Достаю закинутые в дальний угол джинсы и беру с вешалки блузку. Спортивную форму закидываю в рюкзак и выхожу из дома, прихватив курточку.
Зонт забыла, но возвращаться уже нет времени. Опаздывать на первую пару нельзя.
– Птичкина? – голос Герман довольно бодрый для утра, – тебя подвезти?
Переминаюсь с ноги на ногу. Еще год назад я бы запрыгнула в его подержанную «Тойоту» с разбегу.
– Спасибо. Пройдусь пешком. Воздух сегодня особенно свеж.
Тянет показать язык, но вспоминаю, что взрослый человек.
Можно идти. Разговор окончен. Диалог, как всегда, неудавшийся, но я стою и пялюсь. Герман в обычной черной ветровке-плаще присел на капот своей машины и сложил руки на грудной клетке. Колени торчат из рваных джинсов.
Образ хулигана-бабника исполнен на все сто процентов.
Где-то за ребрами воет то, что называю раненым сердцем. Заткнуть бы…
– Жаль. Макияж твой потечет, прическа испортится.
Дождь усиливается.
– Для парня своего наряжалась?
Мокрая челка спадает на лоб этого любопытного. Или морщится, или усмехается, но морщинки на лбу придают Герману соблазнительный вид.
Дохожу до Геры и останавливаюсь практически между его ног.
Последний раз мы стояли вот так близко очень давно, если не считать вчерашний вечер.
– Ты молчишь всю дорогу. Едешь по правилам и включаешь только ту радиостанцию, которую захочу я, – озвучиваю и обхожу машину.
Из двух зол я выбираю тепло подержанной «Тойоты».
Герман забирается следом, накрывая меня дымкой мужской туалетной воды.
– Значит, спортом занялась? – спрашивает, стоило нам выехать со двора.
По радио играет какой-то рэп. А ведь я просила!
Отворачиваюсь от назойливого взгляда бывшего друга. Сидеть с ним здесь вроде как и приятно, но я совсем не хочу испытывать то, что испытываю.
Раненое сердце, все дела.
– Похудела… Парнем обзавелась.
Молчу, как партизан. Похудела – да. Когда над тобой, как девушкой, посмеялся парень, в которого ты влюблена, начинаешь находить в себе сотню косяков.
Ну а парень… Так, пишет один с сайта знакомств. Анкету завела месяц назад, но никто об этом не знает, кроме сестры. И то эта пигалица узнала случайно, потому что вечно сует свой нос, куда не следует.
– Губы накачала…
Стреляет взглядом и возвращает его на дорогу.
– С губами я ничего не делала, – говорю твердым голосом.
Герман улыбается, вот-вот засмеется. Крепче прижимаю рюкзак к животу и думаю, что зря села в машину.
– Да ладно, Птичкина. Мне-то можешь сказать. Не было у тебя никогда таких… Неплохих губ.
– Откуда ты можешь знать, плохие они или нет?
По-любому в своей голове идет мыслительный процесс, где он сравнивает мои губы с чьими-то.
– Я знаю только то, что сейчас ты мне врешь. Своему другу!
Вспыхиваю, будто меня облили розжигом и подставили едва зажженную спичку.
– Ты мне не друг, ясно? И губы у меня свои такие. А то, что ты не замечал этого раньше, – твои проблемы.
Герман криво паркуется у института, и я быстро хватаю рюкзак и выхожу. Не готова снова разреветься на глазах у этого заносчивого идиота.
Губы накачала… Да я уколов боюсь, как огня! И как друг, пусть и бывший, он должен это знать!
– Птичкина, подожди!
Слышу позади, но очень-очень близко.
Оборачиваюсь и врезаюсь в твердую грудь, которая вкусно пахнет. Мгновенно оказываюсь в чьих-то лапах, а взгляд медленно тянется вверх.
Так близко с Германом я не стояла еще ни разу.
Глава 6. Олеся
– М-да… Твоя новая подружка, конечно, выдает с Градовым. Как бессмертная.
– Может, хоть кто-то поставит Матвея на место, – пока ищу ключ от домофона успела уронить все, что только можно.
Вечно таскающийся теперь за мной Герман подхватывает студенческий, блеск для губ, текстовыделители, тампон…
– Всегда было интересно, вы когда вставляете себе эту штуку, не больно?
Нашедшие ключи выпадают из рук. Я красная, как рак, и боюсь посмотреть Герману в глаза. Тампоны явно не та тема, которую девушка захочет обсуждать с парнем.
А данный парень вертит мой тампон между пальцев, словно сигарету.
– Спроси у Алисы! – шиплю гневно и выхватываю гигиеническое средств из его рук. Улики не оставляем.
