойствие, когда на душе тьма.

Даже не соперника. Я не могу быть даже соперником. Моя участь – молча сгорать от любви и ревности.

Почему я отдал её без боя? Почему не сказал брату, что хочу её?

Не имею права. Он Альфа. Для него всё самое лучшее.

Свои чувства лучше держать при себе.

Не могу смотреть на их встречу. Брат окружён двумя женщинами. А мне нужна одна. Только она одна и больше никто.

Незамеченный никем, я проникаю во дворец с чёрного хода.

Спешу к своей комнате. Еле сдерживаюсь от оборота. Мне нельзя оборачиваться. Мой зверь теряет свою белоснежную шкуру.

Он от тьмы, поселившейся в моей душе, темнеет.

Врываюсь в покои и захлопываю дверь с такой силой, что лепнина на потолке осыпается на меня.

Как загнанный в угол зверь, ношусь я по своей комнате.

Необъяснимая сила, заставляющая меня не отводить глаза от счастья брата, толкает к окну.

Брен стоит в окружении двух красивых женщин. Не могу это видеть.

Отворачиваюсь и сношу на пол всё, чем так заботливо уставили стол слуги. Вазы с цветами и фруктами, мои любимые книги.

От злой безысходности бью кулаком по столу. Он не выдерживает моей силы и раскалывается.

Ревность ядовитой змеёй жалит меня в сердце. Ношусь по комнате, как ненормальный.

Сдерживаясь, чтобы не вызвать Альфу на поединок.

Мне не нужна власть над Семью Кланами, мне нужна одна она. Брену же власть милее всех женщин на свете.

А она – это лишнее подтверждение его власти.

Хватаю стул и швыряю его в стену, но и этого мне мало. Ярость душит меня.

Рано или поздно ревность заставит меня выступить против брата. Как я до сих пор держусь, не знаю.

Клятва, которую я дал брату, удерживает меня от необдуманных поступков.

Верность брату и роду выше любви к женщине, так учили нас родители. А что, если для меня любовь важнее всего?

Как удержаться от того, чтобы не увести женщину брата? Надолго ли меня ещё хватит?

Ярость, бушующая в душе, требует выхода. Бью кулаком по стене, пробивая её насквозь. Кровь сочится с костяшек пальцев, но эта боль ничтожна по сравнению с той, которую я терплю каждый день.

Светлые боги, молю, дайте силы разлюбить! Или хотя бы возненавидеть её и не предать брата.

Не сразу слышу стук в дверь.

– Убирайтесь, кто бы вы ни были, – рычу я, не желая никого видеть сейчас. Даже её.

Дверь открывается. Я что, её не запер? Теперь буду расхлёбывать визит нежданных гостей.

– Эрн, ты меня удивляешь, – говорит Дамиан тоном, в котором нет удивления.

Такое ощущение, что он специально пришёл в это время. Знал он, что со мной творится. Вот только откуда? Неужели я так плохо скрываю свои чувства?

– Чем же? – сумев вернуть самообладание, равнодушно спрашиваю я.

Дамиан медленно обходит комнату, переступая через обломки стула, рассыпавшиеся фрукты, только цветы безжалостно давит ногами.

Лишь бы следов не оставлять, невольно отмечаю я.

В это весь Дамиан, хитрый, как его отец. Не к добру он появился у меня на пороге.

– Я бы на твоём месте боролся, – хитрющим голосом произносит Чёрный волк, постоянно двигаясь по комнате.

Мне надоедает смотреть на его мельтешение. Беру уцелевший стул и усаживаюсь на него верхом, положив руки на спинку.

– Так борись, – без тени интереса отвечаю я. – За своё.

По лицу Дамиана промелькнула тень. Он резко разворачивается. Пристально смотрит на меня, словно пытается прочитать на лице ещё что-то, кроме того, что услышал.

– Ты чего дурочку-то валяешь, – раздражённо говорит он. – Как будто не понимаешь, о чём я.

Не могу сказать, что я прям понял, чего он хочет. Но направление ветра уловил верно. От этого визита дурно пахнет.

– Не понимаю, – равнодушно пожимаю плечами я. – Я не мастак разгадывать загадки.

Дамиан хмыкает. Он знает, что к моим советам Брен прислушивается едва ли не чаще, чем к советнику.

– Не я к тебе пришёл, – напоминаю ему я. – А ты ко мне. Что тебе нужно, Дамиан?

Чёрный волк усаживается на подоконник. Тянет время, разглаживая полы кафтана, как девка, право слово. Не знал бы, что он в бою безжалостен, подумал бы, что Дамиан не воин.

– Я пришёл поговорить о тебе, – наконец говорит он.

– Как интересно, – говорю я скучающим тоном.

– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, – вкрадчивым голосом говорит Дамиан, – давно заметил, что ты неравнодушен к женщине Альфы.

Отшатываюсь, как от ядовитой гадины. Знаю цену ласковым словам.

– Ты слишком много знаешь, Дамиан, – только боги знают, чего мне стоило сохранить равнодушие в голосе. – Даже то, чего нет.

– Не юли, Эрн, тебе это не к лицу, – он зачем-то продолжает разговор. – А если я скажу, что женщина Брена станет твоей?

– Дамиан, даже не пытайся приписать мне то, чего нет, – сохраняя внешнее спокойствие, говорю я.

– Одна маленькая услуга, и она твоя, – искушает меня Дамиан. – Не будет больше страданий.

Он показывает на разрушенную комнату. Я равнодушно пожимаю плечами.

– Не знал, что тебя так беспокоят мои страдания и имущество брата, – кривлю губы в усмешке. – Ты пришёл не по адресу, Дамиан.

– Ну, нет так нет, – соглашается он. – Передумаешь, знаешь, к кому идти.

Он выходит из комнаты, а я, давая волю рвущемуся наружу гневу, швыряю ему вслед стул, на котором сидел.

– Будь ты проклят, Дамиан, за искорку надежды, зажжённую в моей душе.

Глава 12. Отец и сын

Дамиан