– Парня у тебя нет? Нет. Вот когда появится, тогда и поймешь.
Мне девятнадцать. Я специально надела красивое платье, сделала прическу, накрасилась, чтобы показать – я девушка. Но Герман продолжает видеть во мне вечного друга и соседку.
– Я, может, сейчас хочу понять. Вот тебе, например, могу понравиться?
Господи, стыд-то какой! Краснею. Щеки пылают, будто натерла их острым перцем. И почему-то губы тоже.
Въедаюсь глазами в Германа. В голове слышу хриплое, низкое «да». Потом Гера поднимается со стула, медленной, хищной походкой доходит до меня и останавливается в нескольких сантиметрах. Смотрит проникновенно, с желанием и любовью. Целует.
А в реальности я слышу… Смех.
– Ты? Ты же мне друг, Птичкина! Я знаю тебя всю свою жизнь. Нет в тебе загадки для меня. Да и кудряшки твои эти. И платье, – морщится, разглядывая мой наряд, который я с такой щепетильностью выбирала. Для него.
На глаза наворачиваются слезы. Слушать это больно.
Лучше бы я не приходила и не дарила ничего. Он же догадается сейчас. А так бы хранила в себе эти чувства и со временем они бы и прошли.
– Без обид, Лесь. Но ты на любителя, что ль, – продолжает убивать своими словами, – вот торты у тебя супер!
– На любителя?
Поджимаю губы, когда по ним скатываются слезы, и на языке чувствуется разъедающая соль.
– Блин, прости, Лесь. Но ты спросила – я ответил. Я бы с тобой не замутил. Но мы же друзья, да?
Киваю головой, как болванчик.
– Пойду. Мне еще посуду мыть после торта.
– Давай. Завтра нам к первой паре, – кричит, когда я уже выбегаю на лестничную клетку. Дыхание сбиваю. Не пару метров пробежала, а все лестничные пролеты в нашем подъезде.
– Без меня, – шепчу, вытирая щеки. Герман не слышит. Я уже захлопнула нашу дверь.
С завтрашнего дня все будет по-другому. Раз для него во мне нет загадки, то найду того, кто ее увидит.
Глава 3. Олеся
Год спустя
«Меня поразили твои глаза», – читаю сообщение.
Блокирую телефон и убираю его в сумку. Отвечу потом. К нам в аудиторию вошла новенькая в тот момент, когда Градов играл в профессора.
Матвей Градов – всеобщий любимец нашего института, по совместительству друг того, кого нельзя называть. Или наоборот. История об этом умалчивает.
Смотрю на новенькую, она на меня. Не нравится. От нее будут проблемы.
– Сейчас Матвей ее сделает, – слышу справа, но никак не реагирую.
Прошел ровно год, как я сбежала из квартиры Германа в слезах.
– Или она его. Твой Градов заносчивый придурок.
– Спорим? Ставлю штуку.
На Германа не смотрю, только на его джинсы. Как всегда рваные, но довольно модные и недешевые. Помнится, раньше он одевался скромнее.
И у него новый парфюм. Пахнет дорого. Подстраивается под очередную девушку, которых у него было?… Со счета сбилась.
Блондинки, брюнетки, рыжие. Короткостриженные, а-ля Рапунцель, в дредах. От анорексичек до плотных девушек. Одна даже была полностью в татуировках. Видела летом из окна, когда они выходили из подъезда.
– Пять штук, – уверенно говорю.
– Ты устроилась на работу? – нахмурившись, спрашивает.
По какой-то случайности Герман сел со мной, а не с Матвеем.
– Нет. Просто я уверена в своей победе. А на выигранные деньги куплю что-нибудь памятное о твоем проигрыше.
– Тогда семь тысяч. Выиграю я. Мне техосмотр делать. Я тебе говорил, что машину купил?
Закатываю глаза. Пересесть бы, да некуда. Аудитория маленькая, еще и новенькая пришла.
– Не говорил, но я постоянно вижу ее под своими окнами. Ужасный цвет.
– Как твое платье, в котором приперлась ко мне на день рождения.
В груди закипает. Чувствую себя старым бабушкиным чайником, забытым на газу.
– Оно было голубым. А машина твоя грязно-синяя. Восемь. Еще и битая.
– Сука.
Что-о?
Герман улыбается наглющей улыбкой. Я конкретно выкипаю. Мне плевать на новенькую, на Градова и на их перепалку. Чего бы мне это не стоило, хочу уделать Германа.