– У какой Алисы?
Напряженно выдыхаю. Раньше Герман не был таким тугодумом. Наверное, глупость передается половым путем.
Решаю вообще не общаться с Германом. Вдруг этот неизученный вирус еще и распространяется воздушно-капельным?
С писком открываю подъездную дверь и взбегаю по лестнице.
Тень в виде Германа следует за мной.
Вставляю ключ в скважину и открываю дверь.
Вновь это чувство, что не хочу прощаться, и я злюсь на себя сильнее прежнего. Еще и Герман не спешит открывать свою дверь. Стоит, мнется.
Прожигают мою спину своим взглядом, который не несет ничего хорошего.
Губы, случайные обжимания на пороге института… Нельзя близко подпускать к себе его.
– Слушай, Лесь… У меня билеты есть. Две штуки.
– В контактный зоопарк? – оборачиваюсь.
– Я против мучения животных, – на полном серьезе говорит, – билеты на «стендап».
Из внутреннего кармана новой куртки – брендовой – достает два ярких билета с фотографией известного комика – Вальдемара Войцеховского.
Выкрикиваю на весь подъезд. Глаза вылетают из орбит, а ноги сами собой подпрыгивают, не чувствуя боли после часовой тренировки на икроножные мышцы.
– Я же его обожаю! Герман… – кидаюсь ему на шею и крепко-крепко обнимаю.
Поздно осознав, отталкиваю и стараюсь взять себя в руке. Быстро привожу себя в порядок и сметаю следы, что между нами были эти объятия. Корявые, неловкие, но довольно-таки неплохие.
– Знаю, – небрежно отвечает. Пронырливый взгляд ползет по моей груди.
– Эти билеты уже нигде не достать. Я мониторила их с первого дня продаж. И цены! Цены… – слов не нахожу, как дорого. Думала найти какую-то подработку, чтобы купить место на последний ряд.
Гера с самодовольством хмыкает.
Забираю два билета и любуюсь на парня, который смотрит на меня с картинки. Приглашу новенькую. Аню. Все без исключения девчонки любят этого комика.
– Спасибо, – говорю, продолжая смотреть на билеты.
Герман прочищает горло и демонстративно выдирает один билет из моих рук.
– Мне этот комик тоже нравится. Вместе пойдем.
– Об этом речи не было.
– Ну как это? Я купил билеты, я и решаю, с кем мне идти.
На кону моя гордость и поход на комика. По-хорошему, нужно смять второй билет и скрыться дома. Поплакать.
– Начало в девять.
Думай, Леся, решай.
– Но это же не свидание, так? – уточняю.
Сама пока не знаю, какой ответ меня устроит. Такая работа была проделана над собой, чтобы сдаться при первой обворожительной улыбке Германа?
– Разумеется, нет. Где я и где свидания? – ворчит, стоя ко мне спиной и возясь с замком на двери.
Свою я захлопываю громко и твердо решаю не идти. Ради приличия мог бы ответить, что это свидание!
Глава 7. Олеся
– Лучше это или то, первое? – спрашиваю Маришку.
Попросту говоря, перекладываю решение за выбор наряда на семилетнего ребенка. Здорово, Птичкина!
– Надень голубое, – кивает на шкаф, где и висит то несчастливое платье. Я его не выкинула, когда следовало, теперь жалею. Висит и то и дело напоминает, что во мне нет загадки.
Зыркаю на сестру и кидаю на кровать юбку с завышенной талией и укороченный блейзер ярко-малинового цвета.
Вопреки всем моим доводам против встречи с Германом, вспоминаю улыбающееся лицо Вальдемара Войцеховского.
Можно притвориться, что мы с Крыловым не знакомы. Да, самый лучший выход из сложившейся ситуации.
Ровно в восемь вечера выхожу из квартиры и встречаюсь нос к носу с бывшим другом. Драные джинсы, белая рубашка, черная косуха. Белые зубы блестят в полумраке лестничной клетки.
– Я иду только потому, что мне нравится Войцеховский, – говорю, вскинув голову, – давай сделаем вид, что я просто перекупила у тебя билет.
Герман фыркает.
– Ага, теми деньгами, что ты магическим образом достала оттуда, – кивает на грудь, – прошу, Птичкина, – пропускает вперед.
От раздражения, что он такой весь из себя крутой и классный, волоски на шее шевелятся.
Спускаюсь, стуча каблуками. Громко.
Внизу нас ждет такси, и я вопросительно уставилась на Крылова. Думала, придется ехать на его машине и была уже готова вдыхать пары его одеколона. Весь флакон на себя вылил?
– Парковка, Олеся.