– Десять. Десять тысяч рублей, – говорю громче.
В этот момент на первую парту садится новенькая. Матвей оказывается рядом. Довольный, что улыбку с его лица ничто не сотрет.
– Упс, кажется, кто-то проиграл.
Герман разваливается на маленьком для него стуле и стучит ручкой по тетради, оставляя следы. Молчит, но самодовольство так и прет. Чувствую всеми клетками.
И каждый стук я представляю дротиком, вонзающимся в плоть бывшего друга.
Да, все изменилось с того вечера. Я перестала общаться, Гера обиделся. Теперь вот только спорим и препираемся.
Мы перестали поздравлять друг друга с Днем рождения и Новым годом. А до этого дарили глупые подарки в виде брелока с блюющим смайликом.
– Вечером зайду за выигрышем. И это… Было бы классно получить еще и торт бонусом.
Черт бы побрал эту новенькую. У меня нет десяти тысяч и торты я год не готовила.
Глава 4. Герман
– Мам, я на пять минут выйду! – кричу из коридора и сразу же захлопываю входную дверь. Еще заставят мусор выкидывать.
Перед тем как звонить в дверь Птичкиной, зачем-то прочесываю волосы пальцами и отряхиваю джинсы на предмет крошек. Совсем умом тронулся.
Было бы перед кем выпендриваться. Это же Леся!
Звоню. Почему-то нервничаю. Я не был в квартире Птичкиной год после того странного дня, когда она принесла мне торт. Что тогда случилось, толком не понял. Но Олеся перестала со мной общаться.
Точнее, общение было очень скудным, сквозь зубы. На вопросы не отвечала, игнорировала по максимуму.
– Привет, – говорю Олесе, которая открыла мне дверь после трех звонков.
Прикрываю глаза, верчу головой, как смахиваю с себя утренний сон.
Девушка, что встретила меня на пороге, мало похожа на Птичкину. То есть это она, не сомневаюсь, но эта Птичкина в облегающих леггинсах и коротком топе. Мокрая. Дышит часто и облизывает губы.
Секси.
Леся захлопывает за собой дверь и тянет меня вверх по лестнице. Ее ладонь на моем локте. И силы у этой Птичкиной дай бог любой.
Или не дай бог любой.
– Вот, держи, – запыхавшись, достает между грудей две сложенные купюры.
Не знаю, куда смотреть. На довольно привлекательную троечку или на деньги. И то, и другое манит.
Сглатываю и чувствую себя так, будто секса месяц не было. А это неправда. Только вчера Альбиночка и ее троечка показывали мастер-класс.
– А торт?
– И откуда я, по-твоему, должна его достать?
Птичкина злая.
– Ну, десять косарей ты же достала откуда-то.
Олеся упирает руки в бока. Визуально это делает ее бедра круглее и соблазнительнее.
– И не мечтай, торт оттуда не достану.
– Пф-ф, больно надо.
Стоим и смотрим друг на друга. Это первый раз, когда мы остались вдвоем. Институт не считается, там обычно вокруг нас много людей.
– Значит, спортом занимаешься?
Вместо ответа Олеся затягивает хвост на макушке туже и скрещивает руки на груди. Смотрит грозно, но прощаться и уходить не торопится.
Становится интересно, чем она жила этот год. Но так просто уже и не спросишь.
– Как тебе новенькая?
Не сразу понимаю, о ком она. Кожа на ее грудной клетке по-прежнему влажная.
– Ниче такая. Красивая.
Смотрю на тонкие запястья, а не в глаза.
– Ясно…
И что ей ясно?
– Леся? – открывается дверь и выбегает ее сестра. Увидев меня, хищно, по-девчачьи улыбается, – у тебя телефон разрывается. Парень твой звонит…
Птичкина выпрямляется и шустро сбегает с лестницы. Разговора как и не было. Захотелось схватить непослушную девчонку за локоть, как она меня, и остановить.
В конце концов, она обещала мне торт и не сказала, когда я его получу.
Но вижу только, как Олесина задница довольно заманчиво перекатывается, пока не скрывается за большой металлической дверью.
И «пока» не сказала.
Этот год ее точно испортил. Парень какой-то появился…
Глава 5. Олеся
Выглядываю в окно – дождь. И не две капли в три минуты, а настоящий осенний дождь еще и с холодным, порывистым ветром.
Бр-р… Ненавижу такое.
